— Правда?

Я срываюсь с места и нажимаю отбой, когда мы сворачиваем за угол и оказываемся лицом к лицу с магазином предметов искусства — короче говоря, моей Меккой (прим. город в Саудовской Аравии, место паломничества мусульман со всего мира).

Несколько часов спустя мы вместе едем на лифте обратно в квартиру Уолта, держа в руках бумажные пакеты.

— Спасибо. Ты не должен был помогать мне тащить эти вещи, — говорю я Мэтью, когда мы выходим в галерею.

— Как еще ты собиралась это сделать? Нанять повозочную лошадь?

— Элизабет? — окликает Уолт.

Мы оба синхронно поворачиваемся, когда он выходит из кухни, вытирая руки кухонным полотенцем. На нем темно-зеленый свитер и джинсы. Непринужденный, но все же болезненно привлекательный.

Что-то пахнет просто восхитительно, и Мэтью тоже это замечает.

— Тебе доставили ужин? — спрашивает он, практически облизываясь.

— Я сам приготовил, — говорит Уолт, перекидывая полотенце через плечо, прежде чем подойти ко мне, чтобы взять пакеты из моих рук.

— Для одного? — спрашивает Мэтью.

— На двоих, — отвечает Уолт, поймав мой взгляд.

— Ой? Камила придет? Вы с ней во всем разобрались? — спрашивает Мэтью, небрежно бросая мои сумки возле двери.

— Нет.

Моя голова поворачивается в его сторону, мой рот открывается с вопросом, который я слишком стесняюсь задать.

Нет, она не придет? Или нет, ты не разобрался с ней?

Уолт заглядывает в сумки, чтобы увидеть мои художественные принадлежности. Затем, не дожидаясь приглашения, он поворачивает в сторону библиотеки, чтобы отнести их туда.

— Мэтью, принеси сюда эти сумки для Элизабет, — говорит Уолт.

Младший брат закатывает глаза на старшего брата, но, тем не менее, он делает, как его просят. Я улыбаюсь и кричу им обоим «спасибо», прежде чем войти в кухню.

Фрэнк Синатра тихо играет на скрытых динамиках. Бутылка красного вина дышит рядом с двумя бокалами. Рядом стоит салат из капусты, заправленный изюмом и нарезанным миндалем. Тарелки уже расставлены вместе со столовыми приборами.

— На кого ты пытаешься произвести впечатление? — дразнит Мэтью, когда они вдвоем следуют за мной на кухню мгновение спустя.

Мои щеки горят, когда я думаю о том факте, что Уолт, вероятно, готовил ужин для меня. Если только он не пригласил кого-нибудь еще?

Я оглядываюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как он пожимает плечами.

— Я хотел приготовить, а готовить на двоих так же легко, как и на одного.

— Это ягненок? — спрашивает Мэтью.

— Тушеные бараньи отбивные с клюквенно-горчичном чатни (прим. большая группа традиционных индийских соусов, оттеняющих вкус основного блюда).

— Пахнет действительно вкусно, — говорю я ему с легкой улыбкой.

Он кивает, но не смотрит на меня.

— Похоже, здесь хватит для нас всех, если ты хочешь остаться, Мэтью, — говорю я, пытаясь быть милой.

— Учитывая, что я планировал съесть хлопья, когда вернусь домой, думаю, что приму твое предложение.

Мы легко делим ужин Уолта на троих, разливаем бутылку вина, сидя в углу длинного обеденного стола. Мы с Мэтью садимся друг напротив друга, а Уолт садится с краю. Он молчит, пока мы едим, хотя в этом нет ничего нового. Он так легко отступает на задний план, скорее принимая участие в разговоре, чем участвуя, особенно в присутствии Мэтью, который, кажется, впитывает внимание, как губка.

Мэтью говорит достаточно для всех, рассказывая Уолту о нашем дне, рассказывая ему о моей встрече с Надеждой, а затем рассказывая о нашем времени в магазине предметов искусства.

— Мне пришлось практически оттащить Элизабет от прилавка с красками. Клянусь, она бы просидела там весь день, если бы я ей позволил. И ради всего святого, не позволяй ей смотреть на мольберты, иначе тебе никогда не сбежать.

— Неправда! Я закончила быстро по сравнению с тем, как надолго ты завис в магазине фотоаппаратов. Как будто ты никогда раньше не видел линзы. Думаю, что в какой-то момент у тебя даже текли слюнки.

— Похоже, вы вдвоем хорошо провели время, — отвечает Уолт, поднимая бокал с вином и делая большой глоток. — Ты закончил с этим?

