Остальные три игрока уже заняли свои места, их лица скрыты, но я вижу их присутствие через щели. Предполагаю, что у каждого из них есть свой ведущий, так же как и у меня, который болтается рядом. Мужчина напротив меня кладет правую руку на стол, зажав между пальцами зажженную сигару. На указательном пальце толстый золотой перстень с красным драгоценным камнем. Рокко Пизано.

Я улыбаюсь и кладу перед собой мешочек с бриллиантами. Да начнется игра.

* * *

— Мы закончили, — говорит ведущий моему оппоненту слева.

Сквозь щель под экраном я вижу, как человек в белом костюме медленно поднимается и покидает свой уголок. Его распорядитель следует за ним. Игрок справа от меня ушел полчаса назад. Значит, остались только я и Рокко.

Я откидываюсь назад и наблюдаю за руками Рокко, которые видны под односторонним стеклом. Он так крепко вцепился в край стола, что костяшки пальцев побелели. Перед ним остался только один бриллиант. Его достаточно для ставки, но продолжить игру он не сможет. Все остальные камни, использованные до сих пор в игре, теперь мои.

Рокко хватает запястье ведущего, стоящего справа от него, и тянет ближе. Раздается шепот, затем мужчина отступает назад.

— Мы хотели бы провести чек, если вы позволите, — предлагает ведущий Рокко.

Я приподнимаю бровь. В качестве фишек разрешены только драгоценные камни, и когда они заканчиваются, то все. Переход на чеки разрешен только в том случае, если все остальные игроки согласны, а «дом» берет на себя ответственность за проведение операции. Этого практически никогда не делают по одной очень специфической причине: игрок, сделавший ставку не камнями, а чем-либо другим, теряет возможность отказаться от ставки и вынужден либо отвечать на ставку, либо ее повышать. Он должен продолжать игру до окончания раунда.

Не отрывая глаз от рук Рокко, которые снова цепляются за стол, я киваю и бросаю изумруд в центр стола.

— Разрешаю, — объявляет мой ведущий, и дилер приступает к следующей раздаче.

Получить подробную информацию о том, сколько денег находится на счетах Рокко Пизано, как легальных, так и зарубежных, оказалось нелегко. Феликсу потребовалось несколько недель, чтобы добыть для меня эту информацию. Общая сумма составила чуть более двух миллионов. Я был весьма удивлен этой суммой. Судя по тому, сколько он тратит на машины, я ожидал, что эта сумма будет в десять раз больше.

Когда приходит время делать ставку, я беру из лежащей передо мной кучки двадцать драгоценных камней и выдвигаю их вперед. Я не вижу Рокко, но могу представить себе его лицо. Пару мгновений он сидит неподвижно, затем достает чековую книжку и что-то набрасывает отрывистыми, сердитыми движениями. Ведущий принимает чек, который протягивает ему Рокко.

— Один миллион, — объявляет мужчина и кладет на середину стола фишку хауса вместо чека Рокко.

Я едва сдерживаю смех. Вот же тупой ублюдок, он не только принял мою ставку, но и удвоил. Должно быть, Рокко отчаянно пытается вернуть свои бриллианты. Я беру оставшиеся камни и выдвигаю их вперед, увеличивая общую ставку до двух миллионов.

У Рокко Пизано есть два варианта. Принять ставку, добавив еще один миллион. Или поднять ставку еще раз. Однако, согласно правилам этого турнира, новая ставка должна быть вдвое больше той, которую я только что поставил. И я знаю, что у него на счетах не осталось денег для этого. Он достает ручку и выписывает еще один чек.

— Один миллион, итого два миллиона долларов, — говорит распорядитель Рокко и добавляет на стол еще фишку.

— Ставка объявлена. Пожалуйста, открывайте карты, — объявляет дилер.

Поскольку именно я сделал последнее повышение, то должен первым показать свои карты. Похоже, что мой оппонент слишком нетерпелив, потому что бросает свои карты на стол, и его истерический смех наполняет комнату. Я смотрю на его руку. Фулл-хаус.

Рокко все еще смеется, когда я кладу свои карты на стол, затем его смех стихает. В комнате воцаряется тишина, и только за ширмой Рокко слышен звук затрудненного дыхания.

— У нас роял-флеш, — объявляет мой распорядитель и поворачивается ко мне лицом. — Поздравляю, сэр.

