Страйк не мог знать, были ли это оригинальные мысли учителя на тему вдохновения и развития характера, но он не мог не подозревать, что Ормонд точно пересказывает чьи-то слова.

— Эди часто говорила с вами о своей работе?

— Все время, — сказал Ормонд, внезапно оживившись больше, чем за весь разговор. — Она практически делилась со мной всем своим творческим процессом. Да, у нас было много глубоких обсуждений персонажей, и я подбрасывал идеи, знаете ли.

— Вы сотрудничали, да? — сказал Страйк, стараясь произвести впечатление.

— Да, наверное, это можно так назвать. — Он уставился на Страйка немигающим взглядом. — Эди вообще-то сказала, что хочет, чтобы мне приписали авторство, когда будет сниматься фильм. Сказала, что я подал ей пару действительно хороших идей.

— Интересно, — сказал Страйк, — Значит, она хотела привлечь новых соавторов, кроме себя и Блэя.

— Не соавторов, а во множественном числе. Кроме меня, никого не было, — твердо сказал Ормонд.

— Маверик, должно быть, рад узнать, что вы можете рассказать им, как Эди видела фильм?

Наступила короткая пауза, прежде чем Ормонд сказал,

— Можно было бы так подумать, но никто не соизволил ответить на мое письмо.

— Кажется недальновидным. У вас все записано, предположительно?

— Мы не записывали. Мы просто все обсуждали. Это все здесь, — сказал Ормонд, снова постучав себя по виску. — И поскольку я единственный, кто знает, можно подумать, что они…

Он раздраженно пожал плечами.

— Разочаровывает, — сказал Страйк.

— Да. И теперь появился этот чертов дядя, который всучил ей пару сотен фунтов, чтобы избавиться от нее, когда она буквально спала на улицах. Забавно, кто в итоге выиграет. Но она не составила завещания, так что вот так, — сказал Ормонд с явным оттенком горечи в голосе.

— Следующий момент деликатный, — сказал Страйк. — Эди пыталась покончить с собой в 2014 году. Аноми узнал о том, что произошло, и даже о больнице, в которой она находилась, в течение очень короткого промежутка времени.

— Да, я помню, — мрачно сказал Ормонд.

— Мне интересно узнать, кто мог это знать.

— Не я. Я был одним из последних, кто узнал об этом, — сказал Ормонд.

— Серьезно?

— Да. Она пыталась позвонить мне, очевидно, — быстро добавил учитель, и Страйк засомневался, правда ли это, — но я не слышал, как мой телефон зазвонил из-за шума паба. Я гулял с коллегами с работы. И тогда она позвонила Блэю. Он понял, что она сделала, и вызвал полицию. Им пришлось ломать дверь.

В памяти всплыл голос Шарлотты, говорящей по мобильному телефону с территории Саймондс Хаус, и тут же был подавлен.

— У нее была передозировка после того, как она весь вечер пила в своей квартире и смотрела, как люди в Твиттере говорят ей покончить с собой, — сказал Ормонд. — Это было до того, как мы стали жить вместе. Когда я узнал, что она сделала, то, конечно, винил себя. К тому времени она уже не могла жить одна. После передозировки она переехала ко мне, и это стало поворотным моментом, понимаете. Она была намного счастливее. Намного.

— Вы живете здесь?

— Нет, я живу в Финчли. Баллардс Лэйн.

— Вы не знаете, был ли Блэй один, когда понял, что у нее передозировка? — спросил Страйк.

— Без понятия, — ответил Ормонд, — но он, черт возьми, не торопился говорить мне об этом. Когда он наконец сообщил, я подумал, что это ЧС…

— Должен спросить, — прервал его Страйк. — Вы бывший полицейский?

Ормонд на мгновение опешил, но затем, впервые за все время, усмехнулся.

— Все еще так очевидно, не так ли? Да, я был полицейским. Ушел, потому что этого хотела бывшая жена. Переквалифицировался в учителя, а потом брак все равно распался.

— Извините, продолжайте. Вы думали, что Блэй нес полную чушь…

— Да. Он был под кайфом. Обычно он таким и был; наверное, выкурил косяк, чтобы взбодриться и позвонить мне. Да, поэтому мне потребовалась минута или около того, чтобы понять, что он мне говорит.

— Вы были с кем-то еще, когда вам позвонили?

— Так получилось, что был. Мой пожилой сосед. Ему девяносто с лишним лет. Время от времени я помогаю ему с покупками, — сказал Ормонд, застенчиво скромничая. — Подвожу его к врачу, когда ему это нужно. Хороший старик.

— Но не лучший кандидат для Аноми, — сказал Страйк, делая пометку.

— Конечно, нет, — сказал Ормонд. — Аноми мог узнать о том, что сделала Эди, так быстро только потому, что Блэй разинул свой большой рот. У него было несколько часов, чтобы рассказать всем своим приятелям, прежде чем ему пришло в голову, что нужно рассказать мне — ну, знаете, ее блядь парню.

Страйк сделал еще одну пометку, затем снова посмотрел на Ормонда.

— Думала ли Эди когда-нибудь, что Аноми представляет для нее физическую угрозу? Она когда-нибудь беспокоилась, что он может применить к ней насилие?

— Нет, я так не думаю, — сказал Ормонд.

— Даже после того, как Аноми выложил ее адрес в Интернете?

— Это был не Аноми.

— Я думал…?

— Он разместил фотографию квартиры в Интернете, да, но какой-то другой парень сказал людям написать ему личное сообщение, если им нужен полный адрес.

