Его бровь выгибается.

— Что не так с Большим Дугом?

— Ничего, кроме того факта, что он каким-то образом знает, как искать людей. К тому же у него были все эти компьютеры… Я предполагаю, что он делает какие-то сомнительные, вероятно, незаконные вещи. — Когда он не спорит, я добавляю: — Кстати, как вы с ним познакомились?

Он пожимает плечами, уставившись в землю.

Я вздыхаю.

— Дай-ка угадаю. Еще одна долгая история.

Он останавливается посреди поля, увлекая меня за собой.

— Я знаю, ты думаешь, что я что-то скрываю от тебя и это так, но только потому, что я не хочу втягивать тебя в свои неприятности.

— Но ты почти рассказал мне о том, что происходит между тобой и Ти.

— Да, но только потому, что я чувствовал себя уязвимым.

— По поводу чего?

Он бросает на меня многозначительный взгляд, который я не могу до конца расшифровать.

— Не бери в голову.

Я надуваю губы.

— Ты должен мне что-нибудь рассказать. Пожалуйста. Все, что угодно, лишь бы отвлечь меня.

Он пристально смотрит на мою выпяченную губу, словно раздираемый чем-то.

— Хочешь услышать, что произошло между мной и Ханной два лета назад? — Он отрывает свое внимание от моих губ и его взгляд останавливается на моих глазах.

Я предпочла, чтобы он рассказал мне, что происходит с Ти, но я киваю.

— Если это все, что ты готов рассказать, я слушаю.

Он снова двигается к деревьям, обнимая меня за плечи.

— Итак, мы были на вечеринке, и Ханна была действительно пьяна, серьезно, в одном шаге от того, чтобы начать блевать повсюду.

Я почти улыбаюсь.

— Мне уже нравится эта история.

— О, она станет еще лучше. — Он перепрыгивает через большой камень на своем пути и натыкается на меня в процессе

— Прости, — говорит он, ухватившись за мои бедра.

Когда его кончики пальцев скользят под подол куртки и слегка касаются моей кожи, по мне пробегает дрожь. Я могу сказать, что он тоже это чувствует, по тому, как он смотрит на меня в замешательстве, но все же с любопытством. Это безумие, что мое тело все еще может так реагировать, когда мой разум потерян в живом кошмаре.

К счастью, Кай дает мне передышку и не замечает этого момента. Вместо этого он переплетает свои пальцы с моими, разворачивает нас и идет к забору.

Этим утром он часто держал меня за руку, и я не знаю, должна ли я позволять ему это или нет. Я имею в виду, мы держались за руки еще в седьмом классе, когда были друзьями, но сейчас все по-другому. Может быть, это потому, что мы больше не дети?

— Итак, Ханна была навеселе и приставала ко всем, — продолжает он. — И когда я говорю ко всем, я не преувеличиваю. Она даже приставала к маме парня, который устраивал вечеринку.

Мои глаза расширяются.

— Святые долбаные единороги!

Он хихикает, размахивая нашими переплетенными руками, пока мы идем.

— В ее защиту скажу, однако, она думала, что мама была отцом.

— Она выглядела настолько мужественно?

— Нет, Ханна была просто настолько пьяна.

— Она всегда так напивается на вечеринках?

— Она много выпивает, но я никогда раньше не видел ее такой пьяной, — говорит он. — В ту ночь ее что-то беспокоило.

— Действительно? — Мне трудно в это поверить. — Потому что Ханну обычно ничего не беспокоит.

— Она ни о чем не задумывается, да? — Он приподнимает бровь, глядя на меня. — Как вчера утром, когда у нее случился дерьмовый припадок, потому что Кайлер отшил ее ради тебя?

— Он отшил ее не ради меня, — отвечаю я. — Она попросила его кое-что сделать за пару дней до того, как мы с Кайлером составили планы.

— Эм, нет, все было не так, — говорит он. — Разве ты не слушала, что сказала Ханна?

— Честно говоря, я часто отключаюсь от ее болтовни. — Ветер целует мои щеки, и я потираю их рукой, пытаясь согреть. — Это своего рода рефлекс.

— И это хорошая привычка. — Он проводит большим пальцем по костяшкам руки, которую держит. — Но я знаю своего брата, и он отшил ее, потому что надеялся, что свидание с тобой пройдет великолепно. И под великолепно я подразумеваю нечто вроде «закончится на следующий день».

Требуется секунда, чтобы осознать его слова.

— Нет, он бы так не сделал. — Мой голос звучит как мышиный писк. — Он бы этого не сделал.

Он таращится на меня, как на сумасшедшую.

— Да, он бы сделал это. Это то, что он делает, Иза. Он игрок. Ты наблюдала за ним, наверное, целую вечность. Ты должна его знать.

— Он не игрок. Он просто ... — Но я не знаю, какое слово подходит Кайлеру. Да, он флиртует. Да, у него было много подруг. Вчера он говорил, что встречался с девушками, которых на самом деле не знал. — Возможно, он и делал это в прошлом, но я точно знаю, что он не хочет торопиться.

Его пристальный взгляд впивается в мой.

— Он тебе это сказал?

Я киваю.

— Он сказал, что не хочет торопиться и я знаю, что он говорил правду, потому что он даже не поцеловал меня в губы.

Он скрипит зубами.

— Но он поцеловал тебя в другое место?

Дерьмо.

— Эм… Что-то вроде… Он поцеловал меня рядом с моими губами... — Боже, это так неловко. Мне следовало просто соврать и сказать «нет».

