20. Ох, дерьмо, Мейсон

Эмилия

Солнце опаляет мою кожу, когда я выхожу на типичный Нью—Йоркский балкон и вдыхаю пропахший выхлопными газами воздух. На мне надета только футболка Сета, но даже в ней слишком жарко. Сейчас всего лишь семь утра, но так жарко и светло, как будто уже полдень. Сет еще лежит наверху на огромном матрасе в своей открытой галерее. Сегодня ночью я изрядно его вымотала, да и он меня тоже.

Нам скоро нужно быть в университете, но мы почти не спали, и я подумываю остаться здесь, с ним, в его ателье с балками на крыше и косыми потолками. С наслаждением потягиваюсь, издавая при этом визгливый звук. Венера тут же приходит посмотреть, что происходит, и я глажу ее, говоря, что все хорошо. Я опираюсь на перила и наблюдаю за множеством желтых такси и сердитыми жителями Нью-Йорка, как они пробираются через трафик. Там шумно и полно крыс, но мне все равно.

Тогда, три года назад, я уехала с Райли в Нью-Йорк. Китон занялся переоформлением моей учебы, чтобы мне больше не нужно было находиться в Чикаго. Поначалу мы с Райли жили вместе — чисто платонически, — но после одной разрушительной ночи он сказал, что не сможет снова пережить ту боль, от потери меня. Я не хотела усложнять ему жизнь и переехала в студенческое общежитие. Это была бы идеальная возможность забыть Мейсона, но совершенно несправедливо по отношению к Райли, потому что без него я никогда не отважилась бы на этот шаг. И не выдержала бы. Райли нес меня через критическое время так же уверенно, как огромный пароход в открытом море в шторм.

Иногда было действительно критично.

Но я больше не хочу об этом вспоминать. Все уже прошло, давно прошло.

Сзади меня обнимают две татуированные сильные руки. Я чувствую его запах прежде, чем вижу. Он так хорошо пахнет, и у меня немного покалывает в животе.

— Привет, — шепчет он мне в ухо сонным, хриплым голосом. Я, улыбаясь, закрываю глаза и прислоняюсь к нему.

— Привет. — Я широко улыбаюсь, потому что вспоминаю о том, что мы делали прошлой ночью, и немного краснею. Кончики пальцев Сета скользят под мою футболку по животу. От этого мурашки бегут по коже. До сих пор такое мог вызвать только один человек, но о нем я больше не думаю. Я не могу, потому что иначе меня разорвет на части.

— Пойдем в душ, — говорит Сет не требовательно, но и не совсем с просьбой. Я с любовью следую за ним, когда он берет меня за руку и втягивает в душевую. С ним я не чувствую, что он тащит меня прямо в темноту. В отличие от него.

***

Мы не поедем в университет, потому что оба слишком вымотаны. Вместо этого купили себе кофе и пошли гулять с Венерой в Центральном парке. Сегодня теплый день, на мне только джинсовые шорты с высокой талией и белый топ, который я заправила за пояс. Сет надел свободные шорты и облегающую футболку, которая демонстрирует его татуировки — и взгляды женщин, как всегда, следуют за ним. Но меня это не волнует, потому что я знаю, что он любит меня.

Полгода назад я врезалась в его машину на университетской стоянке. Так мы познакомились. Он использовал номер, который я ему дала, не для того, чтобы требовать с меня денег, а для того, чтобы пойти со мной выпить кофе в качестве компенсации. Вообще-то я больше так не делаю. В смысле, пить с кем-то кофе, отношения, и тому подобное, что вызывает сердечную боль, но с Сетом я сделала это, потому что он был таким милым и сексуальным. Вообще-то, я просто хотела секс на одну ночь, но он не отпустил меня. И, должна сказать, мы действительно хорошо подходим друг другу. Не только внешне, но и в постели. Я больше не делаю того, что делала с ним. Больше не попадаю в зависимость. Мне больше не нужна боль, потому что я простила себя. В группе поддержки, в которую регулярно ходила в течение года, я поделилась своим переживанием с другими — с незнакомыми людьми — и поняла, что не одинока. И что я не виновата в том, что делал со мной тогда отец. Что я имею право на нормальную жизнь и на то, чтобы со мной хорошо обращались. Понадобилось большое количество слез, пота и бессонных ночей, чтобы все это понять. Больше года я страдала, Райли всегда был рядом со мной. Но теперь — три года спустя — я чувствую себя свободной, как никогда. Я нашла новых друзей, частично в группе, частично в университете. И снова общаюсь со своей прежней соседкой и лучшей подругой Бриджит.

Я встречаюсь с самым горячим парнем в кампусе и читаю так много, что половина моих денег уходит на книги, которые имеют много общего не с университетом, а — с глубокой любовью и кровавым ужасом.

Китон регулярно звонит мне, чтобы проверить, что со мной все в порядке. Он присылает мне раз в месяц деньги, которые я совсем не хочу. Но он чувствует себя ответственным за меня, как отец, и я позволяю ему участвовать во всем в моей жизни, как отцу. Также я время от времени разговариваю с Оливией, но мы никогда не обсуждаем его. Хотя, конечно же, у меня всегда чешется язык спросить, как у него дела. Но я запретила себе. А также запретила себе следить за ним в интернете. Потому что видеть, как он смеется без меня, разбило бы мне сердце. Даже сейчас.

Да, я люблю его. Какая-то часть меня всегда будет любить его, но уже не так всепоглощающе и без остатка. Эта частичка маленькая, и я держу ее под контролем.

