Moлин сдавил пальцами ушные мочки. По большому счету, он должен был ожидать чего-нибудь в этом роде, и обижаться не на кого. Шаулина нашла его Зинулю, иначе не приперлась бы среди ночи с охраной и угрозами. Можно сказать, она выполнила просьбу, но сама столкнулась с чем-то необъяснимым и теперь бесится.

— Хорошо! — усмехнулся он. — Без подготовки! Но учтите, версия единственная и окончательная.

Он рассказал правду: про «барабан», про наркотический сон, в котором прозвучали имена, про неадекватную скрытность Старшего группы, про свою обиду. Остальное этой твердолобой служаки не касалось.

Шаулина никак не реагировала.

Капитан особо упирал на то, что побочные свойства препарата не изучены, что допущена страшная халатность, и все в таком духе… Забывшись, он распалился и то многое, что намеревался высказать шефу, выложил ей. Какая, к черту, разница, кто донесет информацию?

Представь на секунду, втолковывал он, вдруг это правда и нам удалось заглянуть в будущее? Необходимо повторить опыты десятки, сотни раз, неважно, что профиль Конторы не соответствует! Если сейчас потерять случайную нить, неизвестно, сколько пройдет лет, пока сумеют найти нужную формулу. Мы случайно получили управляемую мутацию гена, точечное попадание, один шанс на миллиард…

Он перевел дух. В черепе нарастало дробное стакатто.

— Ты закончил? — без выражения осведомилась Света. Ее провожатый терпеливо мок, прислонившись снаружи к дверце. — Ничего не обещаю, за выходные проверим.

— Теперь ты скажешь, кто такой этот чертов Зинуля и где его искать?

— Не надо его искать. — Шаулина завела мотор. — У твоего шефа дочь имеется, слышал?

— У Вукича?!

— Нет. Выше бери.

— Ах да, краем уха. Об этом не принято…

— Не принято. Он выдал дочку замуж. Парня проверяли, у наших нет претензий. Двадцать шесть лет, светлая голова, но уезжать не собирается. Диссертация почти готова, занимается наркологией, в частности абстинентным синдромом. Антон Зинуля. Ты понял, капитан? Мы еще разберемся, что тебе приснилось, но фамилию эту забудь.