Кай замолкает. Я не могу сказать, раздражен ли он, расстроен, зол, сбит с толку или что-то еще.

— Ты хочешь, чтобы я закончил рассказ? — тихо спрашивает он.

Я киваю, более чем обрадованная тем, что ушла от темы, когда Кайлер почти поцеловал меня.

— Да, я умираю от желания услышать, закончила ли она тем, что поцеловала маму.

— Она пыталась, но мама не принимала в этом никакого участия, поэтому она перешла к отцу и парню, устраивающему вечеринку, его друзьям, их друзьям, почти всем.

— Кто-нибудь поцеловал ее в ответ?

— Пара человек, — говорит он. — Но многие из них отшили ее, потому что она была слишком пьяна.

— Я знаю, что это делает меня плохим человеком, — говорю я, — но мне нравится мысль о том, что ее отвергли.

— Это не делает тебя плохим человеком. На самом деле, я почти уверен, что ты никогда не сможешь быть плохим человеком. — Он сжимает мою руку. — У тебя в теле нет ни одной плохой кости.

Пару дней назад я, возможно, и согласилась бы с ним, но сейчас я не могу до конца убедить себя, что это так.

— Итак, что случилось? — Я отказываюсь позволять себе слишком много думать о своей маме, иначе я утону в этих мыслях. — Она пошла домой одна?

Он останавливается перед забором, но не перелезает через него.

— Нет, на самом деле она пошла домой со мной.

Внезапное, безумное, иррациональное чувство собственничества овладевает мной. Ханна пошла домой с Каем? Ханна была с Каем? Каем? Моим другом Каем? Нет! Эта мысль заставляет меня безумно ревновать. Я не знаю, почему. Он просто мой друг. Но то, что он был с ней... вот так... Тьфу. У меня сводит живот при одной мысли об этом.

— Не так, — говорит он, словно читая мои мысли. — Кайлер заставил меня отвезти ее домой после того, как парень, устроивший вечеринку, сказал, что она слишком пьяна и раздражает всех.

Моя ревность утихает.

— Почему он заставил тебя везти ее домой?

— Потому что его друзья так сказали, — отвечает он, пожимая плечами. — Потому что я был самым молодым. Они все время делали такое дерьмо и, если бы я стал спорить, они превратили бы мою жизнь в сущий ад.

То, что он говорит, заставляет меня задуматься, не поэтому ли он превратился из популярного спортсмена в плохого парня-наркомана. Но прежде, чем я успеваю спросить, он прислоняется к забору и продолжает свой рассказ.

— Но, в любом случае, я отвез ее домой, как и должен был. Только, когда я припарковал машину на подъездной дорожке, она не вошла внутрь. Я спросил ее, не нужна ли ей помощь, и она ответила «да». Потом она попыталась поцеловать меня, — говорит он. — Когда я отодвинулся в сторону, она начала рыдать, а потом ее вырвало на землю. Она начала лепетать о том, какой у нее был дерьмовый день, как твой отец пропустил одно из ее соревнований по чирлидингу. Очевидно, он сказал, что это из-за работы, но она узнала, что он тайно ходил на какую-то ярмарку искусств, в которой ты принимала участие. И это заставило ее так ревновать тебя.

— Ханна ревнует меня? — Я сомневаюсь в этом. — Это не похоже на то, что она сказала бы или почувствовала.

— Эм, да, но это так. Подумай над этим. Ты талантлива, милая, и ты намного сильнее, чем она. В глубине души, я думаю, она всегда знала, что ты превратишься в красивую маленькую бабочку, какой ты сейчас являешься. — Он ослепляет меня очаровательной улыбкой.

Я закатываю глаза, но мое сердце совершает всякие странные вещи в моей груди.

— Но у нее идеальная жизнь. Зачем ревновать к кому-то вроде меня?

— У нее не идеальная жизнь, Иза. Она фальшивый человек, который прожил фальшивую жизнь и чувствует себя фальшивкой. Она и мне в этом призналась.

То, что он говорит, заставляет меня сомневаться во всем. Все эти годы жизни с Ханной я наблюдала за тем, как она становится популярной и получает все, что хочет, а теперь Кай пытается сказать, что она завидует мне. В этом нет никакого смысла. Все, что он сказал, не имеет никакого смысла.

— Ярмарка искусств, о которой она упоминала, — говорю я. — Я помню ее, но моего отца там не было. Никто из моей семьи никогда не ходил ни на одну из них.

— Она сказала что-то о том, что он подглядывал за тобой, потому что Линн взбесилась бы, если бы узнала, — объясняет он, — точно так же, как Ханна.

Я не знаю, что сказать. Мысль о том, что отец отправился на одну из моих художественных ярмарок, кажется безумной. Даже если бы он это сделал, я не уверена, что меня это волнует, так как он сделал это втайне, все еще ставя меня на второе место после Линн. И, как Линн сказала ранее, он ненавидит меня. Но если бы он ненавидел меня, зачем бы ему тайно ходить на ярмарку искусств?

Я прикрываю глаза от солнца, которое проглядывает сквозь облака.

— Как тебе удалось заманить Ханну в дом?

— На самом деле это было действительно сложно, потому что она все время пыталась приударить за мной, — говорит он. — Что бы я ни говорил, она не отставала. Наконец, мне пришлось сказать ей кое-что, что ее достаточно разозлило.

— И что ты сказал?