— Эта статуя вырезана по лекалу живого человека и в мельчайших деталях копирует оригинал. Разве мы не выучили эти выражения еще в прошлый раз?

Наньгун Сы надул губы и пробурчал себе под нос:

— Ох, но вырезано-то неправильно.

— Почему неправильно?

— Матушка, ну вот же, посмотри, — он указал на левую руку основателя школы, а затем на правую, — правое запястье тоньше левого. Я очень внимательно посмотрел, это точно! Правое вырезано тонким, а левое — толстым, это непропорционально. Неправильно! Ну неправильно же! — с этими словами он поднял обе свои руки, чтобы показать Жун Янь и очень серьезно принялся объяснять. — Вот, у меня запястья одинаковые по толщине, у мамы и у папы тоже… Поэтому тут вырезано неправильно. Пусть мастер переделает одну руку!

— Ах вот ты о чем, Сы-эр, — Жун Янь покачала головой. — Это не ошибка мастера, на самом деле у нашего Великого главы левая и правая рука немного отличались.

— Почему? Он таким родился?

— Нет, это не с рождения, — ответила Жун Янь. — Наш Великий глава — левша, он привык больше нагружать левую руку, поэтому постепенно она становилась все более сильной и развитой, в отличие от правой. Так что скульптор, вырезавший эту статую, не только не ошибся, а наоборот, сделал все возможное, чтобы в камне передать даже такие тонкости.

Цзинь!..

Два длинных клинка снова сошлись. Лица Наньгун Сы и Наньгун Чанъина были так близко друг к другу, разделенные лишь высекающими искры столкнувшимися лезвиями. Стиснув зубы, один из них противостоял другому.

Потерявший возможность использовать свою ведущую левую руку Наньгун Чанъин против израненного и истощенного Наньгун Сы. Это был ближний бой — битва не на жизнь, а на смерть.

Тут в голову Сюэ Чжэнъюна пришла идея, от которой у него дух перехватило:

— Меридианы на его левой руке, неужели… неужели он сам их перерезал?!

К этому времени подобное мнение сложилось не только у Сюэ Чжэнъюна, но и у большинства заклинателей, наблюдавших за сражением предка и потомка из-за магического барьера.

Всем последователям Духовной школы Жуфэн, достигшим высокого уровня духовного совершенствования, перед погребением плотно завязывали глаза заговоренной шелковой повязкой, тем самым лишая их возможности в полной мере воспользоваться своими духовными силами. Неужели это действительно только для того, чтобы они «верхом на журавле отправляясь в заоблачную даль, видели перед собой лишь благословенные облака»?

Возможно ли, что Наньгун Чанъин был так талантлив и прозорлив, что смог предугадать, как будут развиваться события в бесконечно меняющемся море людского бытия через многие сотни лет?

Выходит, уже на этапе основания Духовной школы Жуфэн он думал о ее закате и последнем дне. Тогда этот обычай завязывать заговоренной лентой глаза каждому похороненному последователю был введен им для того, чтобы в будущем помешать восставшим из мертвых погребенным героям использовать всю свою боевую мощь и сеять смерть и хаос в людском мире.

По этой же причине сопровождавшее его на протяжении всей жизни непревзойденное божественное оружие не было захоронено с ним, и сейчас у него в руках был лишь обычный длинный меч.

Не поэтому ли перед смертью он сам перерезал себе меридианы на левой руке, чтобы, если когда-нибудь найдется какой-нибудь беспринципный и бесчестный последователь, который, используя его мертвое тело, решит посеять кровавую бурю в мире людей, ему не удалось бы использовать всю его боевую мощь.

Однако, правда это или нет, уже не узнать.

Спустя десяток атак, каждая из которых была свирепее предыдущей, Наньгун Сы вдруг заметил, что Великий глава, чуть нахмурившись, пробормотал:

— Наньгун… Сы… седьмой потомок…

За магическим барьером Мо Жань внимательно следил за каждым движением Наньгун Чанъина. Взгляд бывшего Наступающего на бессмертных Императора несколько отличался от того, как видели этот бой прочие наблюдавшие за поединком приличные люди. Так он сразу заметил то, что те, кто никогда не играл на доске Вэйци Чжэньлун, вряд ли смогли бы быстро обнаружить.

С точки зрения Мо Жаня, этот используемый как оружие труп разительно отличался от всех прочих. Было похоже, что он постоянно вел внутреннюю борьбу с хозяином партии, изо всех сил пытаясь вернуть себе свое сознание и контроль над телом.

