— Не так откровенно, нет, — отвечает Черч, а затем замолкает, когда Натан идёт обратно по коридору. На этот раз ночной сторож просто проходит мимо нас, не говоря ни слова, янтарные глаза Черча следят за его движениями.

Все остальные тихо ждут, пока Спенсер роется в сумке с книгами и достаёт коробку с новым телефоном внутри, включает его и настраивает, пока мы стоим там.

Мне и в голову не приходит беспокоиться о чём-либо, пока я не чувствую, как его глаза сверлят меня.

— Что? — спрашиваю я, и он ухмыляется мне, как акула, которая только что почуяла запах крови в воде. — Почему ты так на меня смотришь?

— О, Чак, — говорит Спенсер, а затем придвигается, обхватывает пальцами мой подбородок и целует меня так, что я просто сгораю от нетерпения. В этом поцелуе есть что-то другое, менее порочное, более… нежное. В этом есть что-то от той же нежности, которую я увидела на его лице в тот день в холле. Я толкаю его в ответ, и он смеётся, показывая мне экран своего телефона и все те смущающие сообщения, которые я отправляла, когда думала, что он мёртв.

«Я думаю, мы могли бы влюбиться друг в друга», — это лишь один пример.

Моё лицо белеет, и я бормочу что-то невнятное, пока он хихикает и читает список, но тут дверь открывается, и выходит Рейнджер. Его челюсть сжата, глаза как кремень.

— Пошли, — рявкает он, направляясь по коридору в своих армейских ботинках. Он не останавливается, пока мы не оказываемся перед общежитием для парней.

— Что не так? — спрашивает Черч, когда Рейнджер поворачивается, лезет в карман и достаёт фиолетовый фломастер.

Святое. Ёбаное. Дерьмо.

— Фиолетовый фломастер точно не указывает на мистера Мерфи как на убийцу, — говорит Тобиас на следующее утро, сидя на скамейке у мемориала Дж. Вудрафф возле общежития для девочек. Я давненько здесь не была и скучаю поэтому. Это, как бы, моё место. Но прямо сейчас, когда происходит вся эта ерунда? Я должна была бы быть чертовски сумасшедшей, чтобы прийти сюда одной.

— Нет, но это уже что-то, — произносит Рейнджер, поигрывая фломастером. — Он лежал там на краю стола, как будто недавно им пользовался.

— Это чертовски далеко идущее дело, — говорит Спенсер, засовывая руки в карманы. — Мистер Мерфи не убийца. Вы помните, как на первом курсе он спас оленёнка и выхаживал его, пока тот не выздоровел? Это же грёбаное дерьмо в стиле матери Терезы.

— Чернила на записках фиолетовые, фломастер фиолетовый. Есть фотография, на которой Дженика прижимается к этому мудаку, и когда Чак столкнулся с ним лицом к лицу, он потерял самообладание. — Рейнджер достаёт пачку сигарет и закуривает одну. — Нам нужно попасть в его кабинет. Я думаю, Чаку стоит попробовать зайти в учительскую, раздобыть нам какие-нибудь ключи.

— Если бы он действительно писал записки, как ты думаешь, он реально оставил бы фломастер просто лежать на столе, когда ты ввалился? — спрашивает Спенсер, но я замечаю, что Черч невероятно тих, он погружён в глубокие раздумья. Парень смотрит на женское общежитие с задумчивым выражением лица. — Насколько тупым он должен быть?

— Я всё ещё думаю, что нам следует приглядывать за ним, — ворчит Мика, подпирая подбородок рукой. Его глаза находят мои, и я чувствую, как по мне пробегает дрожь. Когда он поцеловал меня на капоте своей машины, я что-то почувствовала. Это чертовски сбивает с толку.

Мне нравится Спенсер.

Мне… действительно нравится Спенсер.

Но ещё мне нравятся близнецы.

— Добавь его в список, — со вздохом говорит Тобиас, протягивая руку, чтобы протереть глаза. — Мистер. Йохансен, мистер Крачек, Джефф Работ, Натан, Эдди, мистер Мерфи. Чёрт, почему бы нам просто не установить наблюдение за всей школой?

— Я пытался, но школьный совет заблокировал мой запрос на частную службу безопасности, — наконец произносит Черч, оглядывая нас. — Какое-то время нам придётся разбираться с этим самим. Я всё ещё склоняюсь к версии о мужском клубе.

— И всё же это не объясняет смерть Юджина, — парирует Рейнджер, взъерошивая рукой чернильные волосы. Его ногти выкрашены в чёрный цвет, и, хотя дома я, вероятно, посмеялась бы над ним за это… Теперь мне это вроде как нравится.

Я прикусываю нижнюю губу.

— Если только Юджин просто не оказался в неподходящем месте в неподходящее время? Как будто, может быть, он увидел что-то, чего не должен был видеть?

Черч бросает взгляд в мою сторону.

— Почему бы просто не подкупить его каким-нибудь другим способом? — спрашивает он, и я пожимаю плечами.

— Как? Деньгами, которые у него уже есть? Защитник футбольной команды? Сделано. Юджин был недурен собой и чертовски подтянут. Добавьте сюда денежный аспект, и я уверена, что у него не было проблем с поиском девушек. Что вообще могло заставить его молчать?

— Недурен собой? — спрашивает Спенсер, но я игнорирую его, увлекаясь этой идеей и тоже чувствуя себя очень умной.

