Глава 224. Гора Цзяо. Слово человека чести

— Мама?! — Наньгун Сы вздрогнул.

— Магический договор со злым духом дракона сможет укрепить только свежая кровь рода Наньгун, — продолжила Жун Янь, — другими словами — либо ты, либо он. И, конечно, это должен быть он... Он уже марионетка Чжэньлун, ходячий мертвец... зачем ему и дальше влачить это жалкое существование? Этот человек был неверным мужем, плохим отцом, никудышным правителем и никчемным человеком. Только Небесам известно, почему Наньгун Сюй проявил милосердие и избавил его от проклятия плода линчи, взамен сделав из него идиота!

Наньгун Сы замер. Казалось, в этот момент он и сам окоченел, превратившись в мертвеца с черным камнем Вэйци Чжэньлун внутри.

— Сы-эр, твоя мама больше не владеет своим телом, поэтому не может помочь тебе. Теперь только ты... только ты можешь бросить его в Озеро Духа Дракона, пролить его кровь... его… его жалкую жизнь обменять на безопасность множества людей, дать ему... посмертно сотворить благое дело!

Прежде чем Наньгун Сы успел отреагировать на ее слова, со стороны Озера Духа Дракона послышались крики:

— Что случилось? Откуда взялись эти жуки?

Жуки?..

Сразу же за этим послышались вопли ужаса, а также выкрики Сюэ Чжэнъюна, Цзян Си и других глав, пытавшихся организовать оборону. Охваченная тревогой за сына, Жун Янь продолжила:

— Быстрее, хвост дракона уже освобожден от уз, и до полного разрыва договора осталось всего два шага, а после, даже если ты сбросишь Наньгун Лю в кровавый пруд, это делу не поможет.

Наньгун Сы очнулся от ее окрика.

— Почему ты колеблешься?! — закричала Жун Янь. — Это из-за его злодеяний Духовная школа Жуфэн сейчас в таком положении! Сы-эр! Скорее очнись! Выбора нет, ты…

Внезапно она замолчала.

Вслед за этим ее глаза закатились, а зрачки сузились. Похоже, терпение Сюй Шуанлиня закончилось и, собравшись с духовными силами, он все же сумел взять ее под контроль.

Жун Янь полностью утратила собственное сознание.

На ее лице вновь появилось блаженное сомнамбулическое выражение, и она медленно направилась в сторону Рая. Вернувшись на прежнее неприметное место в толпе марионеток, Жун Янь, глядя перед собой пустым взглядом, пробормотала:

— Сы-эр... скажи маме, «и если бы весь свет принялся его бранить, он бы не счел себя опозоренным», какая перед этим была фраза?

Наньгун Сы весь затрясся.

Он стоял на коленях на земле и дрожал. Его ничего не сдерживало, но он чувствовал, что пойман Небесами в сети, из которых ему не вырваться[224.1].

Да если бы целый свет его хвалил, он все равно не загордился бы, и если бы весь свет принялся его бранить, он бы не счел себя опозоренным.

Это то, чего от него ожидала его мать, но это было так трудно.

Так тяжело.

В детстве ему было очень непросто понять «Свободное скитание», и в конечном счете это наставление попало точно в сердцевину сразу десятью стрелами. Все это было слишком сложно, слишком тяжело.

А теперь она говорит ему, что для укрепления родового договора с духом дракона нужна кровь его отца.

Наньгун Сы слышал доносившиеся снаружи вопли ужаса и мог представить, насколько устрашающими были жуки, в которых превратился хвост пробудившегося водяного дракона. Он вспомнил о Е Ванси, которая в темноте тоннеля в одиночку продолжала сражаться со змеиным приливом, ожидая, пока он найдет выход и вернется за ней.

— Сы-эр… — услышал он бормотание матери у себя за спиной.

Он медленно вытащил свой длинный меч и направился в сторону Наньгун Лю.

Ненависть.

Как можно не ненавидеть этого человека?

Он смотрел на мужчину перед собой…

Разве можно не ненавидеть его?

Он вырезал сердце его матери, изменял ей с главой Палаты Цзяндун, навлек беду на главу Ли из Усадьбы Битань, обратил в руины Духовную школу Жуфэн. Повсюду после него оставались лишь хаос, грязь и дурная слава. Из-за него им с Е Ванси пришлось в смятении и панике метаться по миру, словно выброшенным на улицу бешеным собакам. Разве не по его вине он стал потерявшим семью и кров бездомным псом? Так мог ли он не ненавидеть его?!

Блик от поднятого меча высветил из темноты Наньгун Лю.

На давно не молодом лице застыло наивное и безмятежное выражение, которое бывает только у маленьких детей.

Стоило Наньгун Лю взглянуть на него, и рука Наньгун Сы дрогнула. Отвернувшись, он сказал:

— Вставай.

— Кто ты? Почему ты хочешь, чтобы я встал? Я хочу сидеть тут. Мне нужно дождаться Его Величество…

— Какое еще Его Величество?! — злобно заорал на него Наньгун Сы. Его сердце вспыхнуло и бешено забилось, кровь вскипела в жилах и запульсировала в висках. — Это твой младший брат! Помнишь, амбициозный и выдающийся Наньгун Лю?! Твой младший брат!

— Да, так и есть, он и младший брат, и Его Величество, — пробормотал испуганный его гневом Наньгун Лю и опять весь съежился. — Не надо так злиться, ты… ты… почему плачешь?

«Я плачу?» — ошеломленно подумал Наньгун Сы. — «Я… я плачу?»

