Болтливый, вездесущий и повсюдный, Слоняешься в толпе ты многолюдной, Где все мужья своих достойны жен.

1927 Вячеслав Иванов

По кормчим звездам плыл суровый бриг На поиски угаснувшей Эллады. Во тьму вперял безжизненные взгляды Сидевший у руля немой старик.

Ни хоры бурь, ни чаек скудный крик, Ни стрекотанье ветреной цикады, Ничто не принесло ему услады: В своей мечте он навсегда поник.

В безумье тщетном обрести былое, Умершее, в живущем видя злое, Препятствовавшее венчать венцом

Ему объявшие его химеры, Бросая морю перлы в дар без меры, Плыл рулевой, рожденный мертвецом.

1926 Георгий Иванов

Во дни военно-школьничьих погон Уже он был двуликим и двуличным: Большим льстецом и другом невеличным, Коварный паж и верный эпигон.

Что значит бессердечному закон Любви, пшютам несвойственный столичным, Кому в душе казался неприличным Воспетый класса третьего вагон.

А если так - все ясно остальное. Перо же, на котором вдосталь гноя, Обмокнуто не в собственную кровь.

Он жаждет чувств чужих, как рыбарь-клева; Он выглядит "вполне под Гумилева", Что попадает в глаз, минуя бровь...

1926. Valaste

Инбер

Влюбилась как-то Роза в Соловья: Не в птицу роза - девушка в портного, И вот в давно обычном что-то ново, Какая-то остринка в нем своя...

Мы в некотором роде кумовья: Крестили вместе мальчика льняногоЕго зовут Капризом. В нем родногоДля вас достаточно, сказал бы я.

В писательнице четко сочетались Легчайший юмор, вдумчивый анализ, Кокетливость, печаль и острый ум.

И грация вплелась в талант игриво. Вот женщина, в которой сердце живо И опьяняет вкрадчиво, как "мумм".

1927 Кузмин

И утонченных до плоскости стихахКак бы хроническая инфлуэнца. В лице нес очертанья вырожденца. Страсть к отрокам взлелеяна в мечтах.

Запутавшись в астетности сетях, Не без удач выкидывал коленца, А у него была душа младенца, Что в глиняных зачахла голубках.

Он жалобен, он жалостлив и жалок. Но отчего от всех его фиалок II пошлых роз волнует аромат?

Не оттого ль, что у него, позера, Грустят глаза - осенние озера,Что он,-и блудный,-все же божий брат?..

1926

Маяковский

Саженным - в нем посаженным - стихам Сбыт находя в бродяжьем околотке, Где делает бездарь из них колодки, В господском смысле он, конечно, хам.

Поет он гимны всем семи грехам, Непревзойденный в митинговой глотки. Историков о нем тоскуют плетки Пройтись по всем стихозопотрохам...

В иных условиях и сам, пожалуй, Он стал иным, детина этот шалый, Кощунник, шут и пресненский апаш.

В нем слишком много удали и мощи, Какой полны издревле наши рощи, Уж слишком он весь русский, слишком наш!

1926 Одоевцева

Все у нее прелестно - даже "ну" Извозчичье, с чем несовместна прелесть.., Нежданнее, чем листопад в апреле, Стих, в ней открывший жуткую жену...

Серпом небрежности я не сожну Посевов, что взошли на акварели... Смущают иронические трели Насторожившуюся вышину.

Прелестна дружба с жуткими котами,Что изредка к лицу неглупой даме,Кому в самом раю разрешено

Прогуливаться запросто, в побывку Свою в раю вносящей тонкий привкус Острот, каких адему не дано...

1926 Пастернак

Когда в поэты тщится Пастернак, Разумничает Недоразуменье. Мое о нем ему нелестно мненье: Не отношусь к нему совсем никак.

Им восторгаются-плачевный знак. Но я не прихожу в недоуменье: Чем бестолковее стихотворенье. Тем глубже смысл находит в нем простак.

Безглавых тщательноголовый пастырь Усердно подновляет гниль и застарь И бестолочь выделывает. Глядь,

Состряпанное потною бездарью Пронзает в мозг Ивана или Марью, За гения принявших заурядь.

1928. 29-III

Романов

В нем есть от Гамсуна, и нежный весь такой он: Любивший женщину привык ценить тщету. В нем тяга к сонному осеннему листу, В своих тревожностях он ласково спокоен.

Как мудро и печально он настроен! В нем то прелестное, что я всем сердцем чту. Он обречен улавливать мечту. В мгновенных промельках, и тем он ближе вдвое.

"Здесь имя царское воистину звучит По-царски. От него идут лучи Такие мягкие, такие золотые.

Наипленительнейший он из молодых, И драгоценнейший. О, милая Россия, Ты все еще жива в писателях своих!

1927 Игорь Северянин

Он тем хорош, что он совсем не то, Что думает о нем толпа пустая, Стихов принципиально не читая, Раз нет в них ананасов и авто,

Фокстрот, кинематограф, и лото Вот, вот куда людская мчится стая! А между тем душа его простая, Как день весны. Но это знает кто?

Благословляя мир, проклятье войнам Он шлет в стихе, признания достойном, Слегка скорбя, подчас слегка шутя

Над вечно первенствующей планетой... Он-в каждой песне, им от сердца спетой,Иронизирующее дитя.

1926

Сологуб

Неумолимо солнце, как дракон. Животворящие лучи смертельны. Что ж, что поля ржаны и коростельны? Снег выпадет. Вот солнечный закон.

Поэт постиг его, и знает он, Что наши дни до ужаса предельны, Что нежностью мучительною хмельны Земная радость краткая и стон.

Как дряхлый триолет им омоложен! Как мягко вынут из глубоких ножен Узором яда затканный клинок!

И не трагично ль утомленным векам Смежиться перед хамствующим веком, Что мелким бесом вертится у ног?..

1926 Алексей Н. Толстой

В своих привычках барин, рыболов, Друг, семьянин, хозяин хлебосольный, Он любит жить в Москве первопрестольной, Вникая в речь ее колоколов.

Без голосистых чувств, без чутких слов Своей злодольной родины раздольной, В самом своем кощунстве богомольной, Ни душ, ни рыб не мил ему улов...

Измученный в хождениях по мукам, Предел обретший беженским докукам, Не очень забираясь в облака,

Смотря на жизнь, как просто на ракиту Бесхитростно прекрасную, Никиту Отец не променяет на века...

1925

Тэффи

С Иронии, презрительной звезды, К земле слетела семенем сирени И зацвела, фатой своих курений Обволокнув умершие пруды.

Людские грезы, мысли и труды Шатучие в земном удушье тени Вдруг ожили в приливе дуновений Цветов, заполонивших все сады.

О, в этом запахе инопланетном Зачахнут в увяданье незаметном Земная пошлость, глупость и грехи.

Сирень с Иронии, внеся расстройство В жизнь, обнаружила благое свойство: Отнять у жизни запах чепухи...