Себ изображает, как одна из его воображаемых планет вылетает со своей орбиты, а затем взрывается.
— И темнота, — говорит он. — Это действительно было чертовски мрачно.
Каким бы пьяным он ни был, элементарное описание Себастьяном того, что произошло после аварии, что-то ломает во мне.
— О, черт. Почему у тебя такой вид, будто ты вот-вот заплачешь? Пожалуйста, не плачь. Он, блять, убьет меня. Это из-за собаки, да? Мне не следовало заводить разговор о собаке. Не смотри это дерьмо. Это глубоко удручает. Вот. Давай я принесу тебе салфетку.
— Все в порядке, Себ. Все хорошо. Я не собираюсь плакать. Просто... остановись. Серьезно, я в порядке. — Однако на самом деле я далеко не в порядке. Я едва держусь на волоске.
— Это не всегда будет так. Все наладится, как только вы покончите с операцией. Тогда к тебе вернутся все твои воспоминания, и тебе никогда не придется беспокоиться о том, «Кем я буду сегодня? Люблю ли я Тео или хочу, чтобы он умер?»
— Прости, что?
— Да. Он сказал, что это рискованно, но я уверен, что ты устала от всего этого...
Я крепче сжимаю стакан с пивом.
— Какая операция, Себастьян?
Его рот открывается. Слова вот-вот вырвутся наружу, но затем в его расфокусированных глазах вспыхивает искра замешательства. Сразу после этого следует взгляд осознания.
— О, черт. Ты не... — тычет в меня пальцем Себ. — Ты не знаешь об операции. — Оглянувшись через плечо, он осматривает толпу. — Ух, Тео?
— Себастьян!
— ТЕО!
И он там — мой темный принц, пробивающийся к нам сквозь толпу. Его лицо искажено эмоциями, гнев и беспокойство борются за господство над его чертами. Сначала он смотрит на меня, а затем прищуривается, впиваясь взглядом в Себа.
— Что ты сделал? — требует Тео.
— Он проговорился о моей операции, — говорю я натянуто. — Операции, о которой я ничего не знаю.
Плечи Тео поникли. Гнев, который явно нарастал в нем, исчезает, когда парень смотрит на меня.
— О, черт.
— Да. «О, черт», звучит примерно так. А теперь не мог бы ты объяснить, о чем, черт возьми, он говорит, пока я не потеряла самообладание?