Глава пятьдесят шестая

Ростки

Кори вернулся в Королевский город после окончания зимы, в дни, предшествовавшие Бел-Этне. Ему нравилось путешествовать в это время года, когда теплые ветры разгоняют снег и окрашивают пейзаж в свежие оттенки зеленого. Цветы украсили поля золотым, малиновым и лиловым цветом. Птицы порхали с дерева на дерево, участвуя в яростном соперничестве в брачный период. Насекомые жужжали неумолкающую и счастливую песню.

Королевский город, отражающий пейзаж, был наполнен красками и активностью. Были вывешены знамена к предстоящему фестивалю. Торговцы толпились в переулках, предлагая множество богато вышитых масок. Лилии и еловые ветки украшали балконы и окна. Смех легко катился по улицам.

Кори привёз с собой повозки с волами, на которых были собраны его бочки с семенами, собранными детьми Восточной Селен, а также проросшие саженцы пихты, дуба, бука и других священных деревьев, заботливо выращенных его руками. Он верил, что они хорошо вырастут в предгорьях Сурмаэгских гор. Он намеревался каждую весну приносить больше, чтобы поддержать усилия Эолин по укреплению барьера между мирами живых и мертвых.

Телин и я пришли к одному и тому же выводу, — писала Эолин во время зимнего солнцестояния. — Эта закономерность ясна для наших глаз, но, что примечательно, не была отмечена историками того времени.

Согласно всем анналам, существа, которых мы теперь называем Демонами Наэтер, впервые появились во время завоевания провинций, когда принцы Вортингена вскрыли железные рудники Сурмаэг и уничтожили окрестные леса. Тогда они были существами из плоти и крови. Мы уничтожили их родину и сдвинули их на юг, где они стали питаться нашими людьми.

Телин считает, как и я, что в дополнение к каменным монолитам, отмечающим границу пустошей, мы должны воздвигнуть живой барьер, чтобы защитить нашу землю от дальнейших вторжений Подземного мира, так же как сад защищал нас с тобой и детей в ночь, когда демоны напали.

Представляешь, Кори? Северные пределы нашего королевства снова покроются лесом! Я должна проследить, чтобы это сделали, по причинам, которые выходят далеко за рамки вопроса о Наэтерских Демонах. Теперь я понимаю, что это тоже часть моей цели, часть возвращения магии в нашу землю.

Позже она написала в отдельном письме:

Я прочитала в четвертом томе Эранона, который Телин любезно одолжил мне, хотя и опасаясь, что встретит гнев Церемонда в загробной жизни, что нити между этой жизнью и следующей на самом деле не разделены, а переплетены, так что каждое наше действие в этом мире влияет на духов, населяющих соседний.

Я хотела бы верить, дорогой Кори, что, может, Наэтерские Демоны не совсем потеряны, как думали великие учителя. Может, каждое дерево, которое мы посадим в этом мире, будет способствовать тому, чтобы они исцелились в следующем.

Я с нетерпением жду прихода весны, чтобы мы могли начать нашу работу.

Дорогой Кори, — написала она.

Ему это нравилось.

Эолин встретила Кори во внешнем дворе замка. Она захлопала в ладоши в восторге от его подарка и провела пальцами по саженцам, бормоча приветствие на их языке, называя имя каждого.

Хотя Кори сохранил свою резиденцию в Квартале Магов, Эолин выделила для него покои в крепости. После некоторого размышления он принял ее приглашение.

Несколько дней до Бел-Этне оказались праздничными и полными активности, освежающее изменение после его убежища отшельника в Восточной Селен, утро было проведено с коллегами-магами и старыми друзьями, послеобеденное время было посвящено музыке, танцам и поэзии в тавернах вдоль пирсов.

По вечерам он возвращался в замок, чтобы поужинать с королевой и ее двором. По традиции этого сезона Эолин привезла лучших музыкантов, бардов и танцоров из городов неподалеку и издалека. В некоторых из них Кори узнал бывших членов своего Круга, талантливых артистов, которые до сих пор украшали королевство своим мастерством в Первобытной Магии.

В первый вечер Бел-Этне Эолин спустилась с помоста, чтобы потанцевать. Кори увидел на лицах зрителей, что жители Мойсехена восхищаются своей королевой. Он никогда не видел Эолин такой, переполненной радостью и уверенной в своей надежде на будущее, хотя иногда тень отсутствия мужа проходила над ней, затемняя цвета ее ауры.

Бриана, выросшая на полголовы с тех пор, как Кори видел ее в последний раз, села к нему на колени, хотя была слишком велика для этого. Она склонила голову на плечо мага и смотрела на мать широко открытыми, внимательными глазами.

— Ты тоже должна танцевать, Бриана, — сказал Кори. — Долг каждой маги танцевать во время праздника.

— Я бы предпочла просто посидеть здесь с тобой, — ответила она. — Тебя так долго не было. Может, я буду танцевать завтра.

Не склонный спорить, Кори прижался губами к волосам Брианы, вдыхая ее сладкий аромат сосны и полевых цветов.

«Возможно, завтра и я буду танцевать, — подумал он. — Быть может, завтра я буду танцевать с Эолин».

Вечер прошел, и час стал поздним. Хотя веселье продолжалось, Бриана начала засыпать. Даже Эоган, высоко сидевший в своем королевском кресле, позволил себе закрыть глаза и опустить подбородок.

