- Я? Идея с мечом - твоя!
- Я и правда сломал нож ночью.
- Чего делал?
- Забудь. Дело в том, что у меня лишь меч.
Кожух нахмурился. - Ты уже это говорил. Теми же словами. Повторяешься.
- Ты начал.
- Я начал, надеясь, даже ожидая иного итога.
- Как будто кровожадность сама по себе не дурна, ты еще и тупой. Реально, Кожух, иногда я отчаиваюсь.
Они обогнули угол и наткнулись на Дая с Ори Громче. Те хватали друг дружку за глотки.
- Эй! - рявкнул Фолибор.
Тяжеловесы застыли, оглянулись.
- Тебя не привлекали, Ори. Тебе здесь не место.
- Я нашел четырнадцатую! - зарычал Ори Громче.
- А я шестнадцатого! - взвился Дай. - Но кого нашел потом? Одноногую бабу, и она была четырнадцатая и восьмая тоже!
Кожух хмурился. - Одноногая? Очень короткие волосы, косая? - Он поглядел на Фолибора. - Но она же тридцать третья.
- Друзья, - отозвался Фолибор. - Думаю, мы нашли порок в схеме Кожуха.
- Моей схеме?
- Тут он прав, - заметил Дай. - Ну, как все эти люди могут запомнить все эти номера?
Внутри карета была весьма уютной, сиденья усыпаны подушками, фонарики на крюках давали теплый свет, игравший на резных панелях. Сзади крюки потолще держали тяжелую завесу для спального места. Коричневые шкурки каких-то мелких зверьков были сшиты в одеяло, накинутое на плечи святоши, сидевшего напротив Штыря.
- Водичка считает тебя шпионом.
- Эти дни позади.
Они говорили по-малазански. Святоша вынул резной графин и до верха налил в золотые кубки черную жидкость.
- Что это? - спросил Штырь. - Меласса?
- Келик... о, не делай такое лицо. Эта версия нейтрализована. Ее даже не получают из гниющих трупов. Помнишь, в сердце того гнусного напитка таился бог? Его уже нет. - Он предложил кубок Штырю. - По-прежнему горчит, но не без приятности.
- Извини, откажусь.
- Нужно было подумать. Дурные воспоминания.
- Что я хорошо помню, это как задал тебе жару, Жрикрыс. А нужно было сразу убить. Ведь таково наказание за дезертирство.
- В то время ты уже не был солдатом империи. Повезло мне.
Штырь откинулся на сиденье. - Бравый Зуб прозвал тебя Жрецом, но это была лишь кличка. Но теперь, похоже, ты сжился с ролью.
- Жрец Крыс. И мой культ растет. Только подумай, Штырь: старый твой друг, возможно, на пути к возвышению в боги.
- Я полагал это чепухой. Но ты, похоже, вполне на своем месте. Что случилось после Черного Коралла?
Жрикрыс вздохнул, отпил келика и вздохнул снова. - Темные дни и ночи еще темнее. Я узрел свою душу и нашел ее жаждущей. Всё, что ты высказал... ты был прав в словах и делах. И некоторым образом указал мне путь, на котором я ныне стою.
- Ты был задницей, и я на это указал. Ничего более.
- Трудно поверить, - ответил Жрикрыс, не сводя взгляда с темного пойла в кубке, - но иные задницы согласятся, что они задницы, с блеском... чего-то такого в глазах. Гордыни? Вызова? Или это безмолвный вопль отчаявшегося глупца?
- Обычно всё сразу.
Жрикрыс кивнул. - Поистине жалкая и бесполезная присяга. Гордыня пуста, вызов тоньше скорлупки. А вот вопль оглушает.
- Ты всегда был искусен в словах, - заметил Штырь, - когда хотел ими пользоваться.
Жрикрыс перехватил кубок другой рукой, повел пальцами. - Видишь пятна? Не келик, чернила. Я пишу свою собственную Священную Книгу.
