Наконец вагончик причалил к нижней платформе, двери растворились, пассажиры вышли. На табло-расписании зажглось время обратного рейса Виктору надо было подождать десять минут. Ждать, однако, он не мог: ноги вынесли его из вагона, вниз по лестнице, к автомобильной стоянке. Он нашел глазами свою машину... подошел поближе... снял с крыла прилипший древесный лист. В кармане звякнули ключи. Виктор вытер мокрое (то ли от дождя, то ли от пота) лицо и сел в машину. Он вдруг вспомнил Клару... ничего страшного:

ну, вернется он... э... через час. В крайнем случае, через полтора... Он долго не мог попасть ключом в зажигание: почему-то тряслись руки; наконец мотор завелся. Сдерживая почти неодолимое желание утопить акселератор до пола, Виктор выехал из стоянки.

Он запарковал машину возле статуи Иеремии Кантора, Дискутирующего с Кавалеристами 4-го Волонтерского Полка. На улице было многолюдно, в окнах таверн и ресторанов виднелись оживленно кушавшие посетители. По асфальту стлался туман, вокруг фонарей уже образовались желтые дымчатые сферы.

Стараясь не переходить на бег, Виктор дошел до "Шкатулки" - витрина была темна, вывеска не светилась. На мгновение его затопила паника: с Норой что-то случилось... предчувствие этого и привело его сюда! С трудом овладев собой, Виктор постучал в дверь... подождал минуту... постучал еще раз...

подергал дверную ручку. Перешел на другую сторону улицы и посмотрел на (темные) окна второго этажа. Форточки были закрыты: вообще говоря, это означало, что Нора дома (девушка любила свежий воздух и не любила сквозняков). Виктор позвонил ей с мобильного телефона, однако ответа не получил - снова взошел на крыльцо и забарабанил в дверь кулаком, но снискал лишь удивленный взгляд проходившего мимо пожилого господина.

Выхода не оставалось: обмотав кулак носовым платком и дождавшись перерыва в потоке прохожих, Виктор разбил (имевшееся в двери) смотровое окошко, повернул вставленный изнутри ключ и вошел в магазин. Под каблуками захрустело битое стекло. Из пореза на тыльной стороне ладони сочилась кровь.

Сердце давили нехорошие предчувствия и страх.

Виктор спрятал платок и щелкнул выключателем, но свет не зажегся:

наверное, перегорела лампочка... впрочем, "Шкатулку" освещали лучи фонарей, проникавшие сквозь витрину. Разномастные предметы на полках застыли, не шевелясь и даже не подглядывая, будто умерли. Помимо обычной смеси пряностей и шоколада, в воздухе присутствовал новый запах... Виктор глубоко вздохнул:

пахло пылью... нет, запустением - как осенью на даче. Доносившиеся с улицы шумы были инородны, как радиопередача на иностранном языке.

Осторожно ступая по скрипучему паркету, Виктор обошел прилавок и толкнул дверь гостиной. Свет с улицы сюда не доходил... он нащупал выключатель, но лампочка перегорела и здесь... совпадение?... короткое замыкание?... Несколько секунд он стоял, не шевелясь: приучал глаза к темноте... наконец мрак распался на оттенки серого. Впереди что-то светлело.

Виктор шагнул вперед, вытянул руку... коснулся чего-то мягкого, но с чем-то твердым внутри, будто обтянуто резиной.

Это было человеческое тело.

Он отпрянул, налетев спиной на какой-то шкаф. Сверху упало что-то небольшое (статуэтка?... ваза?...), ударилось о его плечо и раскололось об пол. Животный, нерассуждающий страх сделал ноги неподъемными, как в кошмарном сне. Удары сердца сотрясали грудную клетку.

Стой!... где-то здесь должны быть свечи!

Ступая боком, Виктор переместился по стене в угол комнаты и ощупал поверхность бюро, на котором Нора держала свечи. (Полированное дерево приятно проскользило под ладонью.) Вот они... а вот спичечный коробок.

Спичка вспыхнула ярким желтым пламенем, Виктор зажег свечу. Стараясь унять сердцебиение, несколько раз вдохнул и выдохнул затхлый воздух.

Медленно повернулся.

Упав грудью вперед, за столом сидела Нора. Голова девушки покоилась на подогнутой руке. Другая рука была вытянута в направлении салатницы с Камнем.

Виктор поставил свечу на стол, встал на колени и заглянул Норе в лицо: глаза ее были закрыты... нет, скорее, зажмурены, как от вспышки. Кожа побледнела, став почти прозрачной. Дыхания он не заметил, но на всякий случай коснулся шеи - пульс не прощупывался... (На коже девушки осталось красное пятно... Виктор посмотрел на свои окровавленные пальцы: кровь натекла из пореза на тыльной стороне ладони.) Нора была мертва. Виктор ощутил резкий укол, будто в грудь вогнали иглу: смерть унесла девушку вне пределов его досягаемости, оставив лишь бесполезную телесную оболочку... он захлебнулся от абсурдной смеси альтруистического чувства утраты с эгоистическим ощущением упущенной возможности.

"Время ли сейчас философствовать?!" - перебил он сам себя.

Нора была одета в блестящее трико - то самое, в котором он видел ее сегодня утром. А если Ингрид тоже здесь и тоже мертвая? (Волна липкого, холодного страха окатила Виктора с головой, затем отступила до щиколоток.)

Он бросился в холл, однако света не было и там; ему пришлось вернуться за свечой.

Он методично обыскал дом, но никого не нашел. Вернулся обратно. На пороге гостиной помедлил... собравшись с духом, вошел и сел на стул. Нора белела меловым лицом напротив него. Африканский воитель грозно скалил зубы на секретере, охраняя мертвую хозяйку.

Отчего она умерла?... Узкая норина ладонь не доставала до края салатницы совсем чуть-чуть - тонкие пальцы скрючились, как от удара током.

Под стеклянной поверхностью розовой жидкости темнел Камень. Он и убил девушку, какие могут быть сомнения?... Убил потому, что Виктор ее предал.

Потому что даже крошечное предательство оставляет на любви неизгладимую, уродливую отметину.

НЕТ!... (Он изо всех сил ударил себя кулаком по лбу.)

Камень убил Нору, как передозировка героина убивает наркомана.

Проникающим сквозь кожу ядом. Или электричеством. Ведь есть же кристаллы, вырабатывающие электрический ток, - как их?... пьезокристаллы.

Виктор достал мобильный телефон (чтобы вызвать полицию), но вдруг заметил, что тени в комнате стали шевелиться... нет, скорее, пульсировать:

становиться то гуще, то светлее. Пламя свечи застыло, будто вырезанное из золотой фольги, и вызвать игру теней не могло - несколько секунд Виктор смотрел по сторонам. Наконец поднес ладонь к салатнице и понял: Камень испускает слабое пульсирующее свечение.