...........................................................................

Море

Я решил в любом случае постараться удержаться на поверхности, когда же силы мои иссякали, и я готов был уже поддаться искушению оставить борьбу и предаться сладкой тоске расставания с жизнью, я всякий раз обращал взор к бездне, что была внизу подо мной, и страшный её вид производил на меня столь сильное отрезвляющее воздействие, что на некоторое время силы возвращались в моё тело, и я принимался грести едва ли не с большей энергией, чем до этого. Мне не хотелось утонуть так. И каждый раз я думал, что теперь мне хочется этого менее чем когда-либо, и я говорил себе: "Только не теперь". Со временем, однако, я понял, что поведение моё весьма неразумно - я только выбивался из сил, и тем приближал свою гибель. И тогда я научился разумнее расходовать силы, а прежде я вёл себя так, словно вознамерился одним рывком переплыть океан. Напряжение моё постепенно прошло, плыть стало легче. Я понял, что вода не мешает плыть, напротив, именно она делает это возможным, и нужно уметь слиться с ней, не подчиняясь ей. Я обнаружил, что в море текут реки, и те места, что напоминают собой озёра, движутся, медленно дрейфуя по течению той или иной реки. Я узнал, что всегда можно найти способ достичь своей цели, плывя по течению. Однако реки коварны. Они всегда норовят выскользнуть из-под седла и сбросить седока, они не терпят ничьей власти над собой, и даже малейшего намёка достаточно, чтобы река постаралась немедленно избавиться от зарвавшегося гордеца, исторгнув его прочь. Происходит это зачастую незаметно, и хорошо, если, вовремя спохватившись, сумеешь вернуть утраченное. Самое опасное - это уснуть не вовремя. Уснуть не вовремя - значит, уснуть, когда тебя убаюкивает вода. Нельзя поддаваться ей, страшно поддаться ей, безвольно вняв её колыбельной. Нужно уметь спать украдкой. Каждый раз, когда я чувствовал, что мне необходим отдых, я искал подходящий плавучий остров и обычно находил его. Я научился вовремя просыпаться, это очень важно, ведь во сне можно ненароком захлебнуться, и тогда начнёшь падать быстрее, чем успеешь сообразить, что произошло, и уже ничего не сможешь сделать для своего спасения. И во сне нельзя разъединяться с водой. Нужно уметь спать так, словно ты бодрствуешь, и бодрствовать так, чтобы не заснуть. Этому можно научиться, в море же нельзя пренебрегать какой бы то ни было наукой, посчитав её чересчур сложной и уповая на случай, ведь случай полезен лишь тому, кто умеет им воспользоваться. Я сумел постичь многое, но одного я так и не постиг: я не постиг бурю. Мне и теперь она представляется лишь вздорным, нелепым, непредсказуемым, тупым в своей ярости и жестокости зверем, избежать встречи с которым не поможет ни опыт, ни искусность, ни одна из тех наук, которые можно постичь настойчивостью и усердием. Она - сама стихия, её мать - первородный хаос, она чужда разуму и гармонии, она чудовище, против которого бессильно самое стойкое мужество.

