Это не так. Ладно, тридцать четыре тысячи долларов, но я не хочу, чтобы он это знал.

— Все в порядке? — с тревогой спрашиваю я.

В глазах Тео стоят слезы, когда он встает. Парень просто смотрит на виолончель. Смотрит и смотрит.

— Если тебе не нравится, я всегда могу…

— Я так люблю тебя, — шепчет он.

— Что?

— Я сказал, что подожду, пока ты не будешь готова к тому, чтобы я полюбил тебя, малышка. Я пытался остановить себя, и мне стыдно за то, как сильно я потерпел неудачу, — Тео смотрит на меня, и это написано на его лице — чистая, абсолютная, всепоглощающая любовь. Это выражение я уже много раз видела на его лице, но он больше не пытается его скрывать. Шагнув вперед, Тео обхватывает мое лицо ладонями. — Скажи мне, что ты тоже любишь меня, и я клянусь, что сделаю тебя чертовски счастливой, — говорит он.

Это даже не вопрос. Я тысячу раз представляла, как скажу ему, что влюблена в него, но всегда пугалась этого признания. Боялась, что это прозвучит глупо, или я испорчу момент, когда попытаюсь произнести слова, запинаясь. Но сейчас слова даются легко, просто потому, что они правдивы.

— Я люблю тебя, — шепчу я.

Парень закрывает глаза.

— Скажи мне, что любишь меня, и я буду поклоняться тебе каждый день до конца твоей жизни.

— Я люблю тебя.

— Скажи мне, что любишь меня, и мы будем принадлежать друг другу вечно.

— Я люблю тебя.

— Скажи мне, что любишь меня... — он прижимается своим лбом к моему, запуская пальцы в мои волосы, — ...и мы никогда не оставим друг друга.

— Я люблю тебя, Теодор Уильям Мерчант. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Я помню.

Помню, хотя даже еще не открыла глаза.

Так много всего — образы, события, чувства — разложено веером у меня под рукой, как карточки в картотеке. Я пролистываю их, перескакивая от одного к другому и крошечные фрагменты моего прошлого встают на свои места. Моя мама — она была такой красивой! — приветствовала меня из школы, присев на корточки, чтобы обнять меня. Мой отец, поющий мне с переднего сиденья машины. Гораздо меньшая, гораздо более неуклюжая версия Тео, делящаяся своими конфетами, смеющаяся надо мной, когда я упала со скейтборда, и злящаяся на меня, когда я впервые победила его в «Марио Карт».

Похороны моих родителей.

Тео, сидящий в конце класса, в мой первый день в «Туссене». Как от его вида у меня перехватило дыхание. Как мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

Тео, целующий меня в коридоре дома Кирана Дэвиса.

Тео тайком затаскивающий меня в свою спальню поздно ночью. Мы, пожирающие друг друга, делящиеся горячим дыханием, заставляющие друг друга кончить в первый раз.

Так много радости и так много боли, требуют, чтобы их почувствовали все сразу. Это почти невыносимо.

Снова и снова повторяется моя поездка в Нью-Йорк с Тео, пробиваясь между этими моментами других времен и мест, требуя, чтобы их увидели. То время, которое мы с ним разделили в «Браунстоун», было краеугольным камнем; так много всего изменилось с того момента, когда Тео впервые официально сказал мне, что влюблен в меня, и я ответила взаимностью. Это была наша точка невозврата. Мы дали обещания, которые навсегда привязали нас друг к другу, но стоили нам очень дорого в процессе.

Я знаю, где нахожусь. Знаю, кто я такая. Перекатываюсь на бок и подтягиваю колени к груди, тихо всхлипывая, когда все возвращается ко мне. Даже то, что я не хочу вспоминать.

Мое время в роли Амелии.

В роли Рейчел.

Эти воспоминания странные, искаженные. Я вижу их так, будто наблюдаю вне своего тела. Как будто они на самом деле мне не принадлежат. Полагаю, что так и есть. Плачу еще сильнее, когда на цыпочках прохожу свое время в роли Кэтрин. Наркотики. Крики. Драки. Боже мой, количество дерьма, через которое я заставила пройти Тео, невообразимо. Я даже не могу начать обрабатывать что-либо из этого, поэтому быстро переключаюсь. В какой-то момент мне придется столкнуться с этим лицом к лицу, но сейчас натиск всего этого просто невыносим.

— Привет, малышка. — Мягкий звук голоса Тео заставляет меня вздрогнуть.

О боже. Я не могу встретиться с ним лицом к лицу. Не после того, как сбежала от него посреди ночи, чтобы сделать то, чего он так отчаянно не хотел, чтобы я делала.

— Соррелл.

Я худший человек на свете. Зарываюсь лицом в выбеленные простыни больничной койки.

— Ш-ш-ш, все в порядке.

Каталка стонет, когда парень забирается на матрас позади меня. Он ловко обнимает меня рукой, обходя капельницу и все провода, которые ко мне подсоединены, а затем нежно прижимает меня к себе. Его шепот в мои волосы, его дыхание скользит по моей шее сзади.

— Ты чуть не довела меня до сердечного приступа. Снова, — бормочет Тео.

— Прости, — стону я. — Мне очень жаль.

— Не стоит. Ты в порядке. С тобой все будет хорошо.

— Ты не злишься на меня?

Спустя долгую секунду я чувствую, как Тео качает головой.

— Нет. Я злюсь на себя. Ты была храброй и прошла через это сама, потому что я был слишком напуган, чтобы даже подумать об этом. Я должен был быть здесь ради тебя. Должен был держать твою руку…

— Не смей, — я поворачиваюсь в его объятиях, нуждаясь в том, чтобы увидеть его. Однако мое сердце разбивается на миллион осколков, когда я смотрю на него; с его налитыми кровью глазами, огромными впадинами под глазами и смертельной бледностью кожи парень выглядит так, словно прошел через ад и вернулся обратно. — Не смей винить себя из-за того, что тебя здесь не было. — Я выдавливаю из себя слова, каждое из которых причиняет мне отчаянную боль. — Ты и так достаточно настрадался. Я не хотела, чтобы тебе пришлось держать меня за руку и целовать на прощание, прежде чем меня отвезут в операционную, я не могла так поступить с тобой. Это было эгоистично с моей стороны. Так чертовски эгоистично, но я не жалею об этом. Не сейчас, когда вспоминаю, сколько раз тебе уже приходилось...

Тео застывает, его глаза расширяются.

— Подожди. Ты помнишь?

Надежда в его глазах почти ломает меня. Мой якорь. Мой дом. Тео никогда не колебался. Ни разу не подвел меня. Даже когда я вбила себе в голову, что мне нужно убить его, черт возьми. Он не ушел. Понятия не имею, как мне быть достойной его... но я, черт возьми, постараюсь.

— Скажи мне, что любишь меня, и я рискну смертью, чтобы найти дорогу обратно к тебе, — шепчу я.

Парень резко садится на кровати, глядя на меня сверху вниз.

— Соррелл?

— Скажи мне, что любишь меня, и мы переживем все, что угодно. Вместе.

Его глаза блестят, полные слез.

— Я люблю тебя, — говорит он.

— Скажи мне, что любишь меня, и я... — У меня нет возможности закончить. Тео прерывает меня поцелуем. Он нежен, обращается со мной так, будто я могу сломаться. И есть хороший шанс, что я могла бы это сделать. Чувствую себя как отбитое дерьмо. Моя голова никогда раньше не болела так сильно, и мое тело чувствуется таким невероятно слабым, но, когда Тео целует меня, снова держит в своих объятиях, я никогда не чувствовала себя более неуязвимой.