Глава двадцать вторая

Передышка

Эолин, Кори и дети вышли в один из внутренних дворов. Ароматы ночных цветов и свежих листьев сдерживали смрад разложения, проникший в крепость. Небо было чистым, яркие звезды были равнодушны к ярости и страданиям внизу.

Кори нашел высокий бук и поднял Бриану на ветку.

— Забирайся, маленькая принцесса. Вы тоже, милорд принц.

— Я бы остался и сражался, — возразил Эоган.

— Ты должен защитить свою сестру, — сказал Кори. — Поднимитесь как можно выше. Если мы не вернемся, вы должны скрываться в этих ветвях до рассвета.

Эоган напрягся и посмотрел на мать.

— Маг Кори прав, любовь моя, — сказала Эолин.

— Но я…

— Это угроза, противостоять которой может только Высшая Магия. У тебя еще нет навыков, чтобы противостоять этим существам.

Эоган сжал кулаки, выражение его лица застыло между гневом и неуверенностью. Затем без предупреждения он обнял свою мать.

— А если они разорвут тебя на куски? — завопил он.

Эолин нежно поцеловала его.

— Тише, мой храбрый принц.

— Уверяю вас, мой принц, — сказал Кори, — у меня есть все намерения пережить эту ночь.

— Я не могу позволить вам встретиться с ними в одиночку!

— Мой любимый сын, — сказала Эолин. — Не нужно бояться. Делай, как говорит Кори. Доверь свой дух защите деревьев.

Он подавил всхлип.

— Я никогда себе не прощу, если…

— Эоган, ты знаешь природу нашего долга. Если меня позовут домой этой ночью, ты должен помнить, что сказал тебе твой отец: «Конец нашего времени станет началом твоего». Так было всегда.

— Нет!

— Отпусти меня, милый принц, — она снова поцеловала его. — Дракон зовет меня защищать наш народ.

Эоган на мгновение усилил хватку, а затем отпрянул. Вытирая слезы со щек, он ухватился за ветку и забрался к сестре. Затем он продолжил путь наверх, исчез в густой листве, не оглядываясь.

— Пойдем, Бриана, — его призыв прозвучал резко и нетерпеливо.

Принцесса прикусила губу, сурово глядя на Кори и мать. Затем она повернулась к магу и сказала:

— Не допускай, чтобы моей матери причинили какой-либо вред, дядя Кори. Если она не вернется в целости и сохранности, ты ответишь мне. И я не окажу тебе пощады.

С тем она последовала за своим братом,

Кори улыбнулся.

— У твоей дочери есть особая магия, Эолин, она может согреть мое сердце в такую ​​холодную и жуткую ночь.

Он взял Эолин за руку и повел ее к сердцу сада. Несмотря на поздний час, огненные жуки и лунные пауки светились. Они рассеялись по саду, образуя сеть эфемерного света, которая заглушала звуки битвы за его пределами.

— Они защищают это место, — с удивлением поняла Эолин.

— Как могут. Их усилия сойдут на нет, если демоны Наэтер закончат свою задачу на зубчатых стенах и в коридорах этого замка.

— Что ты собираешься делать, Кори?

Они подошли к центру двора, где свет луны отражался в широком круге мелких белых тонов. Кори изучал небо и сад, прежде чем посмотреть на Эолин.

— Мы собираемся произнести старое и забытое заклинание, — сказал он. — Иллюзия, которая, я надеюсь, отправит их обратно в недра Преисподней.

— Какая иллюзия?

— Я не могу раскрывать подробности.

— Боже, Кори! Твои секреты погубят всех нас. Почему ты не говорил об этом раньше? Мы могли бы быть готовы к такой ночи.

— Церемонд всегда говорил, что хорошо хранимый секрет — это путь к безопасному будущему.

— И ты посвятил свою жизнь тому, чтобы доказать его правоту?

— Пожалуй, так.

— Где ты нашел эту магию, которую мы собираемся призвать?

— Надежно скрывалась среди анналов библиотеки Мастера. Если мы переживем эту ночь, я с радостью поделюсь ею с вами. Увлекательное чтение, правда. Из заметок Церемонда видно, что существование этого проклятия разожгло в его сердце великий конфликт.

— Как так?

— Потому что это проклятие требует добровольного участия Высшей Маги, практикующей женщины, которая уверена в своей силе и положении. Это был один из многих фрагментов истории, которые могли положить конец кампании Кедехена по полному уничтожению маг.

— Хорошо. Это объясняет, почему Церемонд скрывал это, но ты?

Кори нахмурился и отвел взгляд. Он сделал медленный вдох.

— Возможно, я питал слабую надежду, что нам никогда не придется его использовать.

Пронзительный вой Наэтерских демонов прервал их разговор, злобный триумф, возвышающийся над террором и нищетой.

— Мы не можем больше откладывать, — сказала Эолин.

— Согласен, моя королева.

Кори занял позицию в центре круга, призвал силу Дракона и привязал свой дух к сердцу горы. Оттуда он прошел на восток тринадцать шагов и воткнул свой посох в землю на краю круга, обозначив направление к месту своего рождения в Восточной Селен.

Эолин повторила заклинание, твердо вонзив свой посох в землю на южной границе каменного круга. Хрустальный наконечник ее посоха вспыхнул с низким гулом, соединившись с источником ее силы в далеком Южном Лесу.

Эолин почувствовала, как сознание замка обратилось внутрь, злобный голод сосредоточился на саду, где они стояли.

Крики Наэтерских демонов прекратились.

Листья сада задрожали.

— Они чувствуют нашу магию, — прошептала она.