— И, — я встаю со скамейки и кружусь, мои ноги ворошат гравий. Дует ветер, взъерошивая спутанные светлые волосы у меня на голове. Я поправляю очки одним пальцем. — Если бы они оставили его в живых, всегда была бы эта незавершённая угроза, это возможность увидеть, как всё разваливается на части. Убийцы никогда не смогли бы успокоиться.

— Да, но что он мог увидеть там, в лесу? Как какие-то придурки в толстовках привязывают верёвку к дереву? Одна хорошая ложь могла бы всё это объяснить. До смерти Юджина они не заходили так далеко, чтобы они не смогли отвертеться от того, что натворили. Погоня с ножом, какие-то записки, ну и что? — Тобиас пожимает плечами. — Я думаю, происходит что-то ещё, чего мы не понимаем.

— Что бы это ни было, мы должны с чего-то начать, — говорит Мика, энергично кивая головой. — По одной зацепке за раз. Если вы хотите начать с мистера Мерфи, прекрасно. Давай начнем.

— Отлично. Теперь всё, что мне нужно сделать, это придумать правдоподобную причину навестить папу в учительской. Это будет весело. — Я закатываю глаза, но Спенсер широко улыбается и щёлкает пальцами, как будто он уже всё понял.

— Расскажи ему о нас, ну, ты знаешь, о том, что мы встречаемся и всё такое.

— Я вообще-то не соглашалась встречаться, — бормочу я, ярко вспыхивая. Но… почему бы и нет? Что меня останавливает? Я бросаю быстрый взгляд на близнецов и обнаруживаю, что они оба пристально смотрят на меня. Их слова звучат у меня в голове: мы делимся только друг с другом.

Да.

Для меня нет конца с обратным гаремом.

— Ну да ладно. — Я выдыхаю, и Спенсер широко улыбается.

— Да? — спрашивает он, и я пожимаю плечами «Почему бы и нет?» Он издаёт восторженный звук и потрясает кулаком, когда близнецы обмениваются взглядами. Когда он спрыгивает со скамейки и обнимает меня, я обнимаю его за шею, закрываю глаза и вспоминаю тот сладкий-пресладкий момент, когда я проснулась и обнаружила, что он забирается ко мне в постель.

До конца жизни я не забуду эту радость.

Итак… Спенсер Харгроув — мой новый парень.

И я просто должна сказать, что это огромное улучшение по сравнению с прошлым парнем.

Пошёл ты, Коди.

«Боже, это никогда не сработает», — думаю я, стоя у входа в учительскую. Дверь заперта, поэтому мне приходится ждать, пока кто-нибудь из персонала подойдёт и откроет её.

Так уж случилось, что это мистер Мерфи.

Здорово.

Он пристально смотрит на меня, и я смотрю в ответ.

— А мой папа, случайно, не там? — спрашиваю я, указывая на дверь. Мистер Мерфи бросает взгляд в ту сторону, а затем снова на меня.

— Давай выясним, — говорит он, доставая свои ключи.

Ключи, которые я пришла сюда украсть.

Он отпирает дверь, а затем открывает её, стоя сбоку, прислонившись к ней спиной, так что я могу заглянуть внутрь и увидеть отца, сидящего за столом с кучкой чопорных профессоров старой академии.

«Глубокий вдох, Шарлотта, постарайся быть хладнокровной».

Я не так хорошо с этим справляюсь.

Вместо того чтобы окликнуть отца, я вхожу в комнату и направляюсь прямо к нему. Мистер Мерфи издаёт тихий звук, но я игнорирую его, сфокусировав взгляд на отце.

«Ага, и как я, по-вашему, должна забрать у мистера Мерфи ключи, когда они у него в грёбаном кармане?»

— Шарлотта, — говорит папа, вставая со своего места. — Тебе не положено здесь находиться.

— Да, но… нам нужно поговорить, — отвечаю я, ненавидя каждую секунду этого. Я серьёзно собираюсь просто ляпнуть, что встречаюсь со Спенсером? Папа посмотрит на меня как на сумасшедшую. Ему будет интересно, почему я почувствовала необходимость прийти сюда и выпалить это.

Мой разум лихорадочно ищет другой план, но вместо этого папа кладёт тяжёлую руку мне на плечо и сжимает его, его лицо приобретает такое мрачное выражение, которое пугает меня до чёртиков.

— Пойдём со мной, — говорит он, ведя меня к двери и прямо мимо кофейного аппарата, где мистер Мерфи готовит себе чашечку. Здорово. Мы оказываемся в коридоре, и эта тяжёлая неловкость саваном повисает между нами. — Я согласен, что нам нужно поговорить. Поужинаешь со мной сегодня в семь?

— Я… ладно, — начинаю я, моргая, чтобы прояснить голову. — С мамой всё в порядке?

— С мамой всё хорошо, — отвечает он, глядя на меня со странной смесью грусти и нежности. Это странное выражение, которого я никогда раньше не видела. — Не опаздывай, ладно? — он гладит меня по голове — совершенно нехарактерный для него жест, кстати, — а затем поворачивается, понимая, что дверь учительской тем временем захлопнулась и заперлась сама.

Затем папа лезет в карман и достаёт огромный, громоздкий универсальный ключ.

Ох.

Ну, да.

Я почти закрываю лицо ладонью, но потом понимаю, что стою в коридоре, полном студентов, которые уже считают меня чудаком и безмерно недолюбливают.

Верно.

— Увидимся в семь, Чак, — говорит папа и затем исчезает в комнате.

Что ж.

Думаю, у меня есть альтернативный план, не так ли?