Глава 15

КАМИЛЛА

«Itch» —Nothing But Thieves (трек)

Моё сердце бешено колотится, когда я спешу обратно в комнату, моя киска пульсирует в ожидании этого Русского ублюдка. Я всё ещё чувствую его губы на своей шее. Слышу глубокий голос, приказывающий мне прикоснуться к себе. И я это сделала, потому что женщина никогда не бывает слабее, чем, когда она находится во власти могущественного мужчины. Да, Ронан Коул могуществен во многих отношениях.

Я закрываю глаза и представляю, как он шёл по той комнате, люди кричали, вокруг него царил хаос — его хаос. Его убийство — и я с ним. Он был пьян от абсолютного хаоса, от насилия и крови. Безжалостная, не требующая усилий власть над чьей-то жизнью, которая беспомощно притягивает меня к нему, даже когда я хочу освободиться от него. Я хочу трахнуть его почти так же сильно, как убить… может, и то, и другое одновременно? Я прикусываю губу, представляя, как скачу верхом на Ронане, приставляю нож к его горлу, в то время как он сверкает своей высокомерной улыбкой, без сомнения, разрушая меня, пока истекает кровью. Я захлопываю дверь своей спальни и прижимаюсь к ней спиной, делая несколько глубоких вдохов. Сексуальное напряжение между нами настолько приторное, настолько всепоглощающее, что временами трудно что-либо разглядеть сквозь густой туман, которое оно наводит. Я никогда не должна забывать, что он мой враг, потому что в ту же секунду, как это случится, он напомнит мне об этом.

Где-то в комнате раздаётся негромкое жужжание, и я прищуриваю глаза. Секунду ничего не происходит, а потом оно звучит снова.

Что-то… вибрирует?

Я прохожу по комнате, прислушиваясь, прежде чем остановиться перед комодом.

Бззз. Бззз.

Я смотрю на клатч, который был у меня на ужине.

Бззз. Бззз.

Я хватаю его с комода и заглядываю внутрь, прежде чем мгновенно захлопнуть.

Чёрт.

Я распахиваю балконные двери и выхожу наружу. Холодный ветер вызывает сильную дрожь по моему телу, я проверяю, нет ли здесь камер. Открываю клатч, заглядываю внутрь и хмурюсь при виде одноразового телефона и зарядного кабеля, спрятанных среди моей губной помады и пудреницы. Я вспоминаю ту вечеринку. Мой клатч всё время был со мной, но… Ронан был рядом со мной. Он мог подсунуть его сюда.

Что, если это тест? Дать мне телефон и посмотреть, что я сделаю, чтобы предать его.

Вздохнув, я достаю телефон и открываю его, чтобы обнаружить мигающий конверт в углу экрана. Когда я нажимаю на него, появляется текстовое сообщение:

«Враг моего врага — мой друг. Я скоро свяжусь с вами. Мы уничтожим Ронана Коула».

Я закрываю телефон и выдыхаю воздух сквозь сжатые губы.

Итак, это ловушка, подготовленная Ронаном? Может быть, но пока этот таинственный друг не даст понять, чего он хочет, я не могу знать наверняка. Если это ловушка, что ж… У всех пленников есть смысл: залог. А у залога есть срок годности, и в тот момент, когда он подходит к концу залог получает пулю. Я руководила картелем; знаю, что к чему. Так что, по правде говоря, мне нечего терять.

Если этот друг поможет мне поиметь Ронана, я умру с улыбкой на лице.

***

Двадцать четыре часа.

Я была заперта в этой комнате двадцать четыре часа, и от Ронана не было ни весточки. Вот тебе и его так называемая свобода. Возможно, он решил, что для него будет безопаснее, если я буду сидеть взаперти.

Я лежу на спине, поглаживая пальцами дорогие атласные простыни. Я вспоминаю, как Ронан слизывал вкус моей киски с пальцев, когда он так отчаянно пытался сохранить свой жёсткий контроль. Дверь спальни распахивается, с треском ударяясь о стену, и я подпрыгиваю, когда входит Игорь, держа в руках ещё один этот чёртов чехол для одежды.

— Босс хочет, чтобы ты была одета через тридцать минут.

Боже, Ронан такой мудак. Я выхватываю у Игоря чехол с платьем, ожидая, пока он выйдет из комнаты. Я ненавижу то, что я — пассия в распоряжении Ронана, но мне нравится возможность ослабить его любым способом. Ронан Коул любит красивые вещи, а красота — это всегда сила женщины. Я видела желание, мелькающее в его глазах в те моменты, когда он был так близок к потере контроля. И я хочу посмотреть, как он сломается, даже если мой собственный контроль в равной степени находится под угрозой. Плясать под его дудку — мой лучший шанс подобраться поближе, так что пока я поиграю в его пассию.

Я расчёсываю волосы и надеваю платье, разглаживая материал, прежде чем взглянуть в зеркало. Платье идеально облегает мои изгибы. Чёрное кружево, так изящно сшитое поверх яркого малиново-красного атласа, правда делает своё дело, и я должна признать: у него хороший вкус.

Бросив последний взгляд на своё отражение, я хватаю клатч и выхожу в коридор, ругаясь себе под нос, пока спускаюсь по лестнице. Отсюда я вижу Ронана, стоящего у двери. То, как идеально сидит на нём костюм, подчёркивает ощущение силы, постоянно исходящее от него. Когда я добираюсь до нижней ступеньки, он оборачивается, его взгляд лениво скользит по мне.

