Эта женщина всегда была такой холодной и равнодушной. Ее лицо почти ничего не выражало, и даже ее белая кожа, казалось, была покрыта тонким слоем инея.

Но в этот миг, повернувшись к своему младшему брату, часть крови которого принадлежала племени исконных врагов ее предков, она одарила его на удивление очаровательной и теплой улыбкой.

А потом ее брови изогнулись, и она упала на спину.

— Сестра!..

Му Яньли, эта холодная и беспристрастная женщина, улыбнулась и, глядя в небо, сказала этим безбрежным небесам, которым кланялась тысячи раз:

— Да пошли вы со своим «нельзя иметь личных чувств».

В тот же миг мост снова вспыхнул, и алое пламя Дороги Мученичества быстро окутало все ее тело. Прежде чем этот бушующий огонь полностью поглотил ее бренную оболочку, она изо всех сил пыталась бросить последний взгляд на врата, ведущие в Царство Демонов.

Ей казалось, что из-за этих врат доносится такой ласковый и нежный, до боли знакомый голос. Так когда-то в жаркий летний полдень, сидя на низкой плетеной кушетке, мама обмахивала ее маленьким шелковым веером и с ленцой тихо напевала…

Тростник высокий, тростник длинный,

Смотрят друг на друга издали через гору и воду.

Тростник на этой стороне — это родные места,

Тростник на той стороне — необъятное море…

— Глава Цитадели Му!

— Барышня Му!

Внезапно «марионетки», что пришли за ней к Дороге Мученичества, вышли из-под контроля. Один за другим эти люди устремились к ней, чтобы преклонить колени перед той, что использовала свою божественную кровь и плоть, чтобы вымостить дорогу для демонов. Но она уже стала первой из тридцати недостающих ступеней этой жертвенной лестницы, и ее мертвое тело было связано и погружено в демоническое пламя.

Обессиленный Чу Ваньнин упал на землю. Его пальцы были холодны как лед, перед глазами маячили размытые тени людей.

До этого он думал, что все эти люди — марионетки, которых Му Яньли привела для жертвоприношения, но сейчас до него дошло, что это не так.

Большинство этих людей были одеты в форму учеников из личной свиты главы Цитадели Тяньинь. Их лица были невероятно красивы, а пролитые ими слезы — золотыми…

Это же прекрасные костяные бабочки!

Оказывается, пока Му Яньли была главой Цитадели Тяньинь, она использовала отбор новых личных учеников как повод, чтобы собрать под свое крыло выживших прекрасных костяных бабочек. Сейчас все эти полудемоны, громко рыдая, упали перед ней на колени.

Совсем недавно она отделила их от прочих заклинателей и привела сюда, чтобы, как только Дорога Мученичества будет достроена, они могли вернуться в родной мир…

— Убийца! — внезапно кто-то из них повернулся к Чу Ваньнину. Лицо его было искажено лютой ненавистью. — Ты убийца!

— Почему вы всегда выступаете против нас? Почему довели главу Цитадели Му до такого? Зачем вынудили ее встать на этот путь?

С одной стороны несравненно прекрасные лица, с другой — проникающая до мозга костей ненависть в глазах.

Словно мотыльки, летящие на пламя, многие из этих прекрасных костяных бабочек, потеряв рассудок, ринулись к нему, пытаясь ударить его.

Чу Ваньнин просто стоял перед ними. Перед его глазами всюду был лишь мрак. Учитывая то, насколько слаба была духовная сила этих прекрасных демонов, было совсем несложно их остановить. Не нужно даже поднимать руку, достаточно лишь шевельнуть кончиками пальцев, чтобы установить барьер, который они никогда не смогут преодолеть.

Убийца…

Грешник.

Образцовый наставник.

Спаситель.

Чу Ваньнин не выдержал и закрыл глаза. Зачем он здесь? Что еще он может сделать?

Мо Жань умер, Пространственно-временные Врата Жизни и Смерти распахнуты настежь, приближается Небесная Кара, Му Яньли пожертвовала свое божественное тело ради темного пути, Сюэ Мэн использовал свое духовное ядро, чтобы сдержать Тасянь-Цзюня.

Он вдруг почувствовал, что перед ним целая стена из холодно сияющих кинжалов, и ему захотелось пройти сквозь нее.

Точно так же, как не все люди подонки, так и не все костяные бабочки виновны.

Но он все равно собирался преградить им путь домой.

Даже если осталось всего двадцать девять ступеней и двадцать девять трупов.

А он все равно не мог позволить им уйти, оставив настежь открытыми врата в мир демонов. Ведь как только откроются демонические врата, тут же последует Небесная Кара. Тогда два смертных мира будут уничтожены, и все их жители не то что оказать сопротивление, даже вздохнуть не успеют. Насколько безжалостным он должен быть, чтобы безучастно наблюдать за этим со стороны.

Он не может…

Он не может позволить себе ни секунды промедления, ни капли сочувствия.

Мо Жань уже взвалил на свои плечи груз преступлений двух жизней. Прямо сейчас, чтобы выиграть для него время, Сюэ Мэн использует свою жизнь, не говоря уже о всех тех невинно убиенных людях, из которых был выстроен этот раскинувшийся перед ним кровавый мост.

— Убийца!

— Ты хочешь свести нас в могилу! Хочешь погубить нас!

