Глава 20

Я была настолько шокирована, что на мгновение застыла в дверях, уставившись на них. И что самое странное? Ни один из них не оборачивается, чтобы посмотреть на меня.

Я наделала много шума, открывая дверь, но я могла бы быть невидимой из-за недостатка внимания, которое я получаю. Джеймс и Крис не разрывают зрительного контакта, молча сидя по обе стороны журнального столика.

Крис в великолепном сером костюме, сшитом на заказ, белой рубашке, расстегнутой на воротнике, без галстука. Джеймс одет в черное с ног до головы: приталенная футболка, демонстрирующая удивительную архитектуру его верхней части тела, и джинсы с боевыми ботинками. На его левом запястье снова кожаная манжета, которая была на нем, когда я впервые увидела его в кафе, и выражение лица, которое я могу описать только как жуткое.

В то время как Крис весь потрескивает от напряжения и красноликой ярости, его руки сжаты в кулаки, а мышцы на челюсти дергаются, как сумасшедшие, Джеймс выглядит расслабленным. Все линии его тела расслаблены. Дыхание ровное. Он кажется совершенно спокойным... пока не посмотришь в его глаза.

Они такие же плоские и немигающие, как у кобры.

Я никогда не видела, чтобы человек выглядел настолько смертельно опасным.

Перед глазами промелькнула сцена из моего сна, та часть, где Джеймс спокойно улыбается перед тем, как нажать на курок пистолета и выстрелить в меня. Все волосы на моем затылке становятся дыбом.

Я громко спрашиваю: — Что здесь происходит?

Джеймс остается неподвижным и полностью сосредоточенным на Крисе, когда тот говорит. Его голос — холодный монотонный голос. — Твой муж не оценил, когда я постучал в твою дверь.

— Бывший муж. — Я вхожу в фойе, но оставляю дверь за собой открытой. Мои нервы настолько расшатаны, что я вся дрожу. Мой голос тоже дрожит, когда я говорю: — Кто не был приглашен, тот сейчас уйдет.

Крис бросает на меня свой свирепый взгляд. — Ты трахаешься с ним?

Я вижу, что Джеймсу не нравится, как Крис неуважительно со мной разговаривает, по тому, как его руки медленно разгибаются, как будто чешутся обвить вокруг шеи Криса. Но в остальном он сохраняет свою странную неподвижность и немигающий взгляд, глядя на Криса с холодной, рассудительной уверенностью хищника, который знает, что его следующая добыча находится лишь на расстоянии одного молниеносного удара.

Я бросаю сумочку на пол и подхожу ближе к ним, чувствуя свой пульс в каждой части тела. Я решаю обойти вопрос Криса, потому что а) это не его дело и б) если я скажу да, то имею четкое ощущение, что потом буду оттирать лужу крови с ковра.

Вместо этого я задаю свой вопрос. — Почему ты здесь?

— Я сказал тебе по телефону, — огрызается Крис с горящими глазами, — Я должен был знать, что ты в безопасности. — Он возвращает свой горящий взгляд обратно к Джеймсу. — И теперь я получил свой ответ.

Джеймс осматривает Криса с ног до головы. Слабый намек на улыбку играет в уголках его рта. — Думаю, мы оба знаем, что со мной ей безопаснее, чем с тобой.

Он произносит эти слова с чем-то подозрительно похожим на удовольствие, так, будто за этим стоит какая-то история, о которой я не знаю. Старое пари, которое было выиграно.

Внезапно я убеждаюсь в невозможном: Крис и Джеймс встречались раньше.

Оглядываясь туда-сюда между ними с растущим ощущением нереальности, я требую: — Одному из вас лучше рассказать мне, что, черт возьми, происходит. И я имею в виду прямо сейчас.

Все еще со своей слабой, самодовольной улыбкой, Джеймс говорит Крису:

— Давай. Скажи ей.

Крис практически вибрирует от ярости. То, что он хочет убить Джеймса, очевидно, но так много в этой ситуации остается загадкой, что мне трудно понять, что здесь вообще происходит.

Наконец Крис вырывается и начинает мерить шагами пол в гостиной. Одна рука на бедре, он мрачно смотрит на ковер, так, как я видела его миллион раз раньше.

— Мне не понравилось, как закончился наш разговор, — говорит он, не глядя ни на Джеймса, ни на меня. — Я хотел поговорить с тобой лично, поэтому забронировал ближайший рейс из Омана.

Он забронировал ближайший доступный рейс. Мужчина, который не испытывал потребности говорить со мной больше года, который не испытывал потребности говорить со мной в течение большей части нашего брака, забронировал ближайший рейс из Западной Азии в Париж, потому что ему не понравилось, как закончился наш разговор.

Как гром среди ясного неба, телефонный звонок, который еще предстоит объяснить.

Я наблюдаю за тем, как он продолжает шагать, и мое ощущение нереальности происходящего резко поворачивает вправо, к страху.

Я знаю, что Джеймс сейчас смотрит на меня, потому что я это чувствую. Я чувствую его горячий взгляд на своей коже, как прикосновение.

К черту все это. К черту весь этот странный сценарий. Я вызываю этих придурков.

Я требую: — Откуда вы двое знаете друг друга? — и мгновенно чувствую, как взгляд Джеймса заостряется.

Крис резко останавливается. Глотая, он смотрит на Джеймса, потом обратно на меня. — Мы не знакомы.

