— А остальные ваши люди тоже участвовали в этом?
Ее рот сжался.
— Только Рассел, клянусь. И я не подозревала, что они попытаются забрать женщин.
— Да, вы прекрасно знали, — жестко сказала Амелия. — Вот почему заключили сделку, чтобы оставить Бенджи.
Какое-то время Хармони молчала. Она не знала, что сказать. Чувство вины было написано на ее лице. Ее нижняя губа задрожала.
— Я хороший человек.
Мика устало покачал головой. Она была хорошим человеком, пока не отчаялась настолько, что переступила эту черту. Сейчас все впали в отчаяние, или скоро впадут в него. Что же будет дальше? Сколько хороших людей прибегнет к самым отвратительным поступкам?
Любой человек может совершить ужасное преступление, если он достаточно отчаян, если чувствует себя оправданным в своем отчаянии. Хармони так и поступила. Где грань между тем, чтобы сделать все необходимое для защиты тех, кого любишь, и тем, чтобы сохранить свою душу, свою человечность?
Он не знал. У него не было всех ответов. Будь хорошим. Будь смелым. Грань все-таки существовала. Может быть, главное — никогда не забывать, что она есть. Наверное, необходимо сознательно принять решение оставаться верным себе, несмотря на окружающую суровость и жестокость. Если же этого не сделать, то одно ужасное решение могло привести к тому, что вы сами становились тем, кого когда-то ненавидели. Если вы ничем не отличаетесь от врага, то какой в этом смысл?
Амелия качнулась на ногах. Она выглядела слишком бледной. Прежде чем Мика успел что-то сказать, она отмахнулась от него, прислонившись к дверному косяку, чтобы не упасть.
— Что такое Убежище?
Хармони потерла лицо ладонью и вздохнула.
— В холмах уже много лет что-то строят, готовятся к чему-то подобному. Поговаривают, что это управляемая правительством безопасная зона, как Рейвен-Рок, Шайенн-Маунтин и все остальное, только над землей. Туда могут попасть лишь основные сотрудники, важные чиновники и их семьи, а также богачи, которые могут купить себе вход. Но у них есть все — электричество, связь, работающие коммуникации, исследовательские центры, госпиталь. Ходят слухи, что именно туда перевезли президента Слоан и оставшихся в живых членов Совета Единства после падения горы Везер.
Сайлас и Амелия обменялись изумленными взглядами. Амелия схватила Сайласа за руку и сжала ее. Мика нахмурился, озадаченный их реакцией. Слышали ли они раньше об этом Убежище?
— Почему вы раньше ничего не рассказывали? — зло спросила Амелия.
Хармони напряглась.
— Вы не спрашивали. И это не казалось важным. То, что делает правительство в других местах, здесь не имеет значения.
— Если только они не найдут лекарство — тогда это будет важно! — Лицо Амелии покраснело, руки сжались в кулаки. Обычно она контролировала свои эмоции, не позволяя страху или гневу вырваться наружу. Но ее мать похитили, и Амелию чуть не забрали вместе с ней. Она расстроена, обеспокоена, злится, но при этом держит себя в руках. Она была сильнее всех, кого Мика знал, кроме его мамы. — Так вот куда они везут мою мать?
— Понятия не имею. Я только знаю, что каждый месяц кучка людей отправляется туда, чтобы выменять для себя противовирусные препараты. Они могут попытаться продать Элизу в качестве служанки, кухарки или… чего-то еще.
От этих слов у Мики свело желудок, но Амелия, похоже, не поняла их смысла. Она скрестила руки, выражение ее лица стало жестким.
— Тогда нам туда.
— Нужно попытаться выследить их сейчас, лучше сегодня вечером, — подытожил Сайлас, — пока они не ушли слишком далеко.
— Мы не знаем, где находится их лагерь. Мы будем в меньшинстве, — предупредил Мика. Он не хотел рисковать кем-то еще. Не сейчас, даже ради матери Амелии. — Нам нужно действовать с умом.
— Вот почему мы должны идти в Убежище, — настаивала Амелия.
Мика шагнул ближе, стараясь не касаться Амелии, но надеясь, что его присутствие хоть немного ее успокоит.
— Где находится это Убежище?
Хармони потерла глаза, на ее лице отразилась усталость.
— Точно не знаю. Я там никогда не была.
— Попробуй предположить, — огрызнулся Сайлас.
— Пожалуйста. — Мика сохранял ровный голос. — Постарайтесь помочь.
Она не хотела смотреть в глаза Мике. Ее взгляд был устремлен на полки с сахаром и мукой рядом с ней.
— Это за Далонегой, у подножия гор Голубого хребта, там, в глуши.
По оценкам Мики, это примерно в ста пятидесяти милях к северу.
— Нам придется проехать через Атланту.
— Никто не идет в города по доброй воле, уж точно не в Атланту. И только если вы не Пиро. Никто с ними не связывается. Никто. На их фоне Охотники за Головами покажутся котятами. Добавьте к этому миллионы больных тел, зараженных крыс и собак, пожары — Атланта горит. Это самоубийство.
По позвоночнику Мики пробежал холодок.
— Какой маршрут используют Охотники за Головами?
— Они ездят по глухим дорогам вокруг пригородов Атланты. Это в четыре раза дольше, но шансы выжить гораздо выше. Я бы на вашем месте не пыталась ехать в город. — Хармони поморщилась, как будто вспомнила о чем-то болезненном. — Это не место для маленького мальчика.
Сайлас нахмурился.
— Если мы хотим вернуть мать, нам нужно попасть туда раньше Охотников за Головами. Лучше всего застать их врасплох и выпытать, где она находится.
— Тогда мы пройдем через город, — без колебаний сказала Амелия.
— Амелия…
— Мы пойдем! — Она вцепилась в свой браслет с шармами под рубашкой. Костяшки пальцев побелели.
Мика знал, Амелия не отступит, но понимал, что согласится, несмотря на свои опасения.
— Ладно, — сказал он со вздохом. — Я скажу Джерико.
Амелия повернулась к Хармони. Она подняла подбородок, ее глаза стали жесткими.
— И мы забираем два ваших грузовика.
Сайлас указал на Хармони дулом винтовки.
— Что с ней будем делать?
— «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут». — Единственный стих из Библии, который Мика помнил, и то только потому, что мама повесила дешевый холст для рисования над вешалкой для полотенец, чтобы он всегда мог работать над тем, чтобы стать лучше — даже в ванной.
Лицо Сайласа стало еще более кислым.
— Что, черт возьми, это значит?
— Оставим ее, — пояснил Мика. — Теперь она не представляет для нас опасности. А нам нужно похоронить Надиру.
— Конечно. — Глаза Амелии смягчились. — Мы с Сайласом поможем.
Когда Мика повернулся, чтобы последовать за остальными, Хармони схватила его за рукав рубашки.
— Мне искренне жаль Надиру и Элизу. — В ее голосе звучала неподдельная печаль. Ее глаза блестели. В свете верхнего света ее лицо осунулось, бледная кожа покрылась морщинами от возраста и горя. — Пожалуйста, простите меня.
Мика просил сохранить ей жизнь, оказать милосердие. Но просьба о прощении была слишком большой, даже для него. Он отвернулся и ушел, оставив Хармони одну с ее слезами.