ГЛАВА 24

На следующее утро я проснулась и лениво вытянула руки из-под одеяла над головой. Изогнувшись, почувствовала, как мои мышцы расслабились, а кости пришли в правильное положение с серией небольших щелчков в костяшках пальцев и суставах. Я села, подоткнув простыню вокруг груди. Моя обнаженная кожа и два полотенца на полу моей спальни были доказательством того, что мое время с Самюэлем прошлой ночью не было каким-то случайным и прекрасным сном.

Слабый запах готовящейся на завтрак еды предупредил меня, что папа дома и не спит. Я быстро вскочила с кровати и подобрала отброшенные полотенца по пути в ванную. Приготовившись к новому дню, я поспешила вниз по лестнице, чтобы поприветствовать отца и позавтракать.

Мои ноги заскользили и остановились подо мной, когда я завернула за угол, чтобы войти в кухню. Мой отец сидел за столом с газетой в руках. Он сделал глоток кофе из кружки, пока читал. Самюэль стоял перед плитой, переворачивая блины, одетый в ту же одежду, что и накануне вечером. Оба мужчины одновременно посмотрели на меня.

— Эмми, — поприветствовал меня отец. Его взгляд метнулся обратно к газете.

— Доброе утро, Эмилия, — тихо произнес Самюэль.

— Доброе утро, папа. Самюэль... — запнулась я.

Я не ожидала увидеть обоих мужчин у себя на кухне. И, конечно, не ожидала увидеть Самюэля, готовящего завтрак. Тарелка моего отца была отодвинута в сторону, что свидетельствовало о том, что он уже поел. Взяв ее, я направилась к раковине и бросила вопросительный взгляд на Самюэля, как только мой отец оказался позади меня.

— Эти готовы, если ты голодна, — Самюэль кивнул в сторону стопки блинов на тарелке у плиты. Он, казалось, совершенно спокойно относился к своим домашним обязанностям и игнорировал мою относительную неловкость.

С улыбкой он взял два блина сверху и положил их на тарелку, которую протянул мне. Я взяла завтрак, растерянно нахмурившись, и повернулась, чтобы сесть за стол. Самюэль снял сковороду с горелки, которой пользовался, повернул ручку на плите и принес остальные блины на стол, садясь рядом со мной.

Не говоря ни слова, я полила сиропом слегка подрумяненные блинчики на своей тарелке. Самюэль взял бутылку из моих пальцев и повторил процесс. Он разрезал теплую еду и поднес большой, сочащийся сиропом кусок к губам, пока я все еще ошеломленная пялилась на него. Я смотрела, как Сэм слизывает липко-сладкий сироп с тыльной стороны вилки, прежде чем отвернуться. Мои щеки порозовели, когда я отрезала маленький кусочек на своей тарелки и поднесла его ко рту.

— Прошлый вечер оказался приятным, — сказал папа из-за своей газеты. Я поперхнулась, и Самюэль поспешил налить мне стакан молока из кувшина на столе. — Мило со стороны Самюэля подвезти тебя домой, — закончил мой отец.

Я выпила свое молоко, чувствуя благодарность, когда оно протолкнуло кусок блина на своем пути.

— Да, — кивнув, сказала я.

— Я как раз говорил Самюэлю, что хочу узнать, не хочет ли его отец сегодня утром спуститься на несколько часов к реке.

— Уверен, что ему это понравится, — сказал Самюэль.

— Во сколько мне нужно вернуться, чтобы отвезти тебя в аэропорт? — мой отец опустил газету, чтобы посмотреть на меня, и Самюэль с шумом уронил вилку на край своей тарелки.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на него. Парень уставился на свою еду, нахмурившись и поджав губы.

— Извини, — пробормотал он, поднимая вилку.

— Эм... мой рейс вылетает в пять тридцать, — ответила я отцу. — Думаю, нам нужно выехать около двух?

— Хм. Тогда мне лучше идти. У меня не так много времени.

— Я могу отвезти ее, — быстро сказал Самюэль. — То есть... если ты не возражаешь.

Самюэль посмотрел на моего отца и отодвинул тарелку.

— Я могу отвезти Эмилию в аэропорт. Тогда вам с моим отцом не придется спешить домой.

— Отличная идея, — улыбнулся папа. — Ты не возражаешь, Эмми?

— Нет, — пробормотала я.

Мой собственный завтрак стоял передо мной, практически нетронутый. Я с несчастным видом уставилась на него.

— Мне пора идти, — сказал Самюэль. Он встал и сделал движение, чтобы убрать мою тарелку вместе со своей. Я кивнула, показывая, что закончила есть, и он взял обе наши тарелки, чтобы соскрести несъеденную еду в мусорное ведро, прежде чем положить посуду в раковину. — Я должен кое о чем позаботиться, но буду готов к двум.

— Хорошо, — прошептала я.

От моего внимания не ускользнуло, что Самюэль не смотрел на меня с тех пор, как папа упомянул о моем отъезде во Флориду. Наверное, он был шокирован известием о моем немедленном отъезде. Но парень знал, что я изначально планировала уехать несколькими днями раньше. И у нас не было времени, чтобы сесть и поговорить о чем-либо за последние несколько дней. Даже прошлая ночь, какой бы совершенной она ни была, была окутана защитной тишиной.

Я вздрогнула, когда сетчатая дверь громко ударилась о раму, сигнализируя об выходе Самюэля. Опустила плечи, и несчастно вздохнула.

— Папа... я...

