Глава 24

Уиллоу

Обняв брата впервые за девять дней, Уиллоу смахнула слезы. Она чувствовала себя странно в громоздком костюме индивидуальной защиты, словно все ее тело с головы до ног погрузилось в силиконовую перчатку, но Уиллоу согласилась бы на все.

Бенджи крепко сжал ее спину.

Сердце Уиллоу сильно забилось.

— Ой! Не сломай мне ребра. Ты становишься слишком сильным. — Она отстранилась, чтобы получше рассмотреть его лицо.

— Прости, Ло Ло. — Он одарил ее глупой, кривой ухмылкой, от которой у нее защемило сердце. Его глаза сверкали. Светло-коричневая кожа не побледнела и не горела от жара. Он сидел, скрестив ноги, на своей кровати, полный сил и энергии, в руках у него были потрепанные игральные карты, волосы, как обычно, взъерошены. Бенджи выглядел здоровым.

Они находились в белой палатке, установленной внутри небольшой комнаты, с воздушным шлюзом перед дверью и системой фильтрации воздуха. Казалось, стены палатки дышат, сжимаясь и разжимаясь по мере того, как застоявшийся воздух высасывался, а свежий поступал внутрь.

Пол палатки покрывал пластик. Здесь стояла кровать, на которой сидел Бенджи, раковина с несколькими контейнерами для биологически опасных веществ, небольшая тумбочка и единственный синий пластиковый стул.

— Ты поел? — спросила Уиллоу у Бенджи. — Хочешь, я принесу тебе что-нибудь? У них здесь есть настоящее масло. Представляешь? — Сегодня утром она помогала взбивать это масло вместе с маленькой девочкой Грейси и Анной, заведовавшей кухней. Уиллоу вычистила несколько стойл и покормила кур, а после обеда тренировалась в одиночестве. Сайлас и Джерико все еще выясняли, что происходит в медицинском центре Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям.

При мысли о Сайласе ее пронзило чувство вины. С тех пор как Амелия заболела, он притих, но стал еще более враждебным, если такое вообще возможно. Он был сволочью, но переживал за сестру. Амелия лежала без сознания с температурой за сорок в соседней комнате, а Бенджи сиял яркими глазами и был здоров.

Уиллоу отогнала эти мысли. Она и так слишком много потеряла. И не хотела чувствовать себя виноватой из-за того, что ее брат еще не заболел. Она поменяла бы жизнь любого человека на жизнь Бенджи.

Бенджи указал на пустую тарелку на тумбочке рядом с кроватью.

— Мисс Хармони принесла мне яичницу и хлеб с корицей. Я съел целых три куска, и она сказала, что когда вернется, разрешит мне съесть еще!

Уиллоу подняла брови.

— Хармони навещала тебя?

— Да. — Он пододвинул к ней стопку карт лицевой стороной вниз. — Выбери карту, любую. Мистер Финн даже не смог догадаться, а он очень умный.

— Э, да он на редкость умен, — отозвалась она, не в силах сдержать улыбку.

Бенджи скорчил ей рожицу.

— Ставлю пять долларов на то, что ты выберешь туза.

— У тебя ведь нет пяти долларов.

Он пожал плечами.

— Финн одолжит мне немного, я уверен.

— Мистер Финн, — поправила Уиллоу. Бенджи говорил о Финне так, словно тот был каким-то супергероем, способным сотворить что угодно из воздуха. Она не возражала. Финн все-таки ее друг. Она не проводила без него ни одной ночи с первого дня их пребывания в карантине. Ей плевать на его убеждения, что он — пацифист; все равно рядом с ним она чувствовала себя спокойнее и счастливее. А то, что они с Бенджи обожают друг друга, только еще больше согревало ее сердце.

— Выбирай, эйт, — воскликнул Бенджи, используя филиппинский термин, означающий «старшая сестра».

Она выбрала случайную карту. Конечно, это оказался туз. Жгучая, щемящая любовь переполнила Уиллоу.

— Вот это да, начинающий фокусник!

Она наклонилась и прижалась лбом к его лбу. В шлеме получилось неудобно, но ей все равно. Она заглянула в его милые, прекрасные глаза.

— Я люблю тебя, ты знаешь. Очень и очень сильно. — Уиллоу повторила фразу, которую говорила мама, когда укладывала их спать и целовала в щеки.

— Я тоже тебя люблю, Ло-Ло.

Она пощекотала его ребра руками в перчатках.

— Тебе повезло, что я не могу снять этот шлем и засыпать тебя поцелуями.

— Фу! — пискнул он, хихикая.

Поиграв с ним столько, сколько могла выдержать в удушающем костюме, Уиллоу пообещала заглянуть позже и двинулась к выходу, где ее ждала медсестра, миссис Ли.

Миссис Ли была одета в тот же индивидуальный защитный костюм, что и Уиллоу. Это была вежливая, но энергичная китаянка лет тридцати, с черными волосами, подстриженными до подбородка, и невысокого роста — даже ниже, чем Уиллоу.

— Перед уходом тебе нужно пройти через дезокамеру, — бодро сказала миссис Ли.

Уиллоу кивнула. Она миновала ее при входе. Уиллоу взглянула на миссис Ли, почти боясь спросить.

— Прошло девять дней…

Лицо миссис Ли смягчилось.