— Кто был тот человек, который написал адрес, вы не знаете?

— Без понятия. Их было так много, они все на нее набросились.

— Как вы думаете, Аноми мог убить ее? — спросил Страйк, внимательно наблюдая за реакцией Ормонда.

— Я не знаю, — ответил учитель. Казалось, вопрос заставил его вздрогнуть. — Откуда мне знать? У меня нет причин утверждать, что это был он. У меня нет причин думать, что это был кто-то другой.

Страйк постарался записать слова Ормонда, как они были сказаны, прежде чем сказать,

— Это досье, про которое Блэй сказал, что у него есть, якобы доказывающее, что сама Эди была Аноми…

— Что за чушь, — фыркнул Ормонд. — Эди преследовала себя до самоубийства три года, четыре года, сколько бы это ни было? Бросьте.

— Я полагаю, Ясмин Уэзерхед была до вас? — спросил Страйк.

— Да, — сказал Ормонд. — А что?

— Она отнесла досье с предполагаемыми доказательствами Блэю.

— О, точно, да. Нет, они уволили ее до того, как мы с Эди встретились.

Ормонд сделал еще один глоток пива.

— Немного жестоко, вообще-то, подумал я, отпустить девушку только потому, что она играла в игру. Не то чтобы — но Эди, вероятно, стала параноиком, воображая, что все вокруг нее снабжают информацией Аноми.

Страйк, который не ожидал такого снисхождения к Ясмин, учитывая бескомпромиссное мнение Ормонда обо всех, кто находился рядом с Эди, сказал,

— Вы не думаете, что это был странный поступок для ассистентки — присоединиться к игре Аноми? Или продолжать играть в нее, учитывая, что Аноми доставляла Эди столько хлопот?

— Ну, я полагаю, что с этой точки зрения… Да, полагаю, — сказал Ормонд, как будто эта тема его мало интересовала.

Вы с Эди обручились перед ее смертью, я слышал?

— О, вы знали об этом? — Ормонд был рад это слышать. — Да, я сделал предложение за два дня до этого… до того, как это случилось. Мы собирались купить ей кольцо в те выходные.

— Очень печально, — сказал Страйк, выдержав небольшую паузу, прежде чем сказать: — Вернемся к досье: Блэй позвонил Эди и обвинил ее в том, что она — Аноми, так?

— Верно, — сказал Ормонд, выражение его лица стало жестким.

— Эди обсуждала это с вами?

— Конечно.

И что вы посоветовали? Встретиться с Блэем и все выяснить или…?

— Я сказал ей, — решительно сказал Ормонд, — сказать ему, чтобы он шел на хуй. Он продолжал звонить, а она продолжала вешать трубку. Совершенно правильно, черт возьми. Если он курил столько травы, что поверил в такое, то и хрен с ним.

— Но потом, — сказал Страйк, — Эди передумала и решила встретиться с ним лицом к лицу?

— Да. Чтобы лично сказать ему, что она о нем думает.

— Кто кому позвонил? — спросил Страйк.

— Он позвонил ей, — сказал Ормонд, — как я и сказал. Он продолжал это делать.

— Верно, — сказал Страйк.

— И в конце концов она решила: “Ладно, давай разберемся”.

— Эди сказала вам это, не так ли?

— Очевидно, да, — нетерпеливо сказал Ормонд.

Значит, вы знали, что они встречались в тот день?

— Да.

— Вы знали, где они встречались?

— Нет, — сказал Ормонд. Я предположил, что это будет в кафе или что-то в этом роде.

— А когда Эди не пришла домой?

— Ну, конечно, я волновался. В тот день я был задержан в школе. Потом я понял, что смотрел, как чертова Софи Вебстер пишет реплики, когда на самом деле — ну, вы понимаете — когда это случилось. Я вернулся домой, ожидая, что Эди будет там. Но ее не было. Я ждал. К одиннадцати часам я начал беспокоиться. Я позвонил в полицию где-то без четверти полночь.

— Вы пытались позвонить Эди в течение этого времени?

— Пару раз, да, но она не брала трубку. Полиция поставила меня на удержание, и — ну, конечно, я сразу понял, что что-то случилось. Я был полицейским. Я знаю, как все это работает. Они попросили меня описать Эди, что я и сделал. Потом они сказали, что пришлют людей, чтобы поговорить со мной.

Они пришли в квартиру и сказали, что тело, подходящее под описание моей невесты, было найдено на Хайгейтском кладбище… Я должен был пойти и опознать ее.

— Мне жаль, — сказал Страйк. — Должно быть, это был ад.

— Да, — сказал Ормонд, в его голос вернулась нотка агрессии. — Так и было.

Страйк просмотрел свои записи. Что касается Аноми, он узнал очень мало. Однако он чувствовал себя неизмеримо лучше информированным о Филиппе Ормонде.

— Ну… если у вас нет больше мыслей или информации о том, кем может быть Аноми…?

— Ну, если вы спросите меня, — сказал Ормонд, который, казалось, немного расслабился, когда опрос подошел к концу, — он, блядь, в полном расстройстве. Кто бы это ни был, даже если это какой-то ребенок, прячущийся за — он сделал неопределенный жест в сторону своего лица, указывая на маску, — клавиатурой, с ним что-то не так. Четыре года нападать на кого-то в Интернете? В чем заключалось преступление Эди? В создании чего-то, что они должны были любить? Нет, я представляю Аноми как человека, который сделает все, чтобы спасти свою собственную шею, который будет рад обвинить любого другого или навести подозрения на любого другого, если это означает, что его отпустят.