— Бармен, который не беспокоится о том, чтобы обслуживать несовершеннолетних детей, да? — спрашиваю я, а потом осушаю весь бокал и ухмыляюсь. — Весело.

— Давайте выпьем по рюмочке и выпьем за Юджина. Он умер за правое дело.

— Неужели? — спрашивает Спенсер Мику, и они обмениваются взглядами.

— Он умер, чтобы тебе не пришлось этого делать, — отвечает Мика, пожимая плечами, а затем уходит с Тобиасом, и они возвращаются с новой порцией напитков. Мы все поднимаем их в знак уважения. — За Юджина, — говорит Мика.

— За Юджина, — повторяем мы все, а затем переливаем чуть-чуть через край, прежде чем выпить их. Спенсер достаёт свою заначку с травкой и раскуривает маленькую стеклянную трубку.

— Разве тебе не положено сначала курить, а потом пить? — спрашиваю я, вспоминая вечеринку в честь Дня Святого Валентина, где мы со Спенсером танцевали, а он не знал, что это была я, как в каком-нибудь дурацком эпизоде с Золушкой.

— Только если ты не хочешь, чтобы алкоголь повысил содержание ТГК в… — Спенсер останавливается, чтобы посмотреть на меня, по-настоящему посмотреть. Его бирюзовые глаза расширяются, и часть той боли, которую я видела в коридоре в тот день, выходит наружу. — Ты. Ты… ты та твоя кузина.

— Что за чушь ты несёшь? — спрашивает Рейнджер, переводя взгляд между мной и Спенсером, а мигающие огни от дискобола отражаются на голубых прядях его волос. У него такая ни на кого не похожая внешность, с чёрными тоннелями в ушах и подведёнными глазами, татуировкой, которую я вижу у него на груди теперь, когда его рубашка частично расстёгнута. Но, честно говоря, он выглядит наименее счастливым от того, что находится здесь.

— Кузина, с которой я танцевал на вечеринке у Эверли. Ты… Шарлотта, да, блядь. — Спенсер проводит пальцами по волосам, а затем передаёт трубку Тобиасу, как будто он серьёзно передумал её курить. — Ты была прямо перед моим грёбаным лицом, ия не заметил этого.

— Вот почему я спрашивала, действительно ли ты хочешь курить это после того, как столько выпил, — уклоняюсь я, и Спенсер бросает на меня взгляд, как будто он одновременно зол и пристыжен. — Кстати, моего дедушку на самом деле зовут Чарли. Некоторые из моих тетушёк называют меня Чарли…

— Это безумие, — шепчет Спенсер, проводя ладонями по лицу и затем останавливаясь. Он опускает руки по швам, а затем резко выдыхает. — Я чувствую, что так и не смог по-настоящему разозлиться на вас, ребята, потому что вы все были так расстроены. Но я имею в виду, что всё ещё злюсь. И я снова и снова прокручивал в голове фрагмент того разговора, который у нас был. — Он поджимает свои горячие губы и прищуривает глаза. — Объясните мне про поддельный член.

Близнецы смеются, а Мика расплывается в широкой улыбке.

— Мы подарили Шарлотте имитатор пениса, похожий на тот, который геи засовывают в штаны, чтобы казаться больше.

— Или тот, что иногда используют трансгендерные парни.

— Понятно, — говорит Спенсер, хватая ещё один напиток с проходящего мимо подноса. Я уже упоминала, что вокруг ходят официанты с подносами с едой и напитками? Как будто это какое-то вполне оправданное дерьмо, не похожее ни на одну вечеринку, на которой я когда-либо была раньше. Полагаю, представители высшего света в Нью-Йорке поступают немного по-другому. Я привыкла к холодильникам, полным газировки и пива, лучшей травке в стране по очень низкой цене и песчаным пляжам, освещенным лунным светом и кострами. — Так вот за что я ухватился, да?

— Ты схватил это? — хором спрашивают близнецы, обмениваясь взглядами, а затем снова поворачиваются к нам. Следующим говорит Мика, в то время как Тобиас поджимает губы. — И это сработало? Ты поверил, что он реальный? Видишь, я же говорил тебе, что у него были хорошие отзывы.

— Так вы двое были, типа, увлечены друг другом ещё до того, как ты узнал её секрет? — спрашивает Тобиас, сильно хмурясь в нашу сторону, зелёные глаза темнеют от разочарования.

— А ты был? — парирует Спенсер, вздёргивая подбородок. — Ну, ты знаешь, я имею в виду после того, как ты узнал её секрет, поскольку ты знал об этом несколько месяцев.

— Хватит! — кричу я, и, к счастью, музыка слишком громкая, чтобы кто-нибудь, кроме завсегдатаев закрытых вечеринок, мог нас услышать. — Я ненавижу, что вы, парни, были близки, а теперь ссоритесь из-за меня.

— Мы ссоримся, потому что они врали мне, — рычит Спенсер, в его голосе слышится обида.

— Мы ссоримся, потому что нам обоим нравится Шарлотта, — шепчет Тобиас в ответ, и, клянусь, настроение меняется. «Дыра, пожалуйста, услышь мой зов и откройся подо мной, чтобы я могла умереть с миром». Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. — И под обоими я подразумеваю Мику и себя.

Мика выдыхает, когда я открываю глаза, а затем пожимает плечами, почти извиняющимся тоном, когда смотрит на меня.

— Ты создала симпатичную картинку на капоте моего «Ламбо», — говорит он, и Спенсер сильно хмурится. — Но мой лучший друг чуть не умер. Прости, но я не могу ссориться с ним из-за девушки, даже такой хорошенькой, как ты, Чак.