— У твоего брата нет никаких симптомов. Признаков инфекции у него по-прежнему не выявлено, нет ни постоянного кашля, ни лихорадки. У нас здесь отсутствует современное оборудование для контроля уровня антител и вирусов в крови, но если к завтрашнему утру, десятому дню, у Бенджт все еще не будет симптомов, думаю, можно выпускать его из карантина.

Уиллоу едва удержалась, чтобы не обнять ее, настолько она обрадовалась. Надежда переполняла ее — такая огромная надежда, что она почти боялась поверить.

— Это… это фантастика.

Она услышала шум в коридоре за дверью слева. Кто-то сильно кашлял. Уиллоу растерянно посмотрела на миссис Ли. Амелия лежала в комнате справа от Бенджи. Уиллоу решила, что третья комната пуста.

Миссис Ли не успела ничего сказать, как дверь в комнату открылась. Из нее вышла Хармони с мрачным выражением лица под козырьком шлема.

Прежде чем дверь снова закрылась, Уиллоу увидела худого подростка с копной рыжих волос и веснушками на бледном, осунувшемся лице. Рядом с ним сидела Надира в защитном костюме и протирала его лоб влажной тряпкой. Его тело дрожало, обливаясь потом, на шее и руках выпирали сухожилия, он сжимал в кулаках простыню.

— Кто это? — Ее желудок сжался.

Хармони тяжело вздохнула.

— Мой пятнадцатилетний племянник, Карсон. Он заразился несколько дней назад, когда бродячая собака укусила его во время разведки. Мы выполнили экстренные процедуры и немедленно поместили его в карантин. Надеялись, что собака не была заражена… но вчера у Карсона появились симптомы.

Уиллоу скрестила руки, обнимая себя за плечи, чтобы не почувствовать озноб, пробежавший по позвоночнику. Она подумала о собаке со шрамом, которая напала на нее на складе. Если бы не тот волк, появившийся из ниоткуда, она бы заразилась вместе с Амелией и этим мальчиком Карсоном.

— Месяц назад я потеряла свою дочь, мать Грейси, — поделилась Хармони. — Родители Карсона отказались приехать сюда, когда все это началось. Когда они поверили, было уже слишком поздно.

Уиллоу не знала, что сказать. История Хармони трагична, как и ее собственная. Она неуверенно переступила с ноги на ногу и прочистила горло.

— Мне очень жаль.

Хармони прислонилась к стене и уставилась на пальцы в перчатках, изучая их, словно пытаясь разглядеть маникюр с ярко-оранжевым лаком под ними. Когда она заговорила снова, ее голос прозвучал резко.

— Иногда, кажется, что ты едва держишься на ногах. Ради чего жить, если не ради семьи?

— Я не знаю.

— Береги своих близких, Уиллоу. Я молюсь, чтобы Бенджи был в безопасности. — Ее глаза на мгновение загорелись, взгляд стал острым. — Он очень особенный мальчик. Такой яркий и полный жизни.

Уиллоу заставила себя улыбнуться. Что-то изменилось в комнате; она почувствовала еще больший холод, чем минуту назад.

— Я тоже так думаю.

Хармони ушла после того, как Уиллоу пообещала помочь Грейси собрать яйца и покормить кур перед ужином.

— Работы всегда невпроворот, — вздохнула она.

Уиллоу снова повернулась к миссис Ли. Она вспомнила о Рианне, о том, какими стеклянными казались ее глаза, когда она видела ее в последний раз. О том, как Амелия едва успела кашлянуть, прежде чем упала в обморок вчера после их побега со склада, ее тело горело от жара. И мальчик в комнате рядом с Амелией, дрожащий и вспотевший.

— Что будет после лихорадки?

— В городской клинике, где я работала, мы следили за сообщениями Глобальной информационной сети Всемирной организации здравоохранения. — Миссис Ли говорила так, как будто читала с голопланшета на приеме врача. — Инкубационный период составляет семьдесят два часа. На четвертый день начинается легкий кашель и чихание — не настолько, чтобы почувствовать себя больным, но достаточно, чтобы эффективно распространять заразу.

— На поздних стадиях болезнь протекает остро, с высокой температурой, затрудненным дыханием, непрерывным кашлем и кровотечениями с десятого по одиннадцатый или двенадцатый день. Кровотечения происходят в основном из полости рта и глаз, а также из ушей и других отверстий. Остановка дыхания и смерть наступают между десятым и четырнадцатым днями.

— Некоторые пациенты во время кровотечения испытывают всплеск адреналина — они утверждают, что чувствуют себя лучше, и пытаются вырваться из заточения. Это последняя попытка вируса распространить себя.

Уиллоу вспомнила, как Рианна утверждала, что это просто глупая простуда, а потом обыкновенный грипп. Она сопротивлялась лечению. Она не считала, что ей это нужно. Она не хотела тратить драгоценные мамины деньги.

— Вирус так быстро распространился, потому что имитировал другие болезни.

— Верно. — Рот миссис Ли скривился. — Биотеррористы действовали очень хитро. Грипп летучих мышей уже приобрел характер эпидемии, миллионы людей жаловались на простуду, лихорадку, усталость и головные боли. Сконструированный вирус имитировал те же симптомы. Обычно ключом к сдерживанию эпидемии является отслеживание контактов: найдите нулевого пациента, составьте список всех, с кем он контактировал, и всех, с кем контактировали эти люди. В данной ситуации ЦКЗ не смог этого сделать. Было слишком много нулевых пациентов.