— О чем ты думаешь? — спрашивает Сет, обнимая меня за плечи. Мне нравится чувствовать тяжесть его мускулов на себе. Венера не на поводке и убегает от нас ловить бабочек.

— Если честно, о бывшем, — говорю ему. Я не вру, зачем? Если хочу быть честна сама с собой, мне нужно говорить и другим правду. Особенно Сету. Конечно, у меня есть несколько секретов от него, но у кого их нет?

— Ага? — он поднимает одну бровь вверх. — Почему?

Я легонько толкаю его плечом.

— Не ревнуй! Это было три года назад.

— Это тот, чье имя нельзя называть?

— Да. И все закончилось ужасно, поэтому у меня нет причин думать о нем что-то хорошее, понятно? Он разбил мне сердце.

— Хочешь, я убью его? — сухо спрашивает он. Я останавливаюсь, беру его за руки и смотрю вверх.

— Я дам тебе знать, когда это нужно будет сделать, но не сейчас. — При этом поднимаюсь на носочки и целую его.

Раньше я не могла острить или отвечать с юмором, потому что была неуверенна в себе. Но сейчас мне нравится смотреть на мир другими глазами.

Так хорошо.

И никто не сможет у меня это забрать.

Сет зажимает мой подбородок между пальцами и углубляет поцелуй, когда я хочу отклониться. Его рука скользит на мою шею, потом он прислоняется лбом к моему и спрашивает:

— Почему я так сильно схожу от тебя с ума?

Я отклоняю голову назад, потому что есть только один человек, с которым я разделяла эту интимность.

— Нууу, наверное, потому что я классная!

Он смеется, шлепает меня по попе, и мы идем, держась за руки, дальше.

Все немножко идеально.

***

Сет готовится к предстоящему экзамену, а я лежу голая в его постели наверху в галерее и курю сигарету. Натянув одеяло до груди, смотрю вниз на его спину. На его обнаженную спину, кожу которой украшают татуировки. У него широкие плечи, он опустил голову, чтобы лучше видеть текст на своем ноутбуке, и, словно почувствовав, что я смотрю на него, поворачивает ко мне голову и говорит:

— Не смотри на меня так, иначе я поднимусь, детка.

Я дерзко улыбаюсь.

— А, может, я хочу этого, детка? — при этом высовываю обнаженную ногу из-под одеяла.

— Ты провоцируешь меня?

Закусываю нижнюю губу, гадая, может быть, я нашла второго Мейсона в смягченном варианте, но быстро отбрасываю эту мысль. Сет никогда бы не сделал того, что сделал он.

— Лежи там, я присоединюсь через тридцать минут, а теперь перестань меня соблазнять, нимфа, — серьезно просит он. Я смеюсь и поворачиваюсь, чтобы дотянуться к пепельнице, чтобы выбросить окурок. Да, я курю с недавних пор. Ладно, уже три года, но только потому, что не могла забыть Мейсона, и боль так сильно терзала меня, что я нуждалась в чем-то, что напоминает мне о нем. Запах сигарет был, пожалуй, самым знакомым. Я помню, как он прижимал губы к фильтру и сигарета тлела красным, когда он затягивался, и всегда пускал дым мне в лицо, хотя я ненавидела это. Но я даже глазом не моргала и не говорила, чтобы он прекратил. Сегодня я бы сделала это. Сегодня я бы многое сделала по-другому.

Черт, сейчас я нарушила свое трехминутное правило. В какой-то момент я установила себе особое правило. Чтобы было легче забыть его, я решила думать о нем не больше, чем по три минуты ежедневно. А сейчас их было, по меньшей мере, пять. Чтобы отвлечься, я, закатив глаза, беру телефон и открываю инстаграм. Уведомление о новом комментарии. Конечно, опять Бриджит, которая пишет какую-то ерунду.

Но это не Бриджит.

Под фотографией, которую я запостила последней, первая фотография с Сетом и подписью «Лето в Нью-Йорке», стоит «Зима в Чикаго». От Мейсона К. Раш.

Я замираю на месте с телефоном в руке, в то время как мое сердце грохочет, как сумасшедшее, поднимаясь в горло, в голову. До тех пор, пока я уже могу дышать. Прежде, чем могу остановиться, кликаю на его фото, которое ведет меня на его профиль, который я так долго избегала.

Вот и они.

Все фотографии.

Я замечаю, что совершенно забыла, какой он горячий и красивый.

Сейчас он даже горячее, чем тогда, а это уже что-то значит.

Он выглядит шире и еще мужественнее. Как будто такое вообще возможно. Он до сих пор не особо любит футболки, а татуировок на его теле стало еще больше. Я сглатываю.

Он работает в ФБР с Китоном, потому что на двух фотографиях он одет в униформу и очки.

— Ох, черт, — шепчу я и продолжаю листать, глаза так широко распахнуты, что начинают гореть. На одном снимке он сидит боком, смотрит на пол, с сигаретой в уголке рта. Затем появляется фотография, на которой он тренируется и делает подтягивания, при этом все его мышцы напряжены. Вот дерьмо! Фото собрало более тысячи лайков. Если бы я все еще была с ним, заставила бы его стереть ее, и, самое позднее, сейчас взорвалась бы. Также есть фотографии Мисси. На одной она одета в его солнцезащитные очки и кепку ФБР. Она выглядит такой милой, и мое сердце кровоточит.