— Говоришь как настоящий домовладелец.

Парень не оглядывается на меня, просто продолжает подниматься по ступенькам на лестничную площадку, но я улавливаю тихий смешок. Он не смог этого скрыть, но попытался.

Комната, которую он мне показывает, больше, чем я ожидала — намного больше, чем вся моя комната в общежитии и…

— Вот ванная.

ЧТО ОН ТОЛЬКО ЧТО СКАЗАЛ?!

— Здесь есть ванная?

— Здесь нет ванны, только душ, но…

Кого это вообще волнует!

Я практически отпихиваю его со своего пути, направляясь в эту великолепную отдельную ванную комнату, мало чем отличающуюся от той, что есть у меня дома, в доме моих родителей.

Застекленная душевая кабина.

Раковина со столешницей приличных размеров для всей моей косметики и прочего хлама. Нижние шкафы для хранения.

Туалет.

По сути, это Тадж-Махал студенческой жизни — не многие люди могут претендовать на отдельную ванную комнату.

Остальная часть спальни меблирована, что является еще одним приятным сюрпризом и означает, что мне не придется искать мебель, экономя таким образом время, деньги и усилия.

«Вау, ты забегаешь вперед, Джорджия. Притормози».

Забегай, не забегай, но отдельная ванная соблазняет меня.

Моя собственная раковина?

Мой собственный душ?

— Какие еще сокровища ты прячешь от меня в этом доме? — Я хихикаю, возвращаясь из ванны в спальню.

— Шкаф?

О, мне и в голову не пришло заглянуть в шкаф!

В комнате есть еще одна дверь, и я подхожу к ней, бесцеремонно распахивая ее.

Ангелы поют: «Аллилуйя».

Снаружи начинают распускаться цветы, тучи в небе расступаются, и я упоминала о пении ангелов?

— Почему шкаф такой большой? — Я кружусь внутри, широко раскинув руки. Это намного больше, чем то, что мне нужно! У меня едва хватит вещей, чтобы заполнить половину!

Меня так и подмывает сделать колесо.

— Выглядишь так, словно вот-вот испытаешь оргазм, — говорит Эшли позади меня, заполняя дверной проем своим огромным телом.

Я, не раздумывая, бью его по руке.

— А ты не испытал бы?

Фу. Реально.

— Нельзя заговаривать о сексе со своим потенциальным новым соседом по комнате. Это пошло.

— Не я поднимал тему секса. Ты ведь знаешь, что необязательно заниматься сексом с кем-то, чтобы испытать оргазм, не так ли?

Он издевается надо мной, и я краснею от такого небрежного упоминания мастурбации.

Кстати, об этом…

Насколько тонки эти стены?

— Да, я знаю, что чтобы испытать оргазм, необязательно... заниматься сексом с кем-то. Я не вчера родилась. — И я не девственница, хотя с таким же успехом могла бы ей быть.

Я только что использовала слово «заниматься сексом» вместо «трахаться», что так по-британски звучит с моей стороны.

Интересно, начну ли я использовать британские слова в повседневной жизни, когда перееду к нему, или начну говорить с акцентом, как Мадонна, когда та жила в Лондоне?

Если я перееду к нему.

Если.

Эшли, кажется, доволен тем, что я довольна ванной, шкафом и спальней, грудь слегка выпячена, дерзкая ухмылка растянута на его губах.

— Думаю, мне больше нечего тебе показывать. — Он делает паузу. — Ой. Да, есть. Следуй за мной.

Обратно вниз по лестнице, через столовую, через кухню, через боковую дверь и мимо его грузовика, припаркованного рядом с домом.

Рядом с задним двором есть отдельно стоящий гараж, и Эшли набирает код на клавиатуре на двери, толкая ее, как только слышится звуковой сигнал и мигает зеленым.

Это небольшой домашний тренажерный зал.

Скамья для жима.

Штанги, гантели.

Гребной тренажер.

Беговая дорожка и эллиптический тренажер.

Вдоль задней стены расположены зеркала, другая стена выкрашена в угольно-серый цвет, на ней висит маркерная доска с его целями. Календарь. Графики. Рядом со всем этим другое оборудование: скакалки, эспандеры, коврики для йоги.

Здесь аккуратно.

Чисто.

Организованно.

— Эм. Что это?

Кто этот парень?

Он живет как мужчина за тридцать, у которого все под контролем и его жизнь идет своим чередом, и я никогда не была так сбита с толку.

Это так их воспитывают в Англии? Чтобы быть самодостаточным и самостоятельным, а не бездельничать, пока учатся в колледже, в отличие от своих американских сверстников, которые любят напиваться по выходным и тратить свое время впустую?

— Это тренажерный зал.

— Я вижу, что это тренажерный зал, я просто... вау. Это... безумно круто.

Я подхожу к скамье для жима и оседлываю ее, ложусь на спину, сняв бейсболку, и смотрю в потолок.

Поворачиваю голову в сторону.

— Это холодильник с бутылками воды? — Это небольшой холодильник со стеклянной передней панелью, заполненный бутылками с водой и спортивными напитками.

— Да. Хочешь одну?

Эшли такой гостеприимный, и мне интересно, со всеми ли он так мил.

— Нет, спасибо.

Но серьезно.

Я впечатлена.

— Плата за вход не взимается.

— Я хожу в спортзал в кампусе, — язвительно усмехаюсь я. Веду себя как ребенок, потому что не уверена, что с собой делать.

— Да, но иногда там становится тесно или необходимый тренажер занят.

