Прия откидывает свои черные блестящие волосы.

— Это просто означает, что он умный.

— Этот парень такой самоуверенный, он знает, что ты появишься в шесть, хотя ты сказала, что не пойдешь.

— Мы все знаем, что она появится в шесть. — Прия ухмыляется. — Джорджия никого не обманет.

Налла ахает.

— Эй, может быть, нам стоит пойти с тобой?

— Нет! Вы не пойдете со мной.

Налла хихикает.

— Итак, хочешь сказать, что все же пойдешь к нему домой?

Я вижу, что она делает.

— Мы могли бы сказать, что нам нужно поработать над классным проектом, — добавляет Прия свое собственное ужасное предложение.

Я яростно качаю головой.

— Сначала вы хотели пижамную вечеринку, теперь хотите прийти и сделать классный проект у него дома? Вы, черт возьми, не в своем уме.

— О боже мой, мне нравится, когда ты говоришь по-южному.

Я закатываю глаза и машу рукой, когда мы выходим на развилку. Им двоим в одну сторону, а мне — в другую.

Мой телефон звонит, когда я делаю первый шаг в общежитие, место, которое я буду называть домом в течение следующих нескольких месяцев и нерешительно достаю его из кармана.

Стону.

Эшли: Итак, в 6?

Я: Ты такой раздражающий. Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил это?

Эшли: Нет.

Я: Мне трудно в это поверить.

Эшли: Раздражающий — это другое слово для настойчивого?

Я: Только ты мог бы использовать такое слово.

Эшли: Только тебя оскорбило бы хвастовство.

Я: Я НЕ ОСКОРБИЛАСЬ.

Между сообщениями долгая пауза, целых семь минут, прежде чем он отвечает снова.

Эшли: Увидимся в шесть.

Закатив глаза, я сканирую свою карточку-ключ и открываю входную дверь. Мне нужно убраться в комнате, поэтому беру пылесос на стойке регистрации и тащу его вверх по лестнице на третий этаж.

Слава богу, я в форме.

Пинг!

Еще одно сообщение.

Эшли: Хочешь поесть, когда будешь здесь? Я могу что-нибудь заказать.

Подождите.

Он готов заказать мне еду?

Ладно, может быть, я могла бы заскочить ненадолго. Меня не убило бы, если бы я огляделась и получила бесплатную еду в процессе.

Девушке нужно есть.

Я бросаю ключи на свой крошечный стол, когда захожу в свою комнату, сумка падает на пол, проверяю часы на запястье.

Несколько часов до ужина и экскурсии — идеальное время, чтобы вздремнуть. Уборке придется подождать.

Скидываю туфли, и падаю на кровать.

Закрываю глаза.

Через несколько минут снова открываю только для того, чтобы уставиться на пружины кровати надо мной. Эшли был прав насчет двухъярусных кроватей.

Я сплю на нижней, используя верхнюю как хранилище для всякого хлама, сваливая туда вещи, для которых нет места или которые занимают слишком много ценной площади в этой крошечной комнате.

Представляю, что у меня есть целый дом.

И настоящая кухня, где я могла бы готовить, покупать здоровую пищу и хранить ее в настоящем холодильнике.

В холодильнике в общежитии ничего нет. Ничего, кроме бутылок с водой и маленьких компактных вещей, когда на самом деле мне хочется купить сельдерей, морковь и гигантские хрустящие яблоки.

Я вздыхаю, переворачиваясь на матрасе, уставившись в свой шкаф — тот, что всего в метре от меня. Смотрю на стопку обуви, на полутора метрах свободного пространства, на банные полотенца, сложенные на верхней полке.

Это как жить в спичечном коробке.

Я не жалуюсь, просто... Чувствую себя слишком взрослой для этого, ведь я жила в общежитии, когда была первокурсницей. Мне двадцать один год; я не должна возвращаться вспять. Предполагается, что я должна двигаться вперед.

Но…

Переехать к парню, которого я едва знаю — это не решение.

Это было бы импульсивно и…

И...

И...

Я ломаю голову, выстраивая аргументы и споря сама с собой.

«Не будь сексисткой, Джорджия».

Просто потому, что он парень, это не значит, что нельзя переехать к нему. Мужчины и женщины могут быть платоническими соседями по комнате. Миллионы людей делают это каждый день.

Это единственное, что тебя сдерживает? Его пол?

Факт: если бы Прие или Налле понадобился сосед по комнате, я бы ухватилась за возможность съехать из этого места! Черт возьми, мое барахло было бы упаковано, и я бы вылетела за дверь еще до того, как они озвучили приглашение.

«Так почему же ты колеблешься?»

Потому что глубоко внутри я большая трусиха.

Лежу еще какое-то время, переписываясь с одной из моих товарищей по команде, Тришель, которой не было на вечеринке, когда я встретила Эшли, и которая хочет знать, какого размера футболку я хочу для заказа, который она делает вместе с одним из менеджеров.

Я сожалею, что не ушла тем вечером.

Все могло бы быть по-другому... если бы они не обращались со мной как с новичком. Если бы они не были неуважительными и... честно говоря, мерзкими — возможно, я смогла бы продержаться год, немного повеселившись с некоторыми из них.

Теперь я не хочу иметь с ними ничего общего.

Я хожу на тренировки, на соревнования, прихожу домой.

Тренировки, соревнования… и так по кругу.