— Идем, — Кори протянул руку. — Мы должны действовать сейчас.

Маг и мага встретились в центре круга, создав завесу пурпурного огня, которая поднялась по краю.

— Дай мне свой меч, — сказал Кори.

Эолин инстинктивно отпрянула.

— Я не думаю, что Кел'Бару…

— Галийское оружие понимает, что нужно делать. Дай мне меч, Эолин.

С неохотой она обнажила Кел’Бару и протянула его магу Кори. Серебристо-белый клинок светился в слабом свете луны. Кори взял рукоять обеими руками и зашагал к северо-западному краю круга, в сторону пустошей Фэрнворна.

Нэом авигнэс сатуэ.

Он вонзил лезвие в землю, вызвав дрожь глубоко внутри земли. Жидкое пламя струилось из лезвия, переплетая медные ленты сквозь фиолетовую завесу. Эолин почувствовала внезапную тягу под ногами, такую ​​сильную, что потеряла равновесие. Кори поймал ее за локоть и крепко держал, встав позади нее в центре круга.

Один за другим Наэтерские демоны покидали битву. Они начали с шумом спускаться по стенам, рой сияющих тел с пустыми глазами тянулся к свету сада.

Страх поколебал решимость Эолин.

— Их так много! — сказала она. — Как их может быть так много?

— Сосредоточься, Эолин. Свяжись со мной.

— А если они найдут детей?

— Нет. Теперь они смотрят только на нас.

Она положила свои ладони на руки Кори, воздев их ладони к небу. Это были странные объятия, одновременно формальные и интимные. Украшение на руке Эолин, серебряная змея Восточной Селен, ожила, поползла к ее руке и переплела ее запястье с его. Дыхание Кори согрело ее ухо.

— Это проклятие потребует от нас многого, — сказал он.

Сердце Эолин екнуло. Она сглотнула и сказала:

— Кори, прежде чем мы начнем, я должна кое-что сказать…

— У нас не осталось времени на разговоры. Что бы ни случилось, не отказывай мне в своей магии. Повтори мой призыв, Ты не поймешь слов, но это неважно. Пусть магия приведет тебя туда, куда оно пожелает. Я займусь остальным.

Эолин кивнула и прижалась спиной к его груди.

Наэтерские демоны подошли к краю сада. По их светящимся телам прокатилось урчание. Монстры низко пригнулись и обнюхали деревья и кусты, по-видимому, опасаясь пересечь барьер из огненных жуков и лунных пауков.

Кори начал заклинание, произнося слова на незнакомом Эолин языке, гортанные, но странно мелодичные. Закрыв глаза, мага сосредоточилась на звуке и голосе, пока стих не начал падать с ее губ в своей чуждой мелодии, навязчивой и прекрасной, наполненной вневременной тоской.

Пальцы Кори сдвинулись, и по коже Эолин замерцали искры. Между ними вспыхнул импульс магии, увлекая Эолин к неизведанным землям. Древние леса возвышались над ней, возвышаясь над черными елями, скрытыми под зимним небом. Кристальные воды прорезали ландшафты, выжженные дыханием Дракона. Поколения магов и маг пели, танцевали, поклонялись и умирали. Эолин узнала каждое лицо, хотя и не знала их. Она ходила по местам, затерянным во времени, но живым в ее памяти, и вспоминала сны, сокрытые в лабиринте ее сердца.

Черный лес растаял, и появился Южный Лес, укутав ее мшистым плащом. Золотой свет прорезал пышные летние деревья. Воздух гудел от насекомых и птиц; прохладная грязь хлюпала между ее пальцами ног. Рысь скользнула в тени, ведя Эолин по извилистой тропинке через густые заросли деревьев. Обогнув большой ствол, она наткнулась на Дуайен Гемену, сгорбленную от старости, с серыми глазами на морщинистом лице, скрюченными руками, сжимающими посох из розового дерева. Аура старой маги резонировала радостью и печалью.

— Ты обязана служить им ремеслом, — сказала она. — Неважно, что они сделали с нами в прошлом, неважно, что они могут сделать с тобой в будущем. Когда придет время нужды, ты должна ответить.

Наставница Эолин исчезла. Позади нее появилась река Тарба, вода бежала высоко по ее каменистому руслу. Акмаэль стоял на дальнем берегу, мальчик в плаще и короне. Его лицо было омрачено трауром.

Эолин позвала его, но ни слова не сорвалось с ее губ. Акмаэль поднял руку и указал на небеса, на источник света, освещавший их мир.

Кел’Бару стал четким на фоне звездной ночи, его клинок превратился в обсидиановый стержень, который вырвался из-под земли и поднялся, чтобы затмить луну. Пейзаж погрузился во тьму. Тень ночи раскинула крылья над землей.

В чувства Эолин вернулись сладкие ароматы сада, смешанные со зловонием приближающейся смерти. Она услышала Наэтерских Демонов, неуклюжее стадо всего в нескольких шагах от нее, и открыла глаза.

За занавесом света они смотрели на нее пустыми глазами. Их пасти двигались в беспокойном голоде. Они присели на светящиеся конечности и ждали.

Земля ушла из-под ног Эолин.

Неуверенность дрожала в ее голосе.

— Кори?

Его губы коснулись ее виска.

— Прости меня, Эолин.

Кел’Бару вонзился Эолин в грудь. Галийский меч разорвал ее грудину, выпустив реку, которая была ее душой. Эолин упала и потекла в пропасть, зиявшую у ее ног, ее дух превратился в бурлящий поток печали, предательства, ужаса и неверия.