Чуткая к нуждам детей, Эолин встала, чтобы попрощаться, и велела Эогану и Бриане следовать за ней.

— Я хочу, чтобы дядя Кори тоже пошел, — сказала Бриана, отстраняясь. — Мне нужна история, мама, прежде чем мы ляжем спать.

Эолин бросила вопросительный взгляд на Кори, в ее глубоких карих глазах ясно читалось разрешение отказаться. Она знала из долгого опыта, что есть много вещей, которые маг предпочел бы делать в ночи Бел-Этне, чем рассказывать сказки детям.

Кори кивнул в знак согласия. Взяв Бриану за руку, он последовал за Эолин и ее сыном в детские покои.

В тот момент, когда они прибыли, энтузиазм Эогана и Брианы возобновился. Они попросили разрешения не спать, а играть у очага, Эолин категорически отказалась от этой просьбы, вместо этого направив их в спальню.

Кори задержался позади, заинтригованный оживленным обменом детскими мольбами и материнскими выговорами, которые отмечали их ритуал перед сном, но не решался войти, пока дети не устроятся и не будут готовы к рассказу.

Он стоял у окна, прислушиваясь к звукам фестиваля, доносившимся из города внизу. Расстояние от всего этого шума неожиданно успокоило его. Впервые на памяти в его сердце поселилось чувство истинного покоя.

«Это мой клан».

Кори, конечно, знал это все время. Но каким-то образом сегодня ночью он чувствовал связь с Эолин и ее детьми — точнее, с крепостью Вортинген — более остро, чем когда-либо.

«Это конец всего, что было прежде, и начало всего, что еще предстоит».

Крик Эолин разрушил его мысли.

Кори бросился в спальню, тяжелые шаги охранников следовали за ним по пятам.

Они нашли Эолин, сползшую у каменной стены. Ее лицо было пепельным. У нее на руках лежал ее сын Эоган, его глаза остекленели от шока.

В другом конце комнаты Бриана вскарабкалась со стула на высокий стол. Под ней лежала большая змея, свернувшаяся кольцом и готовая нанести удар.

Фэом думэ!

Проклятие Кори швырнуло змею в стену. Она упала на пол, корчась.

— Твой меч! — крикнул Кори.

Один из охранников дал ему оружие. Маг приблизился, опасаясь досягаемости змеи. Он знал, что самый быстрый способ убить гадюку — это отрубить ей голову. Но Кори не был склонен почтить ее быстрой смертью.

Ренемен э!

Змея замерла под его проклятием, и Кори вонзил лезвие в цель. Прижатая к полу, она стучала хвостом и шипела, Свет вспыхивал в ней, но форма держалась.

Кори повторил проклятие. Змеиная кожа растворилась в разноцветном пятне, обнажив магу внутри.

Гемена посмотрела на него, меч торчал из ее груди. Кровь выступила на ее губах, а глаза сияли ревностным пылом.

— Готово, — прошептала она. — Я встречусь с моими богами.

Гнев охватил Кори, и он повернул клинок, вонзая его глубоко. Гемена вздрогнула и замерла.

Рыдания нарушили последовавшую тишину.

— Кори, — мольба Эолин была задушена страхом. — Помоги мне. Я теряю его.

Когда Кори вернул меч владельцу, Бриана начала слезать со стола.

— Нет! — Кори поднял руку, чтобы остановить девушку, и кивнул одному из охранников. — Присмотри за ней. Остальные, обыщите покои. Убедитесь, что поблизости больше нет паразитов.

Они поспешили выполнить приказ.

Кори подошел к Эолин и встал перед ней на колени.

Она держала Эогана в руках, положив ладонь ему на грудь. Священные слова Дракона срывались с ее губ в отчаянном ритме, словно она призывала все заклинания, известные ее сердцу. Их ауры переплелись, матери и сына, ее — яркая и насыщенная цветами, его аура быстро растворялась в потустороннем мире. Ночь струилась из груди Эогана в ладонь Эолин.

Кори с тревогой понял, что она пытается вытянуть яд своим духом. Он нежно взял ее ладонь, обнаружив, что пальцы Эолин холодны, как лед.

— Так не выйдет, — пробормотал он, разрывая связь.

Он осторожно расстегнул окровавленную рубашку Эогана и осмотрел раны. Змея ударила дважды, один раз в плечо, другой — в грудь. Там, где вонзились клыки, уже поселилась синеватая гниль. К настоящему времени яд должен был достичь сердца Эогана. Кожа принца стала прозрачно-серой. Свет в его глазах угасал.

Кори поискал пульс мальчика и не нашел.

— Эолин, — сказал он и больше не мог говорить.

Почему ему всегда выпадало сообщать такие вести?

Почему боги всегда требовали для ее триумфов наивысшей возможной жертвы?

Гнев вспыхнул в ауре Эолин.

— Нет! Не говори этого. Не смей! Эоган, услышь меня.

Мальчик пошевелился. Его грудь поднялась и опустилась от внезапного вдоха. Его глаза прояснились и сосредоточились на матери.

— Эоган, — пробормотала она. В ее голосе мелькнула надежда. Она взяла его руку в свою и прижала к сердцу.

— Мама, — сказал мальчик. Улыбка коснулась его губ. — Я видел Отца, и место, которое он приготовил… Оно прекрасно.