Глава 17

Мне удалось подождать, пока мы не вернулись в хижину и не вошли внутрь, прежде чем я яростно посмотрела на Коннора.

— Я просто… постою снаружи, — сказал Алексей как раз перед тем, как я захлопнула дверь.

Я была в бешенстве, ярость била таким горячим фонтаном, что у меня было такое ощущение, будто моя кровь может на самом деле закипеть. Даже монстр был зол, и я позволила ему присутствовать. Разрешила ему подняться на поверхность, сквозь обиду, смешанную с остаточной виной за то, что я сделала прошлой ночью.

— Что, черт подери, это было? — спросила я.

— Элиза… — Он поднял руку.

— Нет, — произнесла я, ткнув в него пальцем. — Теперь моя очередь говорить. Во-первых, ты почти не разговаривал со мной со вчерашней ночи. Считаешь, я не знаю, о чем ты думаешь? Что ты злишься из-за того, что я причинила Карли боль? Что я причинила боль тому, кого ты любишь? И что ты наконец-то увидел во мне монстра, которым я являюсь?

В его глазах вспыхнул гнев.

— И во-вторых, — быстро произнесла я, боясь дать ему время ответить. — Я сама сражаюсь в своих чертовых битвах. Мне не нужно, чтобы кто-то заслонял меня, и уж точно не чертов оборотень. Мне не нужно, чтобы кто-то соглашался быть связанным с этим кланом, который может катиться прямиком в ад. И мне не нужно, чтобы ты застрял в Гранд-Бэй, штат Миннесота, на всю оставшуюся вечность, потому что думаешь, что я не могу постоять за себя. Какого черта ты согласился на это?

— Ты хочешь, чтобы я тебе ответил, или продолжишь свою гневную тираду?

Я на самом деле почувствовала, как скривились мои губы. Я шагнула ближе к нему.

— О, я только начала.

В ответ его глаза загорелись.

— Тогда позволь мне ответить на первый залп, — произнес он. — Во-первых, мои чувства не переключаются по щелчку, как чертов фонарик. Это оскорбительно для нас обоих. Я видел тебя в роли человека, и в роли вампира. Я видел твоего монстра и видел, как ты сражаешься. А еще я видел, как у тебя из носа выливается молоко.

— Мне было десять, — ответила я.

— Может, и так, но это отпечаталось в моей памяти. Все это — часть тебя. И я не имею ничего против всего этого. — Он придвинулся на шаг ближе, так что между нами практически не осталось расстояния. — Ты спасла жизнь девушке, которую я знаю с детства. Если бы не ты, она была бы мертва.

Я вытаращилась на него.

— Я думала… после того, как ты увидел меня с ней… после того, что я сделала…

— Нет, — произнес он, это слово было таким простым, таким честным, что оно ослабило хватку страха, сковавшего мое сердце. — А что касается прошлой ночи… Я пытался перехитрить Кэша — выяснить, что он может сделать, как он может попытаться извлечь выгоду из этой ситуации, и как уберечь тебя от этого. Мне жаль, что это отдалило нас друг от друга. — Он подбоченился — Похоже, мне не очень удалось уберечь тебя от опасности.

— Похоже, что так, — сказала я, все еще пытаясь справиться с новой информацией. — Я понимаю, что ты альфа, Коннор. Но и я тоже. Я сама могу за себя постоять. Я люблю отбиваться.

Он выгнул бровь.

— Ты не спорила, когда я помогал тебе с фейри.

— Помогал, — подчеркнула я. — Это была не помощь. Это ты закрыл меня собой и принял удар на себя — не только из-за Карли, но и потому, что стоишь в очереди на трон.

— Он бы не остановился на тебе, — сказал Коннор. — Он игнорирует уничтожение его клана членами этого же клана, потому что решил, что мы враги.

— Из-за Миранды.

— Отчасти, — произнес он. — И отчасти потому, что он предпочитает в это верить. Альтернатива — признать, во что он позволил превратиться клану. Он подлый, Лиз. Он бы призвал Обсидео, даже если бы ты взяла над ним верх. Я бы предпочел, чтобы ты попутно не пострадала.

Я задрала подбородок.

— Не тебе было выбирать.

Его взгляд впился в меня, словно он мог заглянуть сквозь кожу и кости прямо в мою душу, в саму суть меня.

— Выбора не было. Неужели ты думаешь, что я позволил бы им тронуть тебя хоть пальцем?

Вопрос был тихим, напряженным.

— Миранда… — начала я, но он покачал головой.

— Неужели ты думаешь, что я не начал бы войну ради тебя?

У меня просто не было слов, я не знала, как можно ответить на нечто столь ошеломляющее.

Его глаза подернулись яростью.

— Ты очень интересная крошка, Элиза Салливан. Даже если мне потребовалось двадцать лет, чтобы это осознать. Прошлой ночью тебе пришлось сделать трудный выбор, и ты его сделала. Ты спасла Карли, хотя знала, что это нарушение правил, будет рискованно для нее, будет рискованно для меня. — Уголок его рта слегка приподнялся. — Я могу только представить себе, какие мысленные дебаты ты вела, прежде чем это сделать.

— Было много факторов, которые необходимо учитывать, — тихо сказала я.

На этот раз его улыбка была широкой и искренней.

— Ты поступила правильно, — сказал он, и остатки напряжения улетучились. — Но в том, что здесь происходит, нет ничего правильного. Они используют тебя, потому что ты здесь, потому что ты удобный громоотвод. И это неправильно. Их проблемы — это мое бремя, а не твое.

