Глава 26

РОНАН

«Prisoner» — The Weeknd, Lana Del Rey (трек)

Мой взгляд скользит по её хорошенькому личику, по лёгкому подёргиванию губ. Моя маленькая Красавица что-то задумала…

— Разве ты не должна быть связана? —спрашиваю я.

Она свирепо смотрит на меня.

— Чтобы связать меня, нужно нечто большее, чем верёвка, Русский.

— Итак, ты пришла, чтобы похвастаться своей мнимой свободой?

— Конечно, — она приподнимает бровь и улыбается. — И украсть твой бренди. — Она проскальзывает мимо меня в гостиную, где её ждёт один из слуг с моим бренди и пультом от телевизора.

Я беру бокал из его рук и сажусь, пока он включает телевизор на вечерние новости. Камилла наливает себе напиток, выпивает его залпом, а затем наливает ещё один бокал, прежде чем подойти и сесть рядом со мной.

— Ты же знаешь, что я связал тебя только для того, чтобы позлить? —говорю я. — Я знал, что ты выберешься, и должен сказать, восхищаюсь твоей решимостью. — Я смотрю на тонкие царапины, портящие её идеальную кожу.

— О, что ж, в таком случае… — закатив глаза, она залпом выпивает свой напиток.

Я обращаю своё внимание на новости. Убийства, кражи со взломом, ещё один ядерный взрыв, потрясший пустыню Гоби на этой неделе — у меня в кармане звонит телефон, и я достаю его. Имя Анастасии мелькает на экране.

— Да? — говорю я.

— Как ты мог? — потрясено возмущается Анастасия. — После всего, что я для тебя сделала. После всего, что я тебе дала, а ты уже заменил меня?

— Ана, — ласково говорю я, — твой муж этого не допустит, я всего лишь пытаюсь залечить своё разбитое сердце.

— С какой-то дешёвой шлюхой?

Камилла ставит свой напиток на край столика и с любопытством приподнимает бровь.

— Ана, пожалуйста, не делай этого, — шепчу я, не сводя глаз с Камиллы. — Не сейчас. Единственная причина, по которой я не с тобой, — это из-за Николая.

Руки Камиллы скользят по моей груди, когда она наклоняется и прижимается губами к моей шее.

— Оу, как романтично, — говорит Камилла, прикусывая нижнюю губу. Она закидывает ногу мне на бёдра и садится на меня верхом. Её пальцы скользят по моей шее сбоку. Я должен оттолкнуть её от себя, но в жизни слишком много вещей, которых я предпочитаю не делать, даже если должен…

— Я же говорила тебе, что уйду от него, — отвечает Анастасия. — Я же говорила тебе, что я бы…

— Ты не можешь оставить его, Ана, — говорю я. Камилла наклоняется и кусает меня за ухо. — Он тебе не позволит, и ты это знаешь.

На другом конце провода раздаётся тихое рыдание, за которым Анастасия бормочет что-то о любви.

Я накручиваю на кулак густые волосы Камиллы, откидывая голову на спинку дивана и закрываю глаза. Её ногти впиваются мне в лицо, когда она хватает меня за подбородок и прижимается своими губами к моим. Вкус бренди ощущается на моём языке, и я мягко отталкиваю её.

— Ана, ну пойми же… ты же знаешь, что она никогда не сможет сравниться с тобой, — говорю я, взглянув на Камиллу. В её глазах мелькает лёгкая искорка, которая так возбуждает меня.

Она прижимается губами к моему уху, а рукой к моей промежности.

— Если бы только это было правдой.

— Я не верю тебе, Ронан, — шепчет Анастасия. — Думаю, что я была для тебя не более чем призом, который ты должен был выиграть.

Камилла отодвигается от меня и падает на колени. Это самый красивый вид Камиллы, который я когда-либо видел — стоящая на коленях, как будто она поклоняется мне. Она тянется к моему ремню и расстёгивает его, быстро расстёгивая мои брюки.

— Ана, ты же знаешь, что это неправда. — Смерть твоего мужа — вот награда. Пальцы Камиллы обхватывают мой член, и она проводит своим тёплым языком по головке. Я борюсь со стоном.

— Я думала, ты любишь меня, — плачет Ана.

И вот тут-то щелкает выключатель:

— Ана, ты, конечно же, знаешь, что такой мужчина, как я, не способен на такие тривиальные эмоции?

Глаза Камиллы встречаются с моими, лёгкая улыбка касается её губ как раз перед тем, как я наблюдаю, как мой член исчезает у неё во рту. Я сжимаю в кулаке её волосы, мои глаза прикованы к ней, пока она обрабатывает меня. Каждое движение её языка, каждый взмах её руки грозят свести меня с ума. Камилла Эстрада относится к тому типу женщин, за которых любой мужчина заплатил бы деньги, чтобы иметь их на коленях, потому что это власть во всех смыслах. Я засовываю свой член ей в глотку, ухмыляясь, когда Камилла заглатывает его даже не подавившись.

— Блядь, — стону я, откидывая голову на сиденье.

— Ронан? — шепчет Ана.

Мой член выскальзывает изо рта Камиллы. Она протягивает ко мне руку. Тепло разливается по моей груди, и я кладу телефон в её ждущую ладонь. Она прижимает телефон к уху, её бирюзовые глаза не отрываются от моих, пока она поглаживает мой член.

— Ронан сейчас занят, Анастейша. — Камилла легонько целует головку моего члена. — Мне придётся приостановить твоё отчаяние. — Самодовольная улыбка украшает её губы. — Если только ты не захочешь послушать. — А потом она вешает трубку, прежде чем снова заглотить меня.

Вот тут-то я и должен остановить её. Разговор окончен. Это больше не игра между Камиллой и Анастасией, теперь это игра между Камиллой и мной. Жар течёт по моим венам, как кипящая лава, и как раз в тот момент, когда я почти теряю над собой контроль, я отпускаю её волосы и отталкиваю её голову. Я хватаю свой член и надрачиваю его, пока не кончаю со стоном, ругаясь себе под нос. Закрыв глаза, я делаю несколько глубоких вдохов, прежде чем посмотреть на Камиллу с улыбкой, потому что в самом конце я отнял у неё эту власть.

Камилла вытирает уголки рта, поднимаясь на ноги. Она обходит диван, перегибается через спинку и целует меня в шею.

— Никогда мужчина не бывает прекраснее, чем в моменты своей слабости. — Она кусает меня за горло. — Ты правда великолепен, когда кончаешь, Русский, — говорит она, прежде чем выйти из комнаты.

Мы ходим круг за кругом, танцуя в порочности друг друга, как люди, сошедшие с ума. Я застёгиваю брюки и провожу рукой по лицу, прежде чем потянуться за своим бренди.

Динь.

Я хватаю свой телефон, перечитывая текст:

«Вся Дьявольская пыль добыта».

Сжимая телефон в руке, я сглатываю. Что ж, похоже, время маленькой кошечки почти истекло, и какая же это жалость. Она такая хорошенькая, дерзкая, такое редкое произведение искусства. Кажется, столь жестоко лишать жизни такое непостоянное создание, но, в конце концов, бизнес есть бизнес, и я был бы дураком, если бы не признал, насколько опасно моё влечение к ней.

Я работал слишком усердно и слишком долго, чтобы позволить какой-то милой мелочёвке отвлечь меня от моего дела.