Я жду, пока инспектор подойдет к дилеру и заменит фишки на эквивалентное количество камней. Затем он подбрасывает ко мне бриллианты, распорядитель собирает их и кладет в мою сумку. Я достаю четыре камня и передаю их в качестве платы организаторам турнира. Завершив сделку, мой распорядитель приглашает меня следовать за ним. Бросив взгляд на экран, где все еще сидит Пизано, я улыбаюсь и выхожу из комнаты.

На выходе из здания меня ждет машина, которая привезла меня в это место. Водитель стоит у задней двери и открывает ее при моем приближении. Я останавливаюсь перед ним и поднимаю драгоценный камень перед его лицом.

— Сэр? — спрашивает он, широко раскрыв глаза при виде блестящего камня.

— Мне нужно одолжить эту машину. — Я бросаю ему бриллиант. — Я оставлю ее на том же месте, где вы меня подобрали.

— Да, да. Конечно. — Он с нетерпением кивает, закрывает заднюю дверь и бросается к водительской, чтобы открыть ее. — Просто оставьте ключ в бардачке. У меня есть запасной.

Как только сажусь за руль, я давлю на газ и выезжаю на дорогу.

Когда приближаюсь к особняку Пизано, паркую машину за кустами, которые скроют ее от посторонних глаз, если кто-то будет проезжать мимо. Оставшееся расстояние преодолеваю пешком. Проанализировав расположение камер на стене по периметру и у ворот, а также поле их обзора, нахожу место, откуда вход виден напрямую, но попадает в слепую зону. И жду.

Через полчаса на дороге к воротам появляется свет фар.

Я знаю таких людей, как Рокко Пизано — высокомерных, самодовольных ублюдков, которые не могут смириться с реальностью, когда их кто-то обходит. Им часто нужен способ выплеснуть свою ярость, когда они сталкиваются с собственной неудачей, и, как правило, прибегают к насилию, обвиняя при этом кого-то другого. За те недели, что работаю с Пизано, я не видел, чтобы Рокко обижал свою жену, но что-то все равно не сходится. Я не могу выбросить из головы затравленный взгляд Равенны.

Разгневанный человек может прибегнуть к насилию, но испуганный, скорее всего, будет искать нору, чтобы спрятаться. Я хочу убедиться, что Рокко именно такой. Поэтому, когда его машина останавливается у ворот, ожидая, пока металлическая дверь отъедет в сторону, я достаю пистолет и целюсь в заднюю часть машины. Затем расстреливаю весь магазин в заднее стекло, крыло, задние фары — все, что только можно, но при этом избегаю попадания в Пизано.

Охранники выбегают из будки, поднимают оружие и направляются к машине, чтобы проверить своего босса. К тому времени, когда они начинают прочесывать местность вокруг ворот, я уже перебрался на другую сторону участка, где на прошлой неделе спрятал в одном из кустов веревку с альпинистским крюком.

Перелезть через стену не составляет труда, но на то, чтобы пересечь двор, у меня уходит более десяти минут, так как приходится идти зигзагами по определенной траектории, чтобы не попасть в поле зрения камер. Достигнув очередной «мертвой зоны» у западного крыла особняка, я бросаю крюк вверх, где он зацепляется за перила балкона. Когда добираюсь до места, кожа на руках становится чувствительной от лазания по веревке без перчаток. Я подтягиваюсь на веревке и приседаю за парапетом, чтобы меня не было видно.

Стеклянная дверь закрыта, занавеска задернута, но сквозь белую ткань все равно видно. Равенна спит, свернувшись калачиком под одеялом. Я даже не знаю, когда начал называть ее Равенной, а не миссис Пизано, но теперь она именно такая. Я больше не могу называть ее Пизано. Имя этого мудака слишком грязно, чтобы она могла его вынести.

Я переключаю внимание на дверь спальни на другой стороне комнаты и вынимаю пистолет из кобуры.

Крики и суета охранников, прочесывающих территорию, приближаются. Должно быть, они движутся в эту сторону.

Какого черта я делаю — сторожу женщину, которую планирую убить? Рискую разоблачением, потому что должен быть уверен, что этот сукин сын не причинит ей вреда? Я трясу головой, как будто это поможет прояснить мои запутанные мысли.

Может, Феликс прав. Может, я сошел с ума, но не из-за того, что видел и совершал насилие. Спусковой крючок моего безумия — крепко спящая девушка всего в нескольких футах от меня.