Глава 82

Девушки иногда краснеют, потому что они живые,

наполовину желая быть мертвыми, чтобы избежать позора…

Они слишком близко подошли к огню жизни, как мошки,

И вспыхивают телом, крыльями и всем остальным.

Элизабет Баррет Браунинг

Аврора Лей

Робин так хотела не упустить возможность поговорить с Рейчел Ледвелл, что уже в восемь утра следующего дня они со Страйком снова были в пути. Небо было безоблачным, и вскоре оба уже щурились от ослепительного солнечного света, причем Робин пожалела, что не купила солнцезащитные очки еще в Уитстейбле.

Страйк, который за ночь подзарядил свою электронную сигарету, время от времени без энтузиазма затягивался ею, пока они ехали по трассе M11. Когда он не курил, то смотрел “Игру Дрека”, в которую он вошел перед тем, как они сели в машину. Ему было трудно передвигать Баффипоус, потому что ему приходилось использовать левую руку. Правой приходилось сильно давить на бедро, потому что культя снова разбудила его спазмами и все еще пыталась дергаться по собственной воле. В связи с этим он неохотно отказался от полного английского завтрака, предложенного в гостинице “Морской”, и предпочел кашу и фруктовый салат.

— Аноми дома? — спросила Робин.

— Нет, — ответил Страйк.

— Есть модераторы?

— Папервайт и BorkledDrek. Учти, у нас сейчас никто не следит за Киа Нивен или Тимом Эшкрофтом, так что даже если Аноми появится, мы не сможем исключить ни одного из них. Чертов Натли, — сказал Страйк. — Надеюсь, он попросит рекомендацию, потому что я дам ему такую, которую он черт побери не забудет.

Наступило двадцатиминутное молчание, пока Страйк, которому глубоко надоела игра, не вышел из нее и снова взял в руки свою электронную сигарету.

— Как тебе удается не набирать вес, занимаясь этой работой? — спросил он у Робин.

— Что? — спросила Робин, внимание которой было сосредоточено на вопросах, которые она собиралась задать Рейчел Ледвелл, если она появится. — О… ну, я немного планирую. Стараюсь брать с собой полезные продукты, когда веду наблюдение, чтобы не хвататься за шоколад для поддержания сил.

— Здоровые продукты, например…?

— Не знаю — орехи? Иногда я делаю бутерброды… У тебя болит нога? — спросила она. Она заметила, но не упомянула, что он прижимает свою культю к сиденью.

— Не настолько плоха, чтобы есть как белка.

— Я не ем как белка, — сказала Робин, — но я не жарю все подряд и не ем чипсы с каждым приемом пищи — раз уж ты спросил.

Страйк глубоко вздохнул.

— Я надеялся услышать, что есть волшебная таблетка.

— Извини, — сказала Робин, обгоняя заторможенную Вольво, — волшебной таблетки нет… Я так понимаю, ты голоден?

— Только слегка.

— Мы могли бы остановиться в Cambridge Services, но не надолго. Я очень не хочу опоздать к Рейчел, если только она появится.

Они ехали несколько минут, пока Страйк не сказал:

— Это все немного напоминает “Шпиона, который пришел с холода”, эти встречи за скамейкой запасных.

— Наверняка это подростковая фишка, — сказала Робин. — Возможно, она ходит туда, чтобы встретиться с друзьями… послушай, надеюсь, это нормально…

Ей было неловко говорить следующее, потому что она никогда не делала этого раньше.

— Но я думаю, что мне стоит встретиться с ней наедине. Она ничего о тебе не знает, и ты можешь быть немного пугающим для подростка. Кроме того, она ожидает только одного человека.

— Логично, — сказал Страйк, затягиваясь своей бледной имитацией правильной сигареты. — Я подожду в том кафе, которое она упоминала… может, у них есть чипсы.

Они сделали короткую остановку в Cambridge Services, где Страйк выпил кофе и съел безвкусный овсяный батончик, проверяя рабочую электронную почту. Робин, заметив, как изменилось выражение его лица, с опаской сказала,

— В чем дело?

— Дев, — сказал Страйк.

— Он тоже не подал в отставку?

— Нет… наоборот… черт возьми, он умудрился подцепить одну из нянь Шарлотты и Джейго. Вчера вечером, в пабе в Кенсингтоне… она была в бешенстве… сказала ему, что ни один из тех, на кого она работает, не годится в родители… “неоднократно была свидетелем того, как отец жестоко обращался со своими девочками”. Черт, это может быть хорошо.

— Рад, что ты счастлив, — сказала Робин.

— Ты понимаешь, о чем я. Конечно, я бы предпочел, чтобы он не выбивал дерьмо из своих детей, но если это так, я буду чертовски рад стать тем, кто его разоблачит.

“Но ты же не разоблачишь его, правда?”, подумала Робин, отпивая свой кофе. “Если ты его разоблачишь, то потеряешь над ним власть”. Она также удивилась тому, с какой легкостью Страйк проскользнул мимо фразы о том, что ни один из родителей не может отвечать за своих детей, но, возможно, в глубине души он не мог поверить, что Шарлотта была плохой матерью. Вслух она просто сказала,

— Я бы подумала, что у такой пары есть соглашения о неразглашении для сотрудников.