Горько-соленые слезы покатились вниз и вместе с мечом упали на землю.

Наньгун Сы вдруг рухнул на колени и завыл в голос.

Почему все так?

Он ненавидел его и в самом деле думал, что эта ненависть способна довести до того, что он сможет вынудить отца пойти с ним к Озеру Духа Дракона и ценой его жизни заново закрепить договор на крови с духом горы Цзяо.

Почему он не мог ненавидеть его? Перед ним именно тот человек, по вине которого он лишился дома, тот, кто привел к полному разорению и гибели собственную семью, так почему бы ему не испытывать к нему ненависть?

Но…

Но он так и не смог возненавидеть.

Когда блик от меча высветил морщины вокруг глаз этого человека, он неожиданно вспомнил…

Когда он был совсем маленьким, то побежал по полю учебного полигона Сяоюе за Наобайцзинем и споткнулся.

Его ноги были еще слабы и, в конце концов, он не удержался и упал.

Стоящая перед ним Жун Янь сказала захныкавшему было ребенку:

— Сам поднимись.

Было больно.

Ему ведь правда было больно. Он делал все возможное, напряг все силы, но не мог встать.

Он потянулся к маме, умоляя ее помочь, просто дать ему руку и подтянуть к себе.

Но Жун Янь тогда не сделала этого. Она никогда не протягивала ему руки.

В итоге маленького мальчика подняли с земли и заключили в объятия большие и теплые руки. Солнечный свет озарил лицо.

Это было юное и дружелюбное лицо «славного парня[224.2]», всегда такое любящее и доброжелательное.

— Ай-яй-яй, нашему Сы-эру тоже иногда нужен кто-то, чтобы поддержать его, да? — этот человек с полными нежности глазами ласково коснулся его мягких волос. — Зачем нужны родители, если бы ты всегда мог подняться сам?

Конечно, это же было самое первое воспоминание Наньгун Сы об отце и его самое раннее представление о нем.

В этом безлюдном зале, в котором остались лишь ходячие мертвецы, единственный живой человек пошатнулся и почти упал, но сам поднялся.

Он встал, но вскоре снова опустился на колени.

Повернувшись к Жун Янь, он совершил три поклона, затем опять поднялся на ноги, собираясь уйти.

Вдруг кто-то дернул его за рукав.

Этим человеком оказался Наньгун Лю.

— …

Наньгун Лю нащупал в своей корзине мандарин и протянул ему. Подумав немного, он очистил его и, отломив дольку, поднес прямо к губам Наньгун Сы:

— Не плачь. Хотя я не знаю, что ты собираешься сделать, но вот, возьми мандарин. Он сладкий и очень вкусный. Я сам его собрал, попробуй.

Наньгун Сы не хотел есть, но эта долька мандарина уже была у его губ, как и множество раз в детстве, когда Наньгун Лю точно так же кормил его.

Кисло-сладкий сок растекся между губами и зубами. Наньгун Сы отчаянно вытер слезы, бегущие по щекам. Наконец он решительно отбросил меч и, повернувшись, широкими шагами вышел из зала.

Наньгун Сы подошел к Озеру Духа Дракона, где бушевала битва.

Жуки, в которых превратился хвост дракона, были очень кровожадны. К этому времени уже многие совершенствующиеся погибли в бою, и по земле лились реки крови. Из-за того, что эти насекомые были очень мелкими, Чу Ваньнин, Цзян Си и другие великие мастера могли защитить только тех людей, что стояли позади них. Вокруг царила неразбериха, напоминающая бурлящую в котле воду.

Никто не заметил, как вошел Наньгун Сы.

Утратив духовное ядро каких-то несколько часов назад, он думал, что с этих пор станет самым обычным человеком и будет жить серой жизнью простого обывателя.

Сейчас он вдруг почувствовал, что с самого начала судьба знала о его высоких стремлениях и пусть была не слишком щедра к нему, но под конец не так уж и скупа.

И все же остался один человек, которому он задолжал…

Его взгляд упал на проем тоннеля, ведущего к Платформе Призыва Души.

Е Ванси.

На лице Наньгун Сы вдруг появилась улыбка.

К счастью, у него не было времени проститься с ней и сказать спасибо за то, что она никогда не отказывалась от него и никогда не изменяла своей привязанности. К счастью, он не успел ей сказать, что наконец-то смог понять ее сердце и ее любовь к нему и отныне тоже хотел бы всегда быть рядом с ней и никогда больше не разлучаться.

Ведь иначе, безо всякого на то права, ему пришлось бы нанести душевную рану этой отважной девушке, и тогда…

Плеск.

Тогда что?

Он не успел додумать. Если бы он и дальше стал об этом размышлять, возможно, у него не хватило бы смелости. Он не додумал, потому что кипящий пруд крови поглотил его. Прежде чем он закончил свою мысль, его кости и плоть обратились в пепел.

Последнее, что он успел сделать при жизни, — это отвязать от пояса колчан, стежок за стежком вышитый его матерью, и отбросить его на берег озера вместе со скрытым внутри безумно воющим Наобайцзинем.

Прежде чем обратиться в пепел, Наньгун Сы все еще находился в сознании, но, вопреки ожиданиям, не чувствовал боли. Он как будто очень ясно услышал шлепок, с которым упал на берег озера его колчан, похожий на плач вой Наобайцзиня, и еще ему показалось, что он слышит, как всегда такой спокойный Чу Ваньнин с непривычным волнением в голосе выкрикивает его имя.