- Не припоминаю, чтобы ты был склонен к поклонению.
- О, я был, Штырь. Я поклонялся худшему в людях. Находя извинения тому, чем был и всему, что творил. Склонялся пред истиной страданий и нищеты, ища выгод лишь для себя.
- Затем всё изменилось.
Жрикрыс слабо улыбнулся. Не Штырю и не тому, кто мог прятаться в спальне. Может, воспоминанию, смешанному с горем? Улыбка казалась отстраненной и далекой. - Жрица Искупителя. Помнишь ее? Отравленная келиком, она вела танец смерти и разрушения.
Штырь кивнул.
- Вообрази, как красивая вещь становится чем-то подобным.
- Сомневаюсь, что она согласилась бы зваться вещью, Жрикрыс. Тебе это подходит куда больше.
- Я не о лице или теле. Я не о ней вовсе. Я о танце, об экстазе поклонения. Упасть в объятия бога... Я увидел ее и устыдился.
Глаза Штыря сузились. - Так каким именно богом ты желаешь стать?
- Это важно? Бравый Зуб назвал меня Жрецом и знаешь, почему? Я подружился с крысой в казарме, всего-то. Она была больная, не могла стоять на задних лапках и все время падала, как бы кланяясь мне, пока я ее кормил.
- И как Бравый Зуб это увидел? Он никогда не покидал конторы.
- Он не видел. Еще страннее: он назвал меня так до встречи с крысой.
- И если бы он не дал такой клички, ты не задружился бы с крысой-калекой? Ты об этом?
- Нет. Скорее о том, что Бравый умел видеть наши души. Знал, кто мы, прежде нас самих.
Штырь подумал и дернул плечом. - Возможно.
- И это стало вкусом моей магии, ведя меня все глубже. Я зачаровывал крыс, пользовался ими. Мог ехать на любой, видеть их глазами и слышать, что они слышат.
- Отлично для шпионажа. Но ты стал Сжигателем Мостов.
- Я не записался бы в Сжигатели, как и ты. Сам понимаешь. Они словно выросли вокруг нас. И я нашел применение талантам. Крысы - лучшие друзья саперов, почти что чертовы родичи.
Штырь хмыкнул.
- На запад, - продолжал Жрикрыс. - После Коралла. Как и все, я напитался благословением Искупителя. И жалел, что дезертировал. Жалел, что не увидел в нем бога, когда он был еще человеком.
- Итковианом. Если бы остался, ты мог бы погибнуть в тоннелях под Крепью. И никогда не встретить Итковиана.
Внезапно пламя вспыхнуло в темных глазах Жрикрыса. - Неправда. Вот оно! Гадаешь, что меня тревожит? Что сломало меня? Подумай, Штырь! Что делают крысы, прежде чем все обрушится?
- Бегут.
- Они могли выбегать из подкопов в тот самый миг, когда Тайскренн ступил на поле! Еще не понял? Я мог бы спасти Сжигателей! Мог спасти их всех!
Штырь сел прямее, тихо закрыв глаза. Вспоминая... и тут же гася вспоминания.
Открыл глаза и всмотрелся в Жрикрыса. - Нет смысла об этом думать, Жрец. Если не тоннели Крепи, то другая катастрофа. Империи было нужно, чтобы мы пропали. Или нужно Тайскренну, если тут есть различие. Мы уже были мертвы, и мы знали это. Вот почему ты сбежал. Стал первой из наших крыс.
Жрикрыс понурил голову, замолчав.
-Не думаю, что можно решить и стать богом. - Штырь говорил спокойным тоном. - Ты не можешь возвыситься по своей воле.
Жрикрыс поднял глаза, на лице мелькнуло раздумье. - То есть ты никогда... не... Боги, Штырь. Давно ли ты пользовался своим садком?
- Многие годы назад. И ничего хорошего не вышло. А что?
- Так ты не знаешь? Ничего не знаешь!
- О чем ты?