— Да, вероятно, — сказал Страйк, который все еще читал отчет Дэва. — Все дети сегодня снова у Росса в деревне… Мидж там… Господи, если бы мы только могли избавиться от Росса, это бы нам очень помогло.

После получаса, проведенного в кафе, они поехали дальше, наконец, приехав в Лидс за час до назначенной встречи с Рейчел, и с помощью спутниковой навигации BMW направились в сторону Meanwood Park.

— Я не думаю, что она имела в виду именно этот вход, — сказала Робин, когда они проезжали мимо миниатюрных ворот, похожих на храм, с шиферной крышей и каменными колоннами. — Должно быть, это следующий… Да, я вижу кафе.

— У тебя еще пятьдесят пять минут, — сказал Страйк, сверяясь с часами.

— Я знаю, — сказала Робин, сворачивая на небольшую парковку и загоняя BMW на парковочное место, — но я хочу занять позицию пораньше и присматривать за ней. Ты подожди в кафе, а я приду и встречусь с тобой после того, как допрошу ее — или после того, как станет ясно, что она не придет.

И Страйк вошел в кафе “Три коттеджа” один. Он не обиделся на то, что Робин сказала, что ему — громоздкому мужчине шести футов трех дюймов, выражение лица которого, как он знал, было суровым, граничащим с угрожающим, — лучше не присутствовать на интервью с испуганной девочкой-подростком, но пока он заказывал кофе и сопротивлялся искушению попросить булочку, его мысли задержались на том, как Робин взял на себя ответственность за это конкретное расследование. Если быть абсолютно честным с самим собой, то впервые он увидел в ней настоящего партнера, равного себе. Она добилась интервью благодаря собственной изобретательности, а затем взяла на себя ответственность за его проведение, фактически заявив ему, что он не нужен. Он не был раздражен, наоборот, его почти забавляло то, что его низвели до роли ожидающего за круглым столиком в просторном кафе с видом на лужайки парка Меанвуд.

Тем временем Робин направилась в парк, где в этот солнечный воскресный день уже было многолюдно. Следуя указаниям Рейчел, она повернула направо, когда тропинка раздвоилась, и пошла дальше, по широкой парковой полосе, справа от которой росли деревья, а слева протекал ручей, с обеих сторон окаймленный еще большим количеством деревьев.

Еще через несколько минут она дошла до моста, о котором говорила Рейчел: он состоял из неровных, разбитых плит, лежащих поперек ручья, и она быстро заметила дерево с большими стоячими камнями по обе стороны от него и скамейку с небольшой металлической табличкой:

Джанет Мартин

(28.02.67 — 04.12.09)

Любила Йоркшир

Любила жизнь. Была любима.

Уроженка Йоркшира, Робин присела на скамейку, испытывая добрые чувства к Джанет Мартин, и осмотрела окрестности. Ее подозрение, что это место, куда Рейчел регулярно приходила встретиться с друзьями, укрепилось от увиденного. Скамейка стояла на дорожке, частично отгороженная от основного парка деревьями, которые росли по обе стороны ручья, протекавшего перед ней. Она могла представить, как подростки наслаждаются алкоголем здесь, вдали от любопытных глаз людей, играющих во фрисби или загорающих на одеялах.

Прошло сорок минут, за это время мимо нее прошли три собачника. Вскоре после того, как последний из них прошел мимо, Робин заметила кого-то на другой стороне ручья, медленно идущего к мосту.

Несмотря на дневную жару, на девушке были мешковатые джинсы, толстая клетчатая рубашка большого размера и громоздкие кроссовки. Темные волосы спадали чуть ниже плеч. Робин сидела очень спокойно, как будто девушка была диким животным, которое она может спугнуть резким движением. Дважды девушка приостанавливалась и смотрела на Робин, возможно, прикидывая, как ее измерить, или проверяя, одна ли она. Наконец она перешла мост.

Как только девушка появилась в поле зрения, Робин сразу же поразили две вещи. Во-первых, она была очень похожа на свою тетю, Эди Ледвелл: у нее было такое же квадратное лицо и широкий рот, хотя глаза Рейчел были темными, а нос — орлиным. Во-вторых, она находилась на той стадии самосознания, которую Робин хорошо помнила, когда тело девушки перестает быть просто средством для получения боли и удовольствия, а становится чем-то, что привлекает к себе соблазнительное внимание и осуждение. Подойдя к скамейке, она сложила руки, защищаясь, и уставилась на Робин, явно сомневаясь в том, что Робин действительно тот человек, с которым она встретилась.

— Рэйчел? — сказала Робин, вставая, как она надеялась, с ободряющей улыбкой. — Я Робин, иначе известная как Остановить Аноми.

Она протянула руку. Рейчел протянула руку в ответ, и Робин почувствовала влажность ладони девушки.

— Твои указания были замечательными, — сказала Робин, садясь обратно на скамейку Джанет Мартин. — Мне нравится этот парк. Ты знаешь, как называются все скамейки?

— Нет, — сказала Рейчел, — только эта.

Она стояла, поигрывая подолом своей слишком тяжелой рубашки, затем села рядом с Робин на скамейку. По мнению Робин, ей было не больше шестнадцати.