Это было тем, что изначально вызывало у Мо Жаня особое беспокойство. Техника Вэйци Чжэньлун являлась одной из величайших запретных техник, однако в этом мире нет ничего идеального. Основным изъяном Вэйци Чжэньлун было то, что в силу разных причин игрок не всегда мог удержать под контролем свои шашки. Так, столкнувшись с человеком, имеющим сильную волю, ему нужно было постоянно подавлять сопротивление объекта, непрерывно направляя на контролирующую тело шашку свои духовные силы.

Однако если игрок исчерпает свои духовные силы, камни Чжэньлун могут не только выйти из-под его контроля, но и обратиться против него самого. Вот почему в прошлом многие из тех, кто пробовал практиковать Вэйци Чжэньлун часто внезапно заболевали и умирали от неизлечимых болезней или от того, что духовная энергия в их шести основных меридианах начинала циркулировать в обратном направлении.

На лице Мо Жаня вспыхнул лихорадочный румянец. Его взгляд неотрывно следовал за каждым движением Наньгун Чанъина и, исходя из того, что предстало перед его глазами, теперь он мог почти наверняка утверждать, что Сюй Шуанлинь не мог полностью контролировать Наньгун Чанъина.

Бац!

Глухой звук удара заставил все пять пальцев Мо Жаня, упирающихся в магический барьер, сжаться так, что на тыльной стороне проступили вены.

Разница в силе этих двоих все еще слишком велика.

Наблюдавшим за поединком людям к этому моменту уже стало ясно: даже лишив себя ведущей руки, Наньгун Чанъин остался непревзойденным мастером меча. Пусть и с выдернутыми когтями и клыками, это бездушное мертвое тело все еще могло сражаться наравне с такими молодыми героями, как Мэй Ханьсюэ или Сюэ Мэн.

Одолеть такого великого героя, пожалуй, было по силам только главам школ или выдающимся мастерам под их началом.

Однако никто из них не мог разрушить магический барьер. Это территория рода Наньгун, и если кто-то посмеет безрассудно вломиться туда, то наверняка пробудит злой дух горы Цзяо, чем не только никому не поможет, а, скорее, окажет медвежью услугу.

Это была междоусобная война внутри рода Наньгун, в которую никто не мог вмешаться.

Если бы Наньгун Сы не был ранен, истощен и вымотан, то, возможно, ему удалось бы сражаться на равных с этим искалеченным старым трупом, но его силы были на исходе, а старые повреждения давали о себе знать. Когда на него обрушился очередной сильный удар, Наньгун Сы потянул за ошейник Наобайцзиня, чтобы увернуться, но в этот момент рана на его ладони опять раскрылась. От боли его сознание помутилось и всего на мгновение он потерял контроль над своим телом.

— У-ао!.. — скорбно взвыл Наобайцзинь, когда, столкнувшись с мечом Наньгун Чанъина, меч Наньгун Сы с жалобным «дон-н-н» оказался выбит из его руки и отлетел за пределы магического барьера.

Мо Жань обратил внимание, что эфес упавшего меча был полностью залит кровью, все это время сочившейся из ладони Наньгун Сы…

— А-Сы! Хватит сражаться! Выходи! Мы обязательно что-нибудь придумаем! — снова и снова кричала ему Е Ванси.

Так уж устроены люди... для себя Е Ванси никогда не стала бы просить о снисхождении, но Наньгун Сы всегда был ее слабым местом, и теперь она, не стесняясь, плакала навзрыд, не в силах остановиться.

В прошлой жизни Мо Жань никогда не видел, чтобы эта сильная женщина так рыдала. Именно в этот момент он заметил в ней тень той девушки, какой она могла бы стать. Движимые только собственной корыстью и эгоизмом, два брата — Наньгун Лю и Наньгун Сюй — надели на лицо Е Ванси твердую, как железо, и холодную, как лед, маску из выдержки и стойкости. До сих пор эта девушка искренне верила, что никогда в жизни не сможет снять ее, но стоило ей увидеть залитый кровью меч Наньгун Сы, и эта маска в тот же миг слетела с ее лица.

— А-Сы…

Удар был слишком сильным, но Наньгун Сы не проронил ни звука. Обливаясь потом, он еще крепче сцепил зубы и, собравшись с силами, попытался подняться с земли, но в тот же миг холодный блик от зависшего над ним клинка отразился на его щеке.

Затаив дыхание, Наньгун Сы поднял лицо, немного похожее на лицо Наньгун Чанъина, и сквозь сияние занесенного над ним меча пристально посмотрел на своего великого предка.

Меч Наньгун Чанъина завис прямо над ним.

Внутри и снаружи магического барьера мгновенно воцарилась мертвая тишина.

Автору есть, что сказать:

Итак, мы начинаем бой! По старой привычке открытие нового босса временно приостанавливает работу маленького театра, чтобы не ломать ритм повествования и не сбивать настрой. Чмоки~чмоки~