- Пантеон взорван - ну, это ты точно знаешь. Но затем появились новые садки. Безумные, дурнее летучей мыши. Боги пали, но явились новые. На картах Колоды Драконов ты найдешь невиданные Дома - их многие десятки! - Он помолчал, допил келик и налил еще. - Не говоря об Коротышах, - закончил он, утирая рот.
- О ком?
Глаза Жрикрыса блеснули. Он встал и открыл дверцу бокового ящика, вынув лакированный деревянный ящичек. Сел и встряхнул ящичек.
Штырь услышал звон. - Монеты?
- Да. Нет. Коротыши. Не деньги... - Он хрипло засмеялся. - Не в здравом смысле слова. Новые садки - о, гадатели пробовали работать с ними, но вышло боком. Нет, отныне они пользуются для гаданий Коротышами. - Он опустил ящичек на колени и осторожно открыл. - Я погадал, и ничего не изменилось. Сейчас не гадаю. - Глаза горели, словно его охватил жар. - Это чтение довольно дикое. Хуже, при нем время искажается...
- Как именно... Нет. - Штырь покачал головой. - Забудь. Мне не интересно. Честно.
Жрикрыс вытащил немного монет. Штырь заметил блеск - серебро, золото, медь и железо. - Металл важен, аспектирован. Некоторые Коротыши имеют разные металлы на лице и обороте. - Он морщился. - Вот почему они не годятся для рынка.
- Я увидел золотую. С двух сторон.
Жрикрыс вытащил монету, поднял в руке.
Штырь схватил кругляш. - Полновесная. - На одной стороне было колесо со спицами, не четкие линии, скорее выступы. - Белое золото.
- Ага. Колесо Звезд. А на другой стороне?
Штырь перевернул монету, поднял брови. - У золота алый оттенок. Там меч. С одним лезвием.
- Ярость, - сказал Жрикрыс. - Клинок самого Икари.
- То есть Икария? Ах, Коротыши.
- Иногда говорят, он создал новые садки - не все они новы, разумеется, но даже знакомые искажены. Свет и Тьма, Жизнь и Смерть, они не на привычных местах.
Штырь кинул монету обратно. - Удивлен, что их не переплавили. Эта одна весит как десять консулов.
- Ближе к двенадцати, но всем ведомо: расплавить монеты - получить проклятие. Как и разрезать, или сплющить молотом, или плюнуть на них, или поставить на кон. Хочешь проклясть мертвого, ну, вложи в уста трупа Забвение или Неудачу. Гнусно. Появились торгаши, продающие проклятия Коротышей на любой случай. Это непотребство. Я так не стал бы и не покупаю таких штук.
Штырь пожал плечами. - Времена меняются. Мир меняется. Но перемены здесь могут быть не такими же, как перемены вокруг. Не думаю...
Жрикрыс оборвал его: - Думаешь, я скитался по ривийским равнинам целые годы? Штырь, я был на Семиградье. Вернулся лишь пару лет назад. Культ Вороны - они поклоняются Колтейну! Охвачен весь континент! И есть другие. Икари с Коротышами и без, Дважды Живой, Искар Джарек...
- Я знаю, кто такой Искар Джарек.
- А Рыцари Смерти? Это же трахнутые Сжигатели!
- А ты упустил шанс.
- Нет, Штырь. В том и дело. Ты не чуешь, как нас омывает поток? Нас, еще живых Сжигателей? Есть ли у тебя ключ к происходящему?
- Ты дезертир.
- Не важно.
Настала пора Штырю отворачиваться, ибо воспоминания вернулись, и нельзя было их сдержать. Отродье Луны разбитое и умирающее, льющее океан слез на опустевшую равнину. Мертвые Сжигатели Мостов положены внутрь, нежданное благословение и что-то холодное, нежнее ладони, коснулось его, облегчая горе, ужасную потерю.
И он видел в глазах оставшихся живыми - Хватки, Дымки, Дергунчика и прочих - что их омыл то же поток.