........................................................................... Преодолев первые трудности и несколько освоившись в непривычном для меня мире, я выбрал для себя путь. Я обратился к тому, что представлялось для меня светом, а это был путь заката. Это путь, который указывает солнце, когда оно склоняется к горизонту. Путь лунного серебра на поверхности волн ночного моря. Прошло много дней и ночей, и не раз неведомые мне силы пытались отвратить меня от избранного мною пути, и случалось, что когда я засыпал, меня относило в сторону, и мне приходилось заново отвоёвывать уже проделанный мною путь,- а я не знал ещё почти ничего о морских течениях. И случилось, что в одну из ночей я вдруг услышал пение, доносившееся из глубины моря. Никогда прежде не слышал я столь чарующих голосов и мелодии столь пленительной, и не в силах преодолеть искушение, я посмотрел вниз, чтобы увидеть, кто поёт так, и я увидел женщин в зелёных одеяниях, и женщины эти танцевали и звали меня к себе песней, и их вид так овладел моим сердцем, что я едва не устремился на их зов, позабыв обо всём, но спохватился и, зажмурившись, отвернулся. А голоса продолжали звучать в моих ушах и звали меня. Если бы я зажал уши, я лишился бы возможности плыть и непременно утонул бы; я оказался в отчаянном положении. И вот, когда я беспомощно барахтался таким образом как пойманная в паутину муха, вдруг раздались пронзительные звуки труб; пение смешалось и смолкло, как будто медный топор ударил по хрусталю. Я открыл глаза, чтобы посмотреть, что произошло, и увидел множество рыб в золотой чешуе и колесницы, богато украшенные жемчугом, я увидел глашатаев и музыкантов, я разглядел королевские вензеля и значки, засмотрелся на расшитые золотом и серебром знамёна, и хотел разглядеть самого короля,- я заметил его повозку, отличавшуюся от остальных особым великолепием и роскошью,- но он был скрыт от моего взора непрозрачным балдахином, увешанным красными кистями. Я вынырнул, чтобы вдохнуть воздух и, увидев серебро лунного света, возликовал и поздравил себя со спасением. "Я не оставлю этого пути",- сказал я себе,- "что бы мне ни пели со дна, пусть эти русалки будут хоть трижды прекрасны, и песни их трижды пленительны, я не поддамся им". На другую ночь всё повторилось, и вновь появление короля спасло меня от гибели. Было это в полнолуние, а когда миновал ещё один лунный месяц, я увидел вдалеке лодку. В лодке этой спиной ко мне сидел человек. Я крикнул ему, но он не ответил и даже не повернулся, и тогда я решил догнать эту лодку, но когда я попытался это сделать, мне этого не удалось, чему я весьма удивился, ведь человек этот не работал вёслами, и на лодке не было паруса. И всё же я не мог догнать его, как ни старался, и уже начал выбиваться из сил, а расстояние между нами всё не сокращалось. Казалось, что лодка плывёт сама по себе. Я снова окликнул этого человека, но он снова не ответил. И тогда я решил пристроиться за ним следом, и вот, плыть стало вдруг легко, и вскоре я настиг лодку и забрался в неё. Человек приветствовал меня кивком головы. "Почему вы не ответили мне?"- спросил я его, немного отдышавшись. "Я не видел вас!"- проорал он в ответ. Я поразился его необычному тону, но ничего не сказал. Некоторое время мы плыли молча. "Скажите",- вновь обратился я к нему,- "почему у вас нет вёсел?" "Они не нужны мне",- крикнул он, улыбнувшись. "Как же..."- начал было я, но он снова улыбнулся и завопил: "Течение!" Он показал пальцем на воду. Я понял, в чём дело. Он плыл по течению реки. "А где ваши спутники?"- спросил я его, невольно переходя на крик. "Можете говорить тихо",- сказал он.- "Я вас понимаю. Их нет". "Где же они?" "Они прыгнули туда",- он показал на воду. Должно быть, их увлекли русалки,- подумал я. "А",- сказал я.- "Понятно". Он кивнул. "А вы почему не прыгнули?" "А мне и здесь неплохо!"- сказал он.

........................................................................... Он стал объяснять мне устройство своей лодки, к слову сказать, ничем, или почти ничем, не отличавшейся от других, виденных мною впоследствии, однако он говорил о ней так, как будто она была, по меньшей мере, равна любому из чудес света, а то и превосходила величайшее из них; каждую мелочь он давал мне потрогать, в подробностях разъясняя её назначение. Я не перечил ему, скорее из вежливости, нежели из желания втайне посмеяться над ним, хотя едва ли он смог бы распознать в моём голосе иронию, даже если бы она была. Когда же источник его вдохновения наконец иссяк, и я мог держать экзамен перед самым строгим судьёй, готовый в мельчайших деталях рассказать об устройстве лодки, он на время умолк. Но ненадолго. После чего вновь принялся объяснять мне то, что уже однажды объяснил. Его терпение было поразительно. Моё тоже. Но, наконец, иссякло и оно и, завидев невдалеке плавучий островок, я попросту удрал. Я думал, что никогда больше уже не увижу своего мудрого учителя, но ошибся. Он проплыл мимо меня, сначала один раз, потом другой, и ещё раз. Вскоре я привык к этому и начал даже исчислять время по количеству раз, которое он проплывал мимо. Но сбился. А потом была буря. Начало её я проспал, а когда проснулся, она уже бушевала вовсю. Точно так же она и закончилась - я попросту уснул, выбившись из сил и устав от тревоги и страха, а проснувшись, обнаружил, что лежу на дне лодки, в которой кроме меня никого нет. Я не мог не узнать эту лодку, как бы ни была она похожа на любую другую. Слишком уж хорошо я изучил её благодаря терпению моего глухого учителя, о судьбе которого я с тех пор ровно ничего не знаю. Теперь в его лодке был я. Вокруг было спокойное море, ласкаемое ветерком, и бескрайнее сияние солнца.