— Вам действительно нравится Шарлотта? — спрашивает Спенсер с таким видом, словно он тоже с радостью согласился бы нырнуть в прорубь. Он откидывает голову назад и проводит руками по лицу. — Чёрт возьми.

— Разве меньше трёх часов назад я не отчитывал вас, ребята, за это дерьмо? — Рейнджер огрызается, раздувая ноздри. Он суёт по бокалу в руки Спенсеру и Тобиасу. — Оставьте это. Это не ваш чёртов выбор.

— Я просто хочу, чтобы Шарлотта знала, что она мне нравится, — говорит Тобиас, проводя рукой по своим колючим оранжево-рыжим волосам на затылке. Он выглядит почти… застенчивым.

— Мы должны провести соревнование, — говорит Черч, появляясь с… ну, чем-то, отдалённо напоминающим кофе, в руках. Вероятно, ирландский кофе или что-нибудь ещё с добавлением алкоголя. — Как мы всегда делаем, когда у нас возникают разногласия между членами Студенческого совета.

— Соревнование? — спрашиваю я, приподнимая бровь. — Эм, например, за мою руку и сердце? Мы просто встречаемся.

— Просто? — Спенсер вздрагивает, глядя на меня. — Нет никакого просто. Ночью ты была со мной в той постели, в той ванной. У нас безумная химия. Ты ведь знаешь, что напряжение между нами ненормально, верно? Я никогда ни к кому в своей жизни не испытывал таких сильных чувств.

Мой рот дёргается, но близнецы обмениваются взглядами, а затем пожимают плечами.

— Если это пейнтбол, то мы в деле. Давай поиграем в пейнтбол.

— Вы хотите сыграть в пейнтбол… чтобы побороться за моё расположение? — спрашиваю я, и Спенсер стискивает зубы. — Это самое тупое дерьмо, которое я когда-либо слышала. Нет.

— Я сделаю это, — говорит Спенсер, вызывающе вздёргивая подбородок. — Я буду драться с вами за Шарлотту.

— Только, привет, новостная лента: это мой выбор, — ворчу я, и Рейнджер бросает на меня сочувственный взгляд. Мы обмениваемся долгим молчаливым выражением лица в стиле эти парни — идиоты, прежде чем я поворачиваюсь обратно к Спенсеру.

— Признайся: тебя интересуют эти дырочки для пенисов, — говорит мне он, но его взгляд направлен на его друзей, а не на меня. — А как насчёт такого? Если я выиграю, останемся только мы с Шарлоттой. Если вы, ребята, выиграете, она сможет… типа, я не знаю, заняться своим гаремом наоборот на некоторое время, пока она не решит, кто ей больше нравится.

У меня отвисает челюсть. Даже Рейнджер и Черч выглядят немного шокированными.

— Серьёзно? — спрашивает Рейнджер, как будто он даже представить себе не мог, что друг сделает подобное предложение. — Ты такой же ревнивый, как и они. Тобиас и Мика настолько ревнивы, насколько это возможно. Это никогда не сработает.

Но потом я перевожу взгляд между Спенсером и близнецами и вижу, что между ними что-то произошло за последние несколько недель. Они действительно лучшие друзья, и братья МакКарти думали, что потеряли лучшего друга навсегда. Это меняет людей, такого рода травмы. Чёрт возьми, это изменило меня. Они заботятся о Спенсере, а он заботится о них.

Это касается не столько меня, сколько их отношений друг с другом.

— Соревнование по пейнтболу? — спрашиваю я, а потом вздыхаю. Это примерно так же глупо, как и все обычные мероприятия Кулинарного клуба/Студенческого совета. Я не удивлена. — Я полагаю, это не повредит.

— Приготовься к тому, что тебе надерут задницу, — говорит Мика, ухмыляясь другу. — Мы никогда раньше не боролись из-за девушки. Это должно быть весело.

— Как обычно бывает на мероприятиях Студенческого совета, подобных этому, мы все будем участвовать, — добавляет Черч, задумчиво дотрагиваясь до своего подбородка. Я чувствую, как мои щёки краснеют, когда перевожу взгляд с него на Рейнджера. Ни один из них не ведёт себя так, будто я им особенно интересна, но они тоже собираются присоединиться к дуэли, да? — Росс может быть судьёй.

— Эй, эй, эй, — говорит Спенсер, вскидывая руки. — Теперь я должен победить вас всех четверых?! — он бросает на меня взгляд, и я улыбаюсь, целуя его в уголок рта. Его руки опускаются на мои бёдра, и я чувствую, как он смотрит на друзей поверх моего плеча.

— Рейнджер и Черч здесь только для того, чтобы сравнять счёт, — говорю я, потому что не могу представить, чтобы они играли по какой-то другой причине. Представьте себе, весь Студенческий совет Академии Адамсон ссорится из-за меня. Это просто смешно. — Но как это будет, когда оба близнеца и всё такое?

— Один из нас останется в стороне, — говорят они вместе, обмениваясь одним из тех тайных взглядов близнецов.

— Завтра ровно в двенадцать мы встретимся в доме директора и отправимся в пейнтбольный парк. — Черч допивает кофе, а затем, проходя мимо, отставляет его на подносе, и улыбаясь при этом по-настоящему озорной улыбкой. — А теперь я отправляюсь на поиски тех студенток, — говорит он, и Рейнджер хмыкает, следуя за ним. Они вдвоём исчезают в толпе, и я чувствую, как мой желудок сжимается от беспокойства.