Я видела страдание в его глазах. Ему удалось скрыть большую его часть, но он разочаровался в своих людях, в хаосе, который они допустили, и боли, которую они причинили.

— Ты кое в чем ошибаешься, — произнесла я. — Ты здесь не один, поэтому тебе не придется нести это бремя в одиночку. И не только потому, что мы…

— Что мы? — подтолкнул он с кривой улыбкой.

— Встречаемся? — нерешительно предположила я.

— О, как минимум, — произнес он, и его ухмылка стала шире.

— Не только из-за этого, — сказала я. — Я превратила Карли, и беру на себя ответственность за это. Я привыкла сама сражаться в своих битвах и знаю, что ты тоже. И ты помог мне с фейри. Поэтому позволь мне помочь здесь. — Я взяла его за руку и сжала ее. — Это не та битва, победу в которой ты должен одержать в одиночку.

Я отчетливо услышала из патио «Ооо».

— И я почти уверена, что Алексей подслушивает, и он тоже прикроет твою спину.

— Я не подслушиваю, — раздался голос из патио. — Но по поводу спины — да.

Я лишь покачала головой.

Коннор с минуту задумчиво смотрел на меня.

— Не стоит недооценивать, как сильно они тебя боятся, Элиза.

— Что ж, теперь ты со мной флиртуешь.

Его улыбка была озорной.

— Ты обученный и могущественный Сверхъестественный из подготовленной и влиятельной — и богатой — семьи. Ты обладаешь властью благодаря своим силе и происхождению. Они не могут обзавестись такой властью. Просто окинь взглядом курорт, если тебе нужны доказательства.

— С таким же успехом ты мог бы описать себя, — сказала я.

— Это тоже часть проблемы, — признал он. — Мы привилегированны. Они используют это против нас, если смогут.

— И то, что я посторонняя, — сказала я.

— Ты не из Стаи, — произнес он, приподняв мой подбородок. — Но у меня нет никаких иллюзий на этот счет, как и опасений. Если эта поездка что-то и доказывает, так это то, что клану нужен свежий взгляд. И хорошенько проветриться.

Вот почему он не беспокоился о признании моего отличия перед кланом.

Он провел большим пальцем по моим губам и посмотрел на меня сверху вниз своими чувственными голубыми глазами.

— Никаких опасений, — снова произнес он, и его глаза закрылись, ресницы темными полумесяцами легли на кожу, а его губы скользнули по моим.

Он поцеловал меня, между нами вспыхнула магия, пылкая и яркая…

Я вцепилась руками ему в волосы и ответила на поцелуй. Его руки тут же обвились вокруг меня, притягивая к теплой линии его тела, каждый его сантиметр был подтянутым и тугим. Его губы были настойчивыми, требовательными, и я встретила его наступление, проведя руками ему по волосам и притягивая его ближе, пока он не застонал от голода, который, как я знала, был таким же диким, как и мой собственный.

Он углубил поцелуй, губы и язык действовали умело и соблазнительно.

Его руки скользнули по моей талии, ребрам, а затем он обхватил мою грудь, и я чуть не задохнулась, потрясенная магией, удовольствием и все же, какая-то часть меня удивлялась, что именно Коннор Киин был тем, кто будил эти ощущения.

— Лиз, — произнес он хриплым и удивленным голосом, и я почувствовала облегчение от того, что не только я была ошеломлена настолько сильным возбуждением. Его большой палец кружил, распаляя. Я услышала собственный стон, а потом он развернулся так, что моя спина ударилась о стену, а его свободная рука легла мне за голову.

Это был альфа — сила и воля, закаленные состраданием — и вся эта сила была сосредоточена на мне, на желании и возбуждении, и на мгновение мне показалось, что я действительно могу воспламениться…

А потом кто-то постучал в дверь.

Коннор низко зарычал. Когда стук повторился, он выругался.

— Минуту, — крикнул он.

Неровно дыша, он прислонился своим лбом к моему и сделал вдох, другой, пытаясь восстановить самообладание, давая мне время обрести свое.

— Лучше бы проснулась Йеллоустонская кальдера[41], — крикнул он, — иначе у меня состоится серьезный разговор с тем, кто пришел.

Он отступил назад, провел рукой по взъерошенным мной волосам и посмотрел на меня глазами, блестящими, подобно сапфирам, с самоуверенной улыбкой.

— Мы это закончим.

— О, определенно закончим.

Он направился к двери.

— Ты ведь шутил насчет Йеллоустонской кальдеры, верно? У нас же есть миллионы лет, прежде чем это произойдет?

От его фырканья лучше мне не стало.

Коннор остановился у закрытой двери, расправил плечи, успокаивая себя. Потом он открыл ее, явив Трэйгера и Алексея позади него с мрачным выражением лица.

— Лучше бы это было чертовски важно, — сказал Коннор с вызовом в голосе.

— Оказывается, Трэйгеру есть что тебе рассказать, — произнес Алексей. — О том, что случилось.

Коннор пробормотал проклятие, после чего отошел в сторону, бросив на меня извиняющийся взгляд, и открыл дверь пошире.

— Заходи, — сказал он, — и начинай рассказывать.

* * *

Трэйгер сел за стол, сцепив пальцы вместе, волосы упали ему на лоб. Теперь он выглядел более измученным, чем в хижине. Под глазами у него были круги, а кожа выглядела желтоватой и стянутой.