— Ты взрослая женщина, Эмилия, — нежно прокомментировал мой отец. — И я люблю Самюэля, как своего сына. Нам не нужно это обсуждать.

— Спасибо, — выдохнула я.

— Я, наверное, уйду довольно скоро, — сменил тему разговора папа. — Ты знаешь, что я чувствую. Никогда не бывает легко видеть, как ты уезжаешь. Но... это не значит, что мы больше не увидимся. — Суровая гримаса искривила его губы. — Береги себя. Будь в безопасности. И пообещай, что вернешься и увидишься со мной... как только сможешь.

— Обещаю.

Я быстро встала и крепко обняла отца. Он отстранился, отмахиваясь от желания, держать меня в объятиях слишком крепко и слишком долго.

— Продолжай думать о том, чем хочешь заняться, когда закончишь учебу, — сказал мой отец, подмигнув, когда натянул свою рыбацкую шляпу на голову у двери. — И знай, что это место — твой дом. Тебе здесь всегда рады.

— Я знаю. Спасибо, пап.

Мой отец повернулся с грустной улыбкой и закрыл за собой дверь. Я смотрела в окно, как он шел через лужайку к соседнему дому. Через несколько минут Ларри появился вместе с ним, и они оба запрыгнули в грузовик моего отца и уехали. Я пустила воду в раковину и быстро вымыла посуду. А потом вытерла руки кухонным полотенцем и нахмурилась в сторону белого дома за моим окном.

Не успела я опомниться, как ноги сами понесли меня к заднему крыльцу Далтонов. Я постучала в выцветшую дверную раму. Джой сразу же подошла к двери с милой улыбкой на лице.

— Эмми? А Самюэля нет. Думаю, он спустился на пляж, чтобы пробежаться...

— Я пришла к тебе, — тихо сказала я. — Есть минутка?

— Конечно, дорогая, — Джой открыла дверь и посторонилась, пропуская меня внутрь.

Я сделала несколько шагов, которые привели меня в центр кухни, но затем остановилась и позволила своему взгляду обежать комнату. Я видела Энди за кухонным столом, он ел фруктовое мороженое. Он стоял у раковины, пока мать мыла ему лицо. Он сидел на краю стойки и вертел в пальцах длинный телефонный шнур цвета слоновой кости, разговаривая с другом.

Я закрыла глаза и сделала резкий вдох.

— Я чувствую себя ужасно из-за того, что не пришла повидаться с тобой раньше, — поспешно призналась я.

Когда открыла глаза, то увидела, что Джой опустилась на кухонный стул. Я выдвинула стул напротив нее и тоже села.

— Эмми, у тебя нет причин чувствовать себя плохо.

— Но я чувствую, — поспешно сказала я. — Ты всегда была так мила со мной. Я закрылась. Меня здесь не было ради тебя, и мне очень жаль.

— Теперь ты здесь, — сказала Джой, улыбнувшись. Она потянулась вперед и положила свои руки на мои. — Я знала, что тебе тоже больно. Каждый скорбит по-своему.

— Хотела бы я обладать твоей силой, — призналась я. — Я не понимаю, откуда это берется.

Джой откинулась назад и убрала прядь волос со лба ладонью. А потом она устало улыбнулась.

— Вера, — предложила она. — Это исходит от веры.

Я тупо уставилась на нее, и Джой продолжила.

— Мой сын был замечательным, сильным и любящим человеком. Я верю, что когда-нибудь снова увижу его. А до тех пор я не могу представить лучшего ангела, которого можно было бы иметь рядом.

У меня перехватило дыхание от убежденности, отразившейся на ее лице и прозвучавшей в голосе. Искра надежды снова вспыхнула во мне, когда ее слова вошли в мое сердце.

— Спасибо, — прошептала я.

— Я буду скучать по нему каждый день, — добавила Джой. — Мы все будем. Но Энди не тратил свое время на грусть в этом мире. И не хотел бы, чтобы мы это делали. Я думаю, что лучшее, что любой из нас может сделать, чтобы почтить его память... это жить по-настоящему. Живи так, как жил бы он. Люби... и радуйся жизни... — голос Джой дрогнул. Я знала, что ей было труднее, чем она хотела признать. На это потребуется время.

— Что ты делала до того, как я пришла? — быстро спросила я.

Она удивленно моргнула от неожиданного поворота в разговоре.

— Я... как раз собиралась сделать тесто, чтобы испечь пирог. Мистер Картер принес пару банок яблочного варенья, которые его жена сделала прошлой осенью...

— Хочешь я помогу? — спросила я.

Джой вздохнула и широко улыбнулась.

— Почему бы нам не испечь два? Я могу отнести один для твоего отца позже.

Аромат теплых яблок, печеного сахара и корицы тяжело плыл в воздухе через открытое кухонное окно Далтонов, когда я наконец попрощалась с Джой у задней двери.

— Я буду дома на День благодарения, — пообещала я.

— Тебе лучше приехать. Мне понадобится твоя помощь в приготовлении пищи для всех этих мужчин!

Поцеловав и обняв ее, я повернулась, чтобы уйти. Затем, повинуясь прихоти последней минуты, я направилась вглубь двора к домику на дереве. Шаг за шагом, я взобралась в маленькую деревянную комнатку, подвешенную на дереве.

Предметы, которые я принесла с собой вечером вечеринки Самюэля, исчезли, а дом на дереве был пуст. Я наморщила лоб и задумалась, кто мог убрать эти вещи для ночевки. Со вздохом откинулась на жесткий, грубый деревянный пол. Нам с Энди так и не удалось провести последнюю ночевку, как мы планировали.