Я смотрю на Джеймса. Его выражение лица такое же непонятное, как у кота. Его голос спокойный. — Мы никогда не встречались.

Моя интуиция подсказывает мне, что они оба лгут.

Или это мое воображение лепит драконов из проплывающих мимо меня облаков?

Так или иначе, во рту пересохло, ладони вспотели, и я отступаю на шаг в нарастающей тревоге, осознавая, что оставила дверь открытой, и борясь с желанием развернуться и выбежать сквозь нее. Куда, я не знаю, но иррациональное желание убежать побеждает.

Джеймс очень тихо произносит мое имя. Когда я смотрю на него, он просто отрицательно качает головой.

Он снова читает мои мысли. Он знает, что я хотела сбежать.

От этого мне не становится легче.

Я выдыхаю в огромном порыве. Тогда мое терпение — которое никогда не было святым — лопается. Я кричу во все горло: — Что, блядь, происходит?

Крис твердо говорит: — Господи, Ливи, успокойся.

Услышав, как Крис называет меня по прозвищу, Джеймс стреляет в него ядовитым взглядом. Затем его глаза снова фокусируются на моих, и они горят. Он говорит: — Я постучал в твою дверь. Он открыл. Когда я позвал тебя, он сказал, что ты его жена, и потребовал узнать, откуда я тебя знаю. Очевидно, мой ответ его не удовлетворил.

— И каков был твой ответ?

Снова едва заметная улыбка. — Иди на хуй.

Я смотрю на Криса, который смотрит на Джеймса в яростном молчании. Это не имеет никакого смысла. Крис никогда раньше не был ревнивым. — Как ты попал в мою квартиру? — Я точно знаю, что моя дверь была заперта, потому что я не забыла проверить ее, когда уходила.

Крис говорит: — Я сказал менеджеру дома, что я твой муж и что я здесь, чтобы сделать тебе сюрприз на день рождения. Он меня впустил.

Я делаю себе заметку, что позже накричу на Эдмонда.

Джеймс спрашивает: — У тебя день рождения?

Я бросаю на Криса тяжелый взгляд. — Нет. Но мой бывший муж считает, что все, что угодно, является справедливым средством для достижения любой цели, которую он преследует.

Он смотрит на меня дикими глазами. Дрожащим голосом он говорит: — Единственная цель, которую я преследую со дня нашего знакомства, — это уберечь тебя от опасности, Оливия. Ты никогда не узнаешь, на какие жертвы я пошел ради твоей безопасности.

Прежде чем я успеваю осознать, насколько я ошеломлена этими словами, Джеймс мягко укоряет: — Может, тебе стоит рассказать ей. Посмотрим, что она думает о твоем выборе.

Крис поворачивается к нему и ревет: — Пошел ты, лицемерный ублюдок! Еще одно слово, и я вырву твое долбаное сердце голыми руками!

Джеймс отвечает спокойно: — Заткнись, пока не пострадал. Вы, парни из загородных клубов, всегда очень кровожадные.

Олд фэшн. Это, видимо, олд фэшн, который я выпила за ужином, пудрит мне мозги. Я не могу слышать то, что слышу, и интуитивно понимать то, что интуитивно понимаю, если это вообще можно назвать реальным словом.

Вот факты: Джеймс — художник. Он чувствителен. А еще он умирает от бокового амиотрофического склероза. Каким-то образом также удивительно сильный, несмотря на это, но все же умирает. Это игра, которую он разыгрывает перед Крисом, мачо, в стиле Хемингуэя, я — страшный тореадор. Такое позерство, которое мужчины — и обезьяны — делают перед своими конкурентами.

Да?

Да.

С этим решено, я переключаю внимание на Криса, огромным усилием воли обуздывая свой темперамент. — Пообедаем завтра. Тогда и поговорим. А сейчас, пожалуйста, уходи.

Когда он колеблется, его взгляд бегает туда-сюда между мной и Джеймсом, я говорю: — Кристофер.

Он смотрит на меня.

— Это не было просьбой.

К его чести, Джеймс не ухмыляется. Он просто молча стоит,

наблюдая. Он по-прежнему спокоен и контролирует ситуацию, но внимательно наблюдает за Крисом, и я знаю, что он готов расправиться с ним, если тот хотя бы нахмурится в мою сторону.

Я также знаю, что он может это сделать.

Хотя Крис спортивный и в отличной форме, его телосложение худощавое. Он на несколько сантиметров ниже и как минимум на сорок фунтов легче Джеймса. Для Джеймса он — Михаил Барышников для Мухаммеда Али. Здесь не было бы никакого соревнования... особенно с вишенкой на торте Джеймса — страшным образом серийного убийцы.

Сейчас он заставил бы серийного убийцу упасть в обморок от страха.

К черту деликатную тему, у нас будет хороший, долгий разговор, как только мой бывший муж уйдет отсюда.

Крис разочарованно вздыхает и проводит обеими руками по волосам. — Ладно. Я приеду в полдень и заберу тебя...

— Встретимся в кафе Blanc, — перебиваю я, потому что не знаю, что это такое, но это точно не свидание. — Погугли. Не заказывай столик в секции Жан-Люка.

— Ливви...

— Хоть раз в жизни, Кристофер, пожалуйста, послушай меня.

Я говорю это сквозь стиснутые зубы, пока в моей голове прокручивается карусель образов всех тех случаев, когда он отталкивал меня, чтобы делать то, что ему, черт возьми, заблагорассудится. Сколько раз я просила его о чем-то, а он меня игнорировал.