...горящая на снегу бумага...

Ночной парк в снегу. Фронтон роскошного дворца, освещённый розовым светом фонарей. Вокруг в темноте, насколько хватает взора, как упавший на землю плащ неба, испещрённый глазами Аргуса, тысячи трепетных огоньков. Спички и зажигалки, прикрываемые ладонью от ветра. Время от времени чьё-нибудь лицо вспыхивает и тут же гаснет, и остаётся только светлячок дрожащего пламени. Глухой гул перерастает в скорбный хор, глубокий и мощный, нарастает, его сдержанная, благородная мелодия звучит всё отчётливей, мерная поступь реквиема. Звук захлопнувшейся дверцы кареты. Чёрные тени скользят мимо, всё быстрее... Улица, круто сходящая вниз, брусчатка. Мимо пролетают зашторенные окна домов. Ночная площадь. Светлячок свечи далеко посреди ночной пустыни. Чёрная громада античного акведука. Выглянула луна, и всё залито прозрачным холодным светом. Конферансье на роликовых коньках выделывает пируэты, приближается. Он подмигивает мне. - А представление-то начи-Нается! И, издав вопль, он начинает кружиться на месте. Где-то заиграл оркестр. Звук то и дело пропадает, и тогда слышно только шумное дыхание и грохот роликовых коньков на брусчатке. Освещённое окно. Она стоит в глубине комнаты и смотрит на меня, в темноту ночи. Она улыбается, но как-то неловко, и вдруг я понимаю, что она не видит меня и только чувствует моё присутствие. Она протягивает руку назад, к магнитофону. - Я поставлю что-нибудь? Она теребит воротничок блузки. Она начинает раздеваться. Звуки визгливых скрипок становятся громче...

Истерический хохот запыхавшегося конферансье...

Ты должна знать, что со мной... Ты одна знаешь, что со мной!

Окна оттаяли. Я подумал, что, наверное, ей неудобно так лежать, но боялся пошевелиться, чтобы не разбудить её.

...пепел, разносимый ветром по асфальту...

5

Бледное вечернее небо, сизая дымка над горизонтом. Сумерки. Одно за одним, иногда по несколько сразу, зажигаются огоньки окон редких многоэтажных домов. За длинными бетонными оградами крашеная жесть крыш. Тихо. По дороге медленно приближается велосипедист. Утоптанная пыль обочины. За ней край обрыва. Колючая проволока. Мне хочется заглянуть, что там. Сделав несколько шагов, я останавливаюсь. За спиной проезжает велосипедист. Он сигналит мне звонком, но я не оборачиваюсь. Постояв, я возвращаюсь на шоссе. Фигурка велосипедиста удаляется, становится невнятной в сумерках. Я оглядываюсь на освещённые окна домов; там, на кухнях, семьи садятся ужинать. Телеантенны над крышами пятиэтажек. Безлюдная остановка с расписанием автобусов. Где-то рёв мотоцикла. Стихло.

На скамейке автобусной остановки, спрятав руки в карманы плаща, сидит женщина. Ещё светло, но скоро начнёт темнеть, солнце уже зашло, и тени растаяли. Она поводит плечами. Она не озябла, ещё не холодно, просто затекли плечи. Она сидит уже долго. Смотрит в мою сторону, но не на меня, дальше, не показался ли автобус. Не видно. Я приглядываюсь. Лида?.. Нет. Показалось. Она смотрит на асфальт перед собой. Что-то легонько пинает носком ноги. Она ждёт автобус. Я иду к ней. За спиной приближается шум. Она облегчённо... встаёт со скамейки, вынимая из карманов руки. Автобус проезжает мимо меня. Она идёт к нему. Остановилась, ждёт. Он подъезжает. Остановился. Она подходит к передней двери и поднимается по ступенькам. Она покупает у водителя билет. Идёт по салону, садится. Шум отъезжающего автобуса. Я смотрю ему вслед.

- И хочется вернуться домой...

Одинокая фигурка велосипедиста удаляется по опустевшей дороге, всё больше сливаясь с сумерками. Поодаль безлюдная остановка - скамейка, столб с расписанием автобусов. Белый комочек смятой бумажки подле урны.

- Эти люди вокруг тебя, их города...

Ночь. Шум ветра в незримых деревьях леса. Где-то рёв мотоцикла. Стихло.

Тёплая музыка. Столики кафе, гирлянды фонариков. Дальше, за чёрными деревьями парка, фонари аллей. Напротив меня за столиком сидит человек, которого Лил назвала "конферансье", он пьян, но держится неплохо. Крутит перед собой пустой стакан. - Ведь если разобраться,- говорит он,- то всё, что у нас есть, это то, что мы чувствуем вот сейчас. Он показывает вокруг. - А это... Это такое, каким мы его себе представляем. - Я говорю "моё шоу". Шоу!- он усмехается.- А что я, собственно, знаю о нём? Ладно, да, я распределяю роли, я подобрал труппу, я делаю программу, кому что говорить, кому что делать, костюмы, декорации, и это всё я, но... Кто это, я? Что я сам знаю... почему это так, и какую роль играю я сам... в том мире, который я чувствую вот сейчас как реальность, что я знаю о ней? А это мир, в который я лишь заглянул, но мир, в котором я живу. И я говорю: "Это мой мир. Моё шоу..." ...................................................... Голос Лил: "Так вы уже познакомились где-то?" Мой голос: "Случайно. Знаешь, в этом кафе. С арабесками". Голос Лил: "А. Понятно. Поотражались". Мой голос: "Ну да".

Она, отступив на шаг, удивлённо оглядывает меня. - Напился!- заключает она. И обиженно: "Без меня!"

Она сидит перед зеркалом в гримёрной, примеряя парик. - Ты даже ни разу не пришёл посмотреть нас. - Я уже играл в эти игры с реальностью. - Просто тебе лень сделать лишнее движение. Она подводит грим. Повернувшись ко мне: "Ты ни разу даже не пришёл!"- с упрёком.- Останься хоть теперь.

Она красится перед зеркальцем, говорит, не поворачиваясь ко мне: - Просто некоторым людям лень оторвать задницу от дивана. - Я уже играл в эти игры. Она смотрит на меня с изумлённым негодованием: "Без меня?!"

........................................................... Рассеянный дневной свет. За столиком напротив меня Конферансье. Я говорю: "Но если иллюзорна причина, что можно сказать о следствии?" - Зрители не причина представления,- быстро возражает он. - Представление заканчивается, и вы отправляетесь куда-нибудь в погребок, или сюда, например... Или вы играете каждую минуту жизни? Он достаёт из внутреннего кармана пиджака огарок свечи. Он говорит: "Зрители не причина представления, а всего лишь повод. Иллюзорный повод может послужить действию вполне реальному. Например..." - Да,- говорю я.- Верно. Вы правы. Он милостиво кивает. Ставит свечку перед собой на столик. Зажигает её.