Я перестала общаться со всеми ними после того первого пятничного вечера. Мне нечего им сказать, включая девушек, которые просто стояли и лениво наблюдали. Но правда в том, что больше всего на свете я все еще злюсь на себя.

Я должна была уйти, но не сделала этого.

Следовало бы послать их подальше, но я этого не сделала.

С самого начала мне вообще не следовало заходить в тот дом.

Какой я образец для подражания?

Если бы у меня был младший брат или сестра, мне было бы стыдно, если бы они узнали, как я себя вела.

Так стыдно.

Обычно я не такая унылая.

Это совсем на меня не похоже, и я задаюсь вопросом, не подавлена ли я решением приехать сюда, перевестись — не то чтобы сейчас с этим что-то можно было поделать.

Я заварила кашу, мне ее и расхлебывать.

И я все еще лежу здесь, беспокойная, у меня миллион дел, которые нужно сделать, но нет мотивации делать их теперь, когда решено, что поеду к Эшли на этот так называемый ознакомительный тур.

Тур.

Ха!

Он мог бы показать мне все в прошлый раз, но не сделал этого. С другой стороны, тогда ему не хотелось, чтобы я жила с ним, не так ли?

Должно быть, я приготовила волшебные макароны с сыром.

Вызывающие повышенный интерес.

Переодевшись из спортивной одежды, которая была на мне ранее, я меняю леггинсы на джинсы, а толстовку (с майкой с открытой спиной и спортивным бюстгальтером под ней) на более презентабельный свитшот.

Розовый.

Не такой свободный и менее мешковатый. Розовые кроссовки и на кого я пытаюсь произвести впечатление, надев симпатичную одежду? Господи.

Уже почти шесть часов, и, поскольку мне нужно идти пешком, я перекидываю лямку сумки через голову, поправляю ее на груди и засовываю внутрь ключ-карту и телефон. По пути к двери хватаю белую бейсболку и натягиваю ее на свои длинные прямые волосы. Я знаю, что выгляжу мило, и знаю, что парням нравятся девушки в бейсболке, но это не мой мотив, клянусь.

Э...

Да.

Мне требуется добрых десять минут, чтобы добраться к дому Эшли, пытаясь по пути очистить свой разум, но это невозможно.

Когда парень открывает входную дверь, я знаю причину этого.

Вау.

Он такой милый.

Что... может стать проблемой. Как я должна жить с парнем, к которому вдруг тайно испытываю вожделение?

Дерьмо.

— Привет. — Я слабо машу ему рукой.

Эшли широко открывает дверь, чтобы я могла войти.

— Извини, здесь нет дворецкого, чтобы поприветствовать тебя получше.

— Очень смешно. Там, откуда ты родом, у вас, вероятно, есть дворецкий.

Тишина неловкая, говорящая сама за себя.

— Только не говори мне, что у тебя дома есть дворецкий.

Он кивает.

— Хорошо, не буду.

Кладу руку ему на плечо, чтобы он не ушел.

— Стой, быть не может.

Мне нужно больше деталей.

Он пожимает плечами.

— У нас большой дом, и там нет дверного звонка.

— У вас есть дворецкий, потому что в вашем доме нет дверного звонка. Ясно.

Как будто есть какой-то хороший ответ на это заявление.

Мы стоим в прихожей, и, в отличие от прошлого раза, я трачу время на то, чтобы беззастенчиво осмотреть свое окружение — в конце концов, именно поэтому я здесь.

Здесь мило.

Плиточный пол и лестница, ведущая на площадку второго уровня, с видом на пространство.

Новый бежевый ковер ведет на второй этаж, а все остальные полы выглядят как паркетные. Столовая справа — которую я уже видела — официальная гостиная слева, которую он, похоже, использует как офис. В центре стоит письменный стол, обращенный к стене напротив большого панорамного окна, а в центре всего этого — настольный компьютер старого типа (в комплекте с системным блоком).

Классическая золотая люстра, свисающая сверху.

— Мистер Задавака, — поддразниваю я.

— Просто мистер Задавака, ищущий свою миссис Задаваку, — шутит он в ответ, хотя улыбка исчезает с его лица, когда Эшли понимает, что это звучит так, будто он ищет жену. — Э-эм.

Я нервно смеюсь, позволяя ему сорваться с крючка.

— Я знаю, что ты имел в виду.

Для меня это тоже неловко.

— Вон там столовая, — указывает он. — Это гостиная, или мой кабинет. Кухня вон там, но позволь мне показать тебе логово.

Логово.

Кто теперь говорит «логово»?

Мы проходим через кабинет, под арочным дверным проемом в помещение рядом с кухней, которое я не видела, когда обедала здесь в прошлый раз. Это утопленная комната с двойными раздвижными дверями и стенами, выкрашенными в темно-зеленый цвет. Мой взгляд падает на массивный телевизор, висящий над кирпичным камином.

Коричневый секционный диван.

Деревянный журнальный столик.

Много удобных на вид подушек.

Вся комната просто кричит: «Останься и обнимайся!», и у меня в животе возникает боль, когда я представляю, как холодными вечерами расслабляюсь в этой комнате после тяжелого дня на легкоатлетическом поле.

Может быть, даже перед горящим камином.

Я прочищаю горло.

— Мило.

Эшли фыркает.

— Это не мило, это по-мужски.

— Конечно.

Он выключает свет и пятится к выходу на лестницу.

— Я покажу тебе свободную комнату.

Это заставляет меня рассмеяться.