После этих слов Ши Мэй неспешно снял с пояса кинжал и, подцепив рукоятью низко надвинутый капюшон белого плаща, начал очень медленно приподнимать ткань, прежде чем одним резким движением сбросить его.

Капюшон упал вместе с белой войлочной шляпой, обнажив несравненной красоты лицо.

Внешность этого человека не имела равных, и каждая его черта была исполнена природной красоты и элегантности.

Однако кто бы мог подумать, что у этих двоих будут совершенно одинаковые лица!

Только у закутанного в плащ Ши Мэя глаза были скрыты белоснежной повязкой и несколько прядей, выбившись из-под налобной ленты, упали на его прекрасное лицо.

Посмотрев на человека, что скрывался под капюшоном, Ши Мэй с кривой усмешкой сказал:

— Ши Минцзин, для начала разберись в себе. Ты глубоко сожалеешь лишь о том, что твоя жертва оказалась больше моей. В тот день ситуация на горе Цзяо вышла из-под контроля и стала опасной. Чтобы внести смуту в душевное состояние Чу Ваньнина, нам пришлось пойти на крайние меры и использовать последнюю из оговоренных ранее уловок… Однако при таком количестве свидетелей разве могли мы позволить себе симулировать и притворяться? Теперь ты мне завидуешь, потому что в итоге ты лишился глаз, а я практически не пострадал.

— Если бы я завидовал, то с самого начала не согласился бы на этот твой план и даже при худшем раскладе отказался приносить себя в жертву. На самом деле, для меня главное, чтобы хотя бы один из нас выжил и завершил наше дело. С какой стати мне снова…

Он вдруг замолк на полуслове, так и не закончив свою мысль.

— Кто?!

Метко брошенный кинжал вонзился точно в колонну.

Оглянувшись, Ши Мэй мрачно скомандовал:

— Покажись!

Растрепанный и истощенный до предела Хуан Сяоюэ вышел из-за каменного столба.

В тот день, когда в надежде самому отыскать сокровища горы Цзяо этот человек предал всех прочих заклинателей, он по случайности привел в действие закрывающий двери механизм и оказался заперт в тайной комнате без возможности выбраться. В сокровищнице Духовной школы Жуфэн не было недостатка в золоте и серебре, драгоценных камнях и книгах по магии и фехтованию, не хватало только одного — еды.

Оказавшись внутри этой ловушки, люди из Палаты Цзяндун начали истреблять друг друга. Сильный убивал слабого, человек поедал человека, и в итоге в живых остался лишь сам Хуан Сяоюэ.

Доев последнего из своих учеников, он из последних сил принялся обшаривать стены и неожиданно смог выйти из сокровищницы. Однако чего он никак не ожидал, так это что на выходе увидит такую странную картину.

Неужели глаза не обманывают его? Два Ши Минцзина?

Хуан Сяоюэ никак не мог осознать, что происходит, и чем больше он думал, тем меньше понимал.

Самое большее, до чего он смог додуматься, это предположение, что перед ним братья-близнецы. Ему и в голову не приходило, что по причине открытия Пространственно-временных Врат Жизни и Смерти в одном мире могут появиться два совершенно одинаковых Ши Мэя.

Однако, чем больше он слушал странный диалог этих двоих, тем сильнее пройдоха Хуан Сяоюэ чувствовал, насколько все это неправильно. Природная хитрость подсказывала ему, что безопаснее всего будет уйти, так и не обнаружив своего присутствия, но откуда ему было знать, что у одного из Ши Мэев такой острый слух, что при первом же движении его тут же обнаружат.

— Я-то думал, кто это, — прищурившись, сказал Ши Мэй, — А это всего лишь большая старая крыса[265.2].

Его взгляд сместился ниже на окровавленную одежду Хуан Сяоюэ.

— Кровь?.. На горе Цзяо нет животных, так чья это кровь?

Какое-то время он молчал, как будто обдумывая это, а потом презрительно выплюнул:

— Человеческая кровь?

Почувствовав исходящую от него смертельную опасность, Хуан Сяоюэ бросился прочь.

— Куда ты можешь сбежать?

Повседневное темное одеяние Ши Мэя взвилось следом за ним, когда его легкое тело взмыло в воздух с легкостью воздушного змея. В следующий миг он уже стоял перед Хуан Сяоюэ, уставившись на него заледеневшим взглядом.

— Старый отброс, боюсь, ты не знаешь, что с рождения для меня нет ничего более омерзительного, чем человек, поедающий человека.

Это было последнее, что услышал Хуан Сяоюэ в своей жизни.

Зал наполнился сильным запахом свежей крови. Глядя, как Хуан Сяоюэ повалился на пол, заливая отполированные камни хлынувшей из дыры в груди кровью, Ши Мэй поморщился от отвращения. Нахмурив свои красивые брови, он вытер окровавленные пальцы и презрительно бросил:

— Омерзительная тварь.

Обернувшись, он на несколько мгновений задержал взгляд на втором Ши Мэе, после чего тон его речи смягчился:

— Став свидетелем этого, теперь ты понимаешь? На протяжении двух жизней в мире жило и здравствовало слишком много таких скотов, как этот Хуан Сяоюэ. Именно поэтому табличку с записями о расстановке сил в мире совершенствования давно пора стереть и переписать. Кроме того, тебе нужно меньше обо всем этом думать. Как я и обещал тебе, твоя жертва не будет напрасной, а когда все закончится, я найду способ излечить твои глаза.

— …

Видя, что закутанный в белый плащ Ши Мэй по-прежнему молчит, он раздраженно закатил глаза и холодно добавил:

— Не упрямься… ладно, я обещаю, что без крайней нужды не буду снова впутывать в наше дело невинных людей. Теперь, наконец, твоя душенька спокойна? Доволен?

После этих его слов напряженная спина одетого в белое Ши Мэя немного расслабилась. Он пошевелил губами, похоже, собираясь что-то ответить другому «себе», но после их перебранки у Ши Мэя из другого мира испортилось настроение. Не желая снова выслушивать его речи, он уже вышел из Зала Сяньсянь.