ГЛАВА 23

Следующие два дня прошли как в замедленной съемке. К большому облегчению моего отца, я смогла встать с постели и, по крайней мере, притвориться, что функционирую нормально. Я поела, приняла душ и перенесла свой рейс на Восточное побережье. И хотя я заставляла себя слегка улыбаться, чтобы утешить отца, каждое движение моих губ было ложью. Все мое тело было отягощено, и казалось, что такие автоматические вещи, как дыхание, требуют реальных усилий. Я была в полном замешательстве. Константы больше не соответствовали их определению. Убеждения, которые я когда-то считала истинными, улетучились, как пар сквозь мои пальцы. Я изо всех сил пыталась смириться с новой реальностью, с которой мне пришлось столкнуться — реальностью, в которой не стало моего лучшего друга. Несмотря на все это, я изо всех сил старалась не плакать. Энди не нравилось, когда я плакала.

Я сидела на коленях, глядя через спинку папиного кресла в переднее окно.

Машины приезжали и уезжали. Люди отдавали дань уважения семье по соседству. Я не пошла к ним. Как бы ужасно это ни было, сначала мне нужно было разобраться со своим собственным горем. Да, я была эгоисткой.

И да, я была слаба. Я ненавидела себя за то, что не могла подойти и предложить свое утешение. Правда была в том... У меня его просто не было.

Вздохнув, я встала и пошла обратно наверх, в свою комнату.

— Подвинься, — сказала я, глядя на высокого мужчину, лежащего поперек моей кровати.

Он с усмешкой отодвинулся в сторону и заложил руки за голову. Я легла рядом и положила голову ему на плечо. Вместе мы смотрели на светящиеся в темноте звезды на моем потолке. Угасающий свет через окно делал их приглушенные зеленые поверхности более заметными на фоне белой краски.

— Загадай желание, — прошептал он.

— Я бы хотела, чтобы ты все еще был здесь...

Это помогло представить Энди рядом со мной.

Легкий стук в дверь вывел меня из моих фантазий, и я повернула голову в сторону, когда мой отец вошел в мою спальню.

— Эмми? Можно тебя на пару слов?

— Конечно, пап, — устало сказала я.

Я села, а отец подошел и сел в кресло у окна.

— Знаешь... Далтоны собирают всех вместе. Они думают, что Энди бы этого хотел... ну знаешь... он бы хотел, чтобы семья и друзья собрались вместе в последний раз. Своего рода дань памяти. На пляже, где вы, обычно проводили время детьми, — папа говорил тихо, как будто боялся, что его слова могут сломить меня.

Я кивнула и прикусила губу.

— Они правы, — сказала я. — Ему бы это понравилось.

— Я знаю, что ты не чувствуешь себя в состоянии находиться рядом с другими людьми... — начал папа.

— Я хочу пойти с тобой.

Волна облегчения захлестнула моего отца, и папа громко выдохнул, прежде чем одарить меня грустной улыбкой.

— Я надеялся на это, — признался он.

Я глубоко вздохнула и расправила плечи. Этого было достаточно. За последние несколько дней я достаточно часто представляла Энди рядом со мной, чтобы отчетливо слышать его голос в своей голове.

«Вылезай из этой кровати, пока я не надрал тебе задницу», — сказал бы он.

Энди всегда любил ходить на пляж. Было вполне уместно, что все собрались там ради него.

Мой отец ободряюще улыбнулся, прежде чем двинуться к выходу из комнаты.

— Будешь готова в течение часа?

— Конечно, — ответила я ему.

Быстро приближался вечер. Зная, что ветер с океана будет холодным, я натянула синий вязаный свитер поверх футболки. Мои удобные джинсы и кроссовки завершали ансамбль. Я быстро расчесала волосы и заправила прядь за ухо, затем спустилась по лестнице, чтобы встретиться с отцом.

— Готова? — спросил он.

Папа был одет во фланелевую рубашку и свой любимый жилет на флисовой подкладке. Я была рад видеть, что он тоже оделся неформально.

— Да, — кивнув, ответила я. И это была правда.

Я протянула ему ладонь, и он, поколебавшись лишь мгновение, улыбнулся. Отец вытащил конфету из переднего кармана и вложил ее мне в руку. Я быстро развернула её и засунула за щеку. Знакомый вкус и сладкое напоминание о том, что некоторые вещи никогда не меняются, придало мне сил оттолкнуться ногами к двери.

Папа припарковался на обочине дороги, позади и без того длинной очереди машин. Когда мы спускались к тенистому пляжу, океанский бриз доносил до нас обрывки разговоров и тихий смех. Я засунула пальцы в манжеты свитера, натянув рукава на ладони, и скрестила руки на груди, пока мы шли. Папа подстраивался под мой темп, предлагая молчаливую поддержку.

— Эмми! — Ларри был первым, кто увидел наше приближение. Он шагнул вперед с улыбкой, слишком похожей на улыбку Энди, и притянул меня к своей груди в теплых объятиях. — Я рад, что ты пришла.

— Где еще я могла быть? — беспечно спросила я.

Ларри держал меня за плечи, отступая, и некоторое время молча смотрел мне в лицо, прежде чем утвердительно кивнуть.

— Джой? — позвал он.

