Моя спина выгибается, и я кричу, достигая пика, и волны удовольствия сотрясают моё тело. Питер нежно целует внутреннюю часть моего бедра и проводит руками по бёдрам, не сводя с меня глаз. Я втягиваю воздух, как будто тону, и успокаиваю себя несколькими глубокими вдохами, но он и близко не сделал достаточного вдоха. Я могу дать гораздо больше.

Я наклоняюсь вперёд и яростно целую его, засовывая руку в его расстёгнутые джинсы, чтобы почувствовать, насколько твёрдым он стал от желания. Размер его в моей руке пугает, и больше, чем все, что я принимала в себя раньше. Я провожу движениями вверх и вниз, раз, два, и это прикосновение разрывает нить паучьего шелка, стирает его контроль.

Альфа-самец встаёт и стягивает джинсы, прежде чем я это осознаю. Я чувствую, как его руки под моими подмышками поднимают меня, чтобы я легла на подушки, а затем он погружается внутрь меня своим огромным твёрдым стальным стержнем. Я кричу, когда моё тело приспосабливается к его обхвату. Я скользкая, поэтому он легко проскальзывает, но всё равно это ощущается очень туго. Он колеблется всего секунду, прежде чем толкнуться внутрь дальше. Он ничего не говорит, но его глаза молча спрашивают, могу ли я принять его всего. Я киваю и поправляю бёдра, поднимая их вверх для более глубокого толчка.

Его рот снова атакует мои израненные губы, и он движется внутри меня, как поршень. Это то, что значит быть объектом его одержимости; быть взятой? Если да, то это то, что я хочу. Я не думаю, что он может взять, если мне нечего дать. Неужели он не понимает, что я тоже беру от него?

Потому что я не только получаю от него безудержное физическое удовольствие, но и забираю часть его уверенности и делаю её своей. Я беру силу Питера и использую её, чтобы найти свою собственную.

Я углубляю наш поцелуй, пока не могу сказать, где я заканчиваюсь и начинается он. Это заставляет его двигаться сильнее и быстрее. Он переплетает свои пальцы с моими и держит одну руку над моей головой. Другой массирует мою грудь и дразнит мой сосок. Я не могу сдержать стон, который вырывается из моего горла в нашем поцелуе.

Питер вырывается, и я на мгновение сбиваюсь с толку, пока он не переворачивает меня на четвереньки. Я ненавижу то, что больше не могу видеть его глаза, но эта новая поза выталкивает меня из моей зоны комфорта в царство восторга, когда он расслабляется в моей мокрой киске. Мои пышные бедра и задница являются источником стимуляции для этого мужчины, и это возбуждает меня. Мы впадаем в бешеный ритм, Питер толкается, а я раскачиваюсь обратно к нему. Он убирает одну руку с моих бёдер, где он направлял мои движения, и тянется вниз между моих ног, массируя во время толчков.

Я понимаю, что он хочет снова получить от меня что-то. Он хочет получить от меня ещё один оргазм, прежде чем подарит мне свой собственный. Я кладу свою руку поверх его между моих ног, направляя его пальцы, одновременно катаясь на этом гребне.

Он сочетает ярость своих толчков с лаской пальцев, и я не могу молчать.

— О, да, Питер! Возьми больше. Сильнее и быстрее, пожалуйста! Я дам тебе больше.

Он стонет у меня за спиной.

— Уитни, я хочу всю тебя. Скажи мне, когда будешь готова упасть с обрыва.

— Сейчас, Питер, сейчас!

Волны оргазма качают меня, как лодку во время шторма. Одна его рука остаётся у меня между ног, гладя меня сквозь гром и молнию. Другая скользит между моими грудями, к моему горлу, и он тянет меня в сидячее положение на себе, спиной к его груди. Его рука остаётся на моем горле, а его рот приближается к моему уху. Я всё ещё плыву по волнам своего оргазма, но он хочет большего.

— Давай ещё, Уитни. Сколько ты можешь ещё мне дать? — шепчет он мне на ухо.

Я не знаю, хочет ли он, чтобы я качалась на волнах удовольствия или каталась на наполненном кровью жезле, который он вставил в меня, но я делаю и то, и другое. Я скольжу вверх и вниз по его члену, и он не перестаёт гладить меня. Волны схлынули, а их место заняли взрывы. Они приходят быстро и яростно, почти подавляя меня, но я выкрикиваю его имя с каждым.

Его рука перемещается от моего горла к моим волосам, откидывая их в сторону и крепко сжимая, так что моя голова согнута, а шея открыта. Я всё ещё кричу от цепочки взрывов, которые он вызвал во мне, когда чувствую жар его освобождения, расцветающий внутри меня. Его зубы впиваются в нежное место, где моя шея встречается с плечом, заставляя меня стонать. Я замедляю свои движения, но не останавливаюсь. Я напрягаю мышцы вокруг него, вбирая в себя каждую каплю эйфорической жидкости, которая в нём есть. Я прижимаюсь к нему, пока пульсации от наших кульминаций стихают.

Его рука отпускает мои кудри и нежно гладит мою грудь. Зубы в моём плече превратились в нежные поцелуи.

— Прости, — шепчет он мне на ухо.

— За что? — я смеюсь, всё ещё сидя у него на коленях, а он внутри меня. — Почему ты сожалеешь о том, что устроил мне умопомрачительный секс? За то, что заставил меня чувствовать себя более желанной, чем я считала возможным?

Из его горла вырывается нечленораздельный стон.

— Я знаю, что немного погорячился, милая. Надеюсь, я тебя не обидел. Это никогда не входило в мои намерения.

Я неохотно соскальзываю с него, чтобы посмотреть ему в лицо, а он такой красивый и встревоженный одновременно.

— Питер, это было совсем не грубо. Это было интенсивно. И когда я говорю, что это было невероятное переплетение боли и удовольствия, я не имею в виду боль в обычном контексте. В этом не было ничего неприятного. Это была скорее концентрированная стимуляция, балансирующая на грани ошеломления.

Обеспокоенность и вина, которые я видела на его лице секунду назад, сменяются успокоенной улыбкой. Он наклоняется и нежно целует меня, словно смакуя мою сладость.

— Теперь ты понимаешь, почему я держал руки в карманах, когда ты пришла, и почему я предупредил тебя, что буду брать от тебя до тех пор, пока тебе не останется ничего, что можно было бы мне дать, — говорит он.

— Нет, не правда, — улыбаюсь я в ответ. — Я не такая хрупкая, как ты думаешь. И кто сказал, что мне больше нечего дать?

Предупреждающий взгляд в его глазах заставляет дрожь пробежать по моей спине, пока я готовлюсь к ещё одному приятному нападению.