— Ты такая хорошенькая в красном. — Он улыбается, прежде чем посмотреть на часы.

Слуга открывает входную дверь.

«Боже милостивый, неужели этот человек не может сам открыть дверь?» — и мы выходим на морозный воздух и направляемся к ожидающему лимузину, а вокруг меня кружится снежный шквал. Перед нами открывается дверь, и мы забираемся внутрь, машина быстро трогается с места. Ронан проводит рукой по своему дорогому костюму, самодовольный, как и всегда, когда я смотрю на него.

— Итак, — говорю я, — могу свободно разгуливать по дому?

Его глаза блестят.

— Тебя злит, когда я запираю тебя?

Я изображаю улыбку, хотя мне хочется заколоть его ножом.

— О, Русский, ты ещё не видел меня злой. — Это ложь. Он много раз видел меня рассерженной, но мне не нравится, что этот ублюдок думает, будто у него есть власть надо мной.

На его лице мелькает любопытство.

Гнев бурлит у меня под кожей, когда я отворачиваюсь к окну. С Ронаном легко забыть, что я делаю. Это движение назад-вперёд отнимает много времени, и каждый раз, когда я, кажется, приближаюсь, он лишь отталкивает меня. Я убиваю его врагов, а потом он запирает меня. Я участвую в его маленьком покушение, а потом он предлагает мне немного свободы. Он смотрит, как я трогаю себя, и снова запирает меня. Мы ходим по кругу, попадая в ловушку опасности и жажды крови только для того, чтобы он поймал себя сам. Возникает ощущение надвигающейся катастрофы, как будто часы просто тикают у меня над головой. И Ронан Коул — тот, кто держит их в руках.

После короткой поездки лимузин останавливается перед готическим собором.

— Где мы находимся?

— Похороны покойного премьер-министра. — Ронан хмурится, но я могу сказать, что он борется с улыбкой. Больной ублюдок. — Мне так нравятся похороны. — Теперь он расплывается в улыбке.

— Знаешь, даже по моим меркам, это извращение. — Я бросаю взгляд в окно на участников похорон, мрачно направляющихся к фасаду собора. — Почти уверена, что в аду есть особое место для людей, которые приходят на похороны, чтобы посмотреть на рыдающую семью парня, которому они выстрелили в лицо… Кстати, я всё ещё расстроена из-за того платья.

— Это был затылок, — говорит он.

— О, — я оборачиваюсь, — значит, вместо аккуратного входного отверстия на лице, ему оторвало лицо. — Я киваю головой. — Я не видела, потому что он лежал лицом вниз в луже крови. Значит, будет закрытый гроб.

Едва заметная усмешка появляется на его губах, прежде чем дверь машины, конечно же, открывается. Ронан выходит, протягивает мне руку и вытаскивает из машины. Правительственная охрана выстраивается вдоль чёрной ковровой дорожки, ведущей к ступеням собора. За ними группы фотографов и представителей прессы поднимают свои фотоаппараты в надежде запечатлеть участников похорон. Я опускаю подбородок и придаю своему лицу выражение, которое, как я надеюсь, напоминает скорбь. Ронан обнимает меня за талию, его рука ходит кругами по моей спине, как будто он утешает меня. Ирония практически душит меня.

Он увлекает нас внутрь собора, и шум снаружи сменяется торжественной мелодией органа, эхом отражающейся от высокого каменного потолка. Люди приветствуют Ронана, и он почтительно кивает им, когда мы направляемся к передней части церкви. Мы останавливаемся рядом с пустым рядом. Я расстёгиваю пуговицы чёрного мехового пальто, которое на мне надето, и Ронан снимает пальто с моих плеч. Я слышу лёгкий вздох женщин, сидящих рядом. Конечно, надев ярко-красное платье на похороны, я ни за что не смогла бы остаться незамеченной. Я уверена, это именно то, чего он хотел.

Он такой мудак.

Ронан сбрасывает своё пальто и кладёт руку мне на поясницу, подводя меня к скамье и усаживая. Его рука обнимает меня за плечи, и он притягивает меня к себе. Отчётливый аромат одеколона и затяжного сигарного дыма окружает меня, и я ловлю себя на том, что вдыхаю его, когда мы устраиваемся на сиденье. Люди перешёптываются между собой. Некоторые пробираются к закрытому гробу с опущенными головами и салфетками, промакивая глаза. Я ловлю взгляд блондинки, сидящей несколькими рядами выше, устремлённый в мою сторону. Это худенькая блондинка, которая была в доме Ронана, та, с которой он сел в машину. Я не могу удержать лёгкой ухмылки, которая растягивается на моих губах. Пальцы Ронан нежно пробегают по моим волосам, а её глаза горят ненавистью. Я без сомнения знаю, что эта женщина хочет Ронана больше, чем свой следующий вздох. Мужская рука обнимает её за плечи, и она моргает. Он что-то шепчет ей на ухо. Она целует его в щеку, и таким образом сюжет усложняется. Я бы не ожидала ничего меньшего, чем того, что Ронан будет преследовать занятую женщину.

Начинаются похороны, и они такие же скучные, как и любые другие похороны, только на этот раз я не понимаю ни слова из того, что они говорят. Я засыпаю, моя голова почти касается плеча Ронана, когда он прочищает горло.