Его жена подняла голову от разговора, который вела. Когда ее глаза встретились с моими, она встала, извинилась и подошла. Мое сердце болезненно забилось, когда я посмотрела на женщину, которая потеряла даже больше, чем я. Она постарела за несколько дней... и выглядела усталой и измученной. И все же в ее голубых глазах безошибочно читался свет решимости. Столкнувшись с демонстрацией ее силы, я понятия не имела, что ей сказать.

— Нет, — покачала головой Джой, когда услышала, как я начала запинаться. — Сегодня никаких слез, — она глубоко вздохнула и улыбнулась мне. — Ты знала Энди лучше, чем кто-либо другой. Он бы не хотел, чтобы мы сидели здесь и плакали. Мы собираемся почтить его память... так, как он хотел бы, чтобы мы сделали.

Я кивнула и двинулась, чтобы обнять ее за маленькие плечи.

— Спасибо, что ты здесь, — прошептала Джой у моей щеки, прежде чем поцеловать меня. Я услышала дрожь в ее голосе и поняла, какие реальные усилия она прилагала.

— Я люблю тебя, — тихо сказала я. Во многих отношениях Джой была мне как мать.

Она сжала мое бедро своей рукой, и, обняв друг друга, мы пошли бок о бок к костру.

Большой костер на пляже давал тепло и много света. Я оглядела всех, кто присоединился. Члены семьи, которых я знала по праздникам и каникулам, друзья из средней школы, которых я узнала, и новые люди, с которыми мне еще предстояло познакомиться. Никто не смотрел на меня с жалостью, которую я боялась увидеть. Я боялась ночи неловких «очень жаль» и вежливых соболезнований. Вместо этого теплая рука протянула мне холодное пиво. Я подняла глаза и увидела Зака Литтла, который наклонил свою банку в мою сторону в безмолвном тосте. Я улыбнулась и открыла крышку, выпивая с ним в знак признательности за его подношение.

Люди толпились на пляже и расставляли складные стулья по окружности вокруг костра. Мой отец послушно сел рядом со мной. Он, вероятно, знал, что я в лучшем случае слабо контролирую свои эмоции. Было утомительно разговаривать, улыбаться и сидеть среди живых после того, как я свернувшись калачиком провела последние несколько дней рядом с мертвыми. Но когда я заметила отстраненный взгляд его глаз, пока папа смотрел на огонь, меня внезапно поразила неприятная правда.

Папа был одним из первых на месте аварии.

Он воочию увидел, какой ущерб нанес полуприцеп. Я съежилась, когда подумала об этом. Закрытые гробы в похоронном бюро были довольно хорошим признаком того, что мой отец был посвящен в кошмарные зрелища, которые я даже не хотела себе представлять. Он знал Энди с тех пор, как тот был маленьким мальчиком. Тем не менее папа сидел, стоически потягивая пиво и глядя на огонь, маскируя свои собственные эмоции, чтобы придать сил другим. Он взял на себя мою боль и предложил своим друзьям все, что мог в утешение... все это время борясь с образами несчастного случая, который, вероятно, будет преследовать его. Я едва могла понять, как сильно папа был ранен в душе. И я была так ослеплена своей собственной болью, что не видела этого.

— Я люблю тебя, папочка, — прошептала я ему.

Он повернул голову ко мне, когда услышал ласковое обращение, которым я не пользовалась с детства. А потом, как та девочка, я встала и села к нему на колени, обняв за плечи. Теплые папины руки обняли меня. Он крепко прижал меня к своей груди, и у него немного перехватило дыхание.

— Спасибо. За все, — сказала я ему.

— Я люблю тебя, Эмми, — хрипло сказал мой отец, уткнувшись мне в плечо.

Я искренне улыбнулась, когда отстранилась от него, и это был первый раз, когда я смогла сделать это за несколько дней. Папа быстро провел рукой под глазами, чтобы смахнуть предательскую влагу. Когда снова взял себя в руки, я встала и вернулась к своему стулу.

— А где Самюэль? — спросил папа, делая еще один глоток пива.

Я нахмурилась, глядя на свою банку. Я не видела его с тех пор, как мы приехали.

— Ему нужно было за чем-то вернуться в дом, — ответил Ларри, услышав вопрос моего отца.

— Я помню, как мы впервые привели Энди сюда, на пляж, — сказала Джой.

Ее голос был тихим, но прозвенел в ночном воздухе и успешно прервал разговоры тех, кто сидел у костра. Мы все обратили наше внимание на мать Энди, когда она улыбнулась и зажала руки между коленями.

— Мы только что переехали в Асторию, и он никогда не видел океана. Он так сильно хотел поиграть в воде! — Ларри взял куртку, чтобы накинуть ей на плечи, а затем обнял за талию, поддерживая. Он улыбнулся воспоминанию, о котором она говорила. — Мы предупредили его, что вода холодная, но ему было все равно. Он бегал за волнами, а потом разворачивался и бежал обратно, смеясь и хихикая так сильно, как только мог... стараясь не промокнуть, когда волны гнали его обратно.

— Он забрался довольно далеко, — покачал головой Ларри. — И тут налетела большая волна и сбила его с ног. Он был весь мокрый!

— На нем были спортивные штаны, — хихикнула Джой. — И когда он встал, эти мокрые штаны соскользнули прямо к лодыжкам. Я не знаю, чем он был больше удивлен этой волной или, тем фактом, что он стоял там, полностью обнаженный ниже пояса!