— Ну, на меня не действует твой пиар-ход. — Я оглядываюсь вокруг, изображая безразличие, как будто ежедневно вижу подобные домашние тренажерные залы в гараже. Честно говоря, я нигде и никогда не видела такого крутого домашнего тренажерного зала в гараже, даже по телевизору.

— Я констатирую факт. Если хочу потренироваться в десять вечера, то могу это сделать.

Я хмурюсь.

— Если бы я тренировалась в десять, то бодрствовала бы до трех.

— Хм. Похоже, это объясняет, почему я не сплю до трех.

Парень подмигивает мне, прежде чем поднять что-то похожее на двадцатифунтовую гантель и начать делать упражнение на бицепс.

Мышцы рук напрягаются, и мне приходится отвести взгляд.

— Ты не мог бы остановиться?

Он выдыхает струю воздуха, как будто это напряженное действие.

Парень определенно выпендривается.

Эшли сгибает руку и целует выпуклую мышцу.

— Ты серьезно?

Когда он снова с ухмылкой сгибает руку, я теряю самообладание, разражаюсь приступом хихиканья и практически падаю со скамьи. Наклоняюсь, беру свою бейсболку, водружаю ее обратно на голову.

Эшли кладет гантели обратно на стойку.

— Может, поедим?

Я думала, что он никогда не спросит, и мои уши навостряются.

Вот это уже другой разговор!

— Ты серьезно собираешься накормить меня?

Я не видела никакой еды, когда мы проходили через кухню, хотя пахло там вкусно.

— Да, нам обоим нужно заморить червячка.

Он реально пополнил словарный запас, живя в Штатах, и я мало, что знаю о его маме, но держу пари, что она не одобрила бы его сленг.

Снова войдя на кухню, Эшли направляется прямо к духовке, открывает ее и заглядывает внутрь.

Выпрямляется и выдвигает ящик, доставая две прихватки.

Как завороженная, я смотрю, как он достает сковороду из духовки: запеченная курица с овощами. Аромат ударяет мне в нос.

— Ничего захватывающего, но полезно для здоровья.

— Для меня изысканная любая еда, которая не из кафетерия или которую мне не нужно готовить самой. Я съем все, что угодно.

Он устанавливает сковороду на центральный островок.

— Это комплимент?

— Это... — Это был комплимент? — Просто говорю, что ценю то, что ты меня кормишь.

Эшли стоит ко мне спиной, пока достает посуду и хватает тарелки.

— Я научился готовить в школе.

— В школе-интернат?

Он помешивает овощи деревянной ложкой.

— Совершенно верно.

Кто говорит «совершенно верно» вместо «да»?

Этот парень.

— Ну, пахнет вкусно. — Я оглядываюсь по сторонам. — Чем помочь?

— Принесешь соль и перец?

Я вскакиваю, открываю шкафчик рядом с плитой, нахожу приправы. Размещаю их на острове, чувствуя, что мне нужно сделать больше.

Щелкаю пальцами.

— Салфетки!

— Спасибо.

— А как насчет воды? — спрашиваю я, выуживая стаканы из шкафа.

— Пожалуйста.

Эшли Джонс такой вежливый.

Более вежлив, чем любой человек, которого я когда-либо встречала, что только заставляет меня задуматься о его воспитании.

Школа-интернат.

Это должно означать, что его учили этикету? Этим они там занимаются? Прививают хорошие манеры?

Мне также интересно, что это за школа-интернат? У них же есть различные градации? Должно быть, есть, хотя у меня нет никаких знаний об этом. Я бы поискала в интернете, если бы хотела узнать о нем больше, но спускаться в кроличью нору прямо сейчас было бы странно, не так ли?

Мы едим в тишине после того, как Эшли накрывает стол для нас, оба умираем с голоду.

Жуем в тишине.

Совсем не странно не разговаривать — молчать легче, чем я могла бы подумать.

Комфортно.

По-свойски.

Так и должно быть?

Ужин, который он приготовил, вполне приличный: простая нежная курица, свежие овощи с фермерского рынка.

«Ага, как будто он пошел бы за овощами ради меня».

— У тебя действительно отличный дом, Эшли. — Я облизываю губы и вытираю их салфеткой, откидываясь на спинку стула.

— Но?

Даже не могу себе представить, сколько бы он хотел получить в качестве платы за аренду в таком месте, но спрашивать кажется так невежливо. Тот факт, что я слишком напугана, чтобы даже спросить, нелеп — это бизнес, а не личное. Какой дурак заключает договор, не зная деталей?

Я откладываю вилку.

— Но не думаю, что я могу себе это позволить.

Брови взлетают вверх, он повторяет мою позу, откидываясь на спинку стула и откладывая вилку.

— Откуда ты знаешь? Ты даже не спросила меня, какова арендная плата.

Я открываю рот.

Закрываю.

Я чувствую себя как рыба, выброшенная из воды, настолько не в своей тарелке.

Переговоры — не мой конек; цифры — не моя тема.

Я ужасна в математике, дробях и дебатах.

— Я просто предположила... — Я хочу спрятать голову, но спрятаться негде.

— Сколько ты платишь сейчас?

— Эм.

Эшли наклоняет голову, чтобы изучить меня.

— Джорджи, ты хотя бы пыталась разобраться в этом?

— Я ужасна в математике, — слабо оправдываюсь я.

Если бы глаза могли вылезти из орбит, то сделали бы это сейчас, когда Эшли таращится на меня.

— Ты хочешь съехать из общежития или нет? Я уже говорил тебе, как это было бы просто. Все, что тебе нужно сделать, это направить им письменное уведомление, заполнив форму. Особого ума не надо.