— Безжалостный, хладнокровный нелюдь! Возмездие настигнет тебя!

Душа словно горела в огне, но сердце было твердо, как железо.

Чу Ваньнин резко открыл глаза… он должен был стать этим убийцей. У него не было другого выбора.

— Ши Минцзин.

Стоявший в стороне от толпы Ши Мэй издали посмотрел на него. На несравненной красоты лице все еще не высохли слезы, взгляд казался абсолютно безумным и в то же время совершенно пустым.

Его одежда развевалась под порывами вновь поднявшегося сильного ветра. Похоже, он смирился с тем, что Чу Ваньнин убьет его. И правда, в ладони Чу Ваньнина вспыхнул золотой свет, и в мир снова явился Хуайша…

Бах! — он использовал духовную силу своего меча, чтобы оттеснить толпу пытавшихся остановить его прекрасных костяных бабочек.

Сделав упор на ногу, он приготовился броситься в бой. Его взгляд был подобен ножу в снежной ночи, а лезвие меча направлено прямо в грудь Ши Минцзина!

Именно в этот момент Дорога Мученичества под ним вдруг заходила ходуном, а затем от нее в небо поднялись множество столбов алого света. Несколько таких столбов внезапно преградили дорогу Чу Ваньнину.

Кто-то закричал:

— Смотрите! Посмотрите вперед!

— Это демонические врата! Что случилось?

— Мост увеличивается! Мост вот-вот достигнет демонических врат!

В конце концов все это почти превратилось в единый пронзительный визг:

— Врата вот-вот откроются!!!

Пораженный Ши Мэй обернулся и увидел, как исходящее от места, где умерла Му Яньли, платиновое сияние с поразительной скоростью распространяется от последней ступени к демоническим вратам!

Чу Ваньнин переменился в лице, а первоначальный шок на лице Ши Мэя сменился безумным восторгом.

Дорога Мученичества вот-вот будет закончена… еще немного и граница между мирами людей и демонов будет пробита этим мостом!

Из-за Врат Мученичества раздался утомленный старческий голос, эхо которого заполнило все пространство между небом и землей. С чем-то похожим на похвалу, он с ленцой сказал:

— Вопреки ожиданиям, кто-то из божественного рода принес себя в жертву Дороге Мученичества. Молодое поколение, что смогло забрать жизнь у потомка богов и посвятить ее моему пути, весьма коварно.

Звук этого голоса был настолько громким, что его гулкое эхо было слышно за много километров от Пика Сышэн. Услышав его, сражавшиеся на горе остановились и посмотрели в сторону горы Хоу.

Лицо Цзян Си стало белее снега. Конечно, не только он, но и все остальные поняли, что врата Царства Демонов открываются…

Подтверждая их страхи, этот старческий голос продолжил:

— Грядет Небесная Кара. Увидев, что молодое поколение преуспело в убийстве богов, владыка Царства Демонов решил даровать вам великую милость и великодушно простил вам последние двадцать девять ступеней моста. Прямо сейчас демонические врата распахнутся настежь и вам будет позволено вернуться домой!

— Что?!

В одно мгновение горная дорога и вершина погрузилась хаос.

Хозяин Усадьбы Таобао Ма осел на землю и расплакался:

— О, Небеса! Что же делать?!

Среди сражавшихся на горе кто-то, побелев лицом, залепетал:

— Скоро грядет Небесная Кара? Какая еще Небесная Кара… какая Небесная Кара?!

Сражающиеся в ожесточенной схватке с Тасянь-Цзюнем Сюэ Мэн и братья Мэй тоже были потрясены. Разум Сюэ Мэна дрогнул, и Тасянь-Цзюнь тут же воспользовался этим и, разорвав оковы, взмыл ввысь. Внезапно получив удар от силовой отдачи, Сюэ Мэн почувствовал тяжесть в груди и выплюнул полный рот крови!

Тасянь-Цзюнь покосился на Сюэ Мэна. Какое-то время его багряно-красные глаза пристально смотрели на него. На лице императора отразилось сильнейшее смятение. Похоже, воспоминания в его голове снова начали путаться, а души вновь сошлись в смертельной схватке, стараясь вытеснить и уничтожить друг друга:

— Сюэ Мэн?..

Старший Мэй Ханьсюэ тут же обнажил свой длинный меч Шофэн, собираясь защищать стоящих за спиной младшего брата и Сюэ Мэна.

— Осторожно, — мрачно сказал он.

Но Тасянь-Цзюнь не собирался атаковать, напротив, между его нахмуренных бровей пролегла морщинка, а на его лице, словно в водах реки, отразилось страдание, которое с каждой секундой лишь усиливалось:

— Нет… как так вышло… что происходит?! — громко закричал он.

Окончательно утратив самообладание, растерянный и злой Тасянь-Цзюнь бросился в чащу леса и со всех ног помчался в направлении горы Хоу. Облегченно выдохнув, старший из братьев Мэй Ханьсюэ повернулся к тем двоим, что стояли у него за спиной, и спросил Сюэ Мэна:

— Как ты?

— Обо мне не думай, нам нужно к Учителю! Мы должны рассказать ему обо всех приготовлениях, что сделали раньше!

Младший Мэй Ханьсюэ тут же схватил его за запястье и покачал головой:

— Твое духовное ядро на грани полного разрушения, так что сначала следует подлечиться.