Он внезапно встает и тянется к тарелке Мэтью, заставляя своего брата быстро доедать последний кусочек, прежде чем он упустит шанс.

— Эй! Я все еще...

— Рад, что ты смог остаться на ужин, но мне рано вставать.

Его тон ясно говорит: «Ты злоупотребил своим гостеприимством».

Затем он поворачивается к кухне, унося тарелку Мэтью.

Мэтью смотрит на меня в поисках поддержки, но я ни за что не выйду на ринг от его имени.

— Я понимаю это громко и ясно, — кричит Мэтью со смехом и качает головой.

Затем он допивает остатки вина и встает.

— Элизабет, проводишь меня?

Я делаю, как он просит, хотя и хочу быстро попрощаться, чтобы поспешить обратно на кухню и помочь с уборкой.

— Большое тебе спасибо за то, что познакомил меня с Надеждой. Все это так волнующе, даже если из этого ничего не выйдет.

Он натягивает куртку.

— Все получится, — говорит он, полный уверенности, прежде чем наклониться и поцеловать меня в щеку. — Я напишу тебе позже на этой неделе. Может быть, мы сможем поужинать или еще что-нибудь.

Я слышу звон посуды на кухне, поэтому быстро соглашаюсь и начинаю пятиться назад.

— Да, давай сделаем это.

Уолт уже стоит у раковины спиной ко мне, оттирая посуду губкой, когда я спешу на кухню.

— Вот, дай мне, — говорю я, дотрагиваясь до его предплечья, чтобы привлечь его внимание.

Его мышцы напрягаются под моей рукой, и я быстро отдергиваюсь, сразу же сожалея, что прикоснулась к нему.

— Все в порядке. Я справлюсь.

— Но ты приготовил ужин, и это, должно быть, заняло целую вечность. Все было действительно потрясающе вкусно. Я хотела сказать тебе это, пока мы ели, но Мэтью не переставал говорить ни на полсекунды, — я смеюсь.

Уолт не отвечает и не отдает губку, поэтому я пытаюсь забрать ее у него.

— Я сказал, я справлюсь.

Я напрягаюсь, услышав раздражение в его голосе, отступаю назад и опускаю руки.

Наступает оглушительная тишина, а затем он тянется за другой тарелкой и отпускает меня со словами:

— Спокойной ночи, Элизабет.

Не зная, что еще сказать, я отступаю обратно в свою комнату, счастливая быть за закрытой дверью, чтобы не бояться, что он увидит, как расстроило меня его настроение.

Боже, он бесит.

Полная противоположность своему брату.

С Мэтью это солнечные и счастливые дни. С Уолтом все наоборот. Я думала, что мы постепенно приближаемся к дружбе, и если не к этому, то, по крайней мере, к взаимному уважению друг к другу.

Сегодня вечером все выглядит так, как будто последних нескольких дней никогда и не было. Как будто мы вернулись к исходной точке, и эта мысль еще больше укрепляется в течение следующих нескольких дней.

По вторникам, средам и четвергам он работает так допоздна, что я даже не успеваю застать его перед сном. Его отсутствие делает наше взаимодействие в понедельник, кажется, еще более угрожающим, как будто, оставленные сами по себе, мои сорняки неуверенности полностью выходят из-под контроля. Я начинаю задаваться вопросом, не сердится ли он на меня за что-нибудь. Может быть, я оставляю слишком много беспорядка на кухне после приготовления завтрака, поэтому я стараюсь навести там безупречный порядок, прежде чем удалиться в библиотеку на работу. Может быть, он хочет, чтобы я выписала еще один чек на ковер, поэтому я оставляю его у него на столе, хотя мне больно брать деньги из своих сбережений. Может быть, он раздражен тем, что я не вношу свой вклад в покупку продуктов, поэтому я обязательно покупаю в магазине кое-что необходимое в четверг вечером. Я пеку печенье с шоколадной крошкой и оставляю его с запиской, чтобы он съел столько, сколько захочет. Я покупаю цветы в магазине за углом, чтобы украсить стол в галерее у входа. На следующее утро я обнаруживаю, что он перенес вазу в библиотеку.

В пятницу я ненадолго застаю его, когда возвращаюсь домой с занятий йогой. Мое тело начинало ненавидеть меня за все те часы, которые я проводила перед своим мольбертом. Боли и спазмы увеличивались сами по себе, поэтому я решила попробовать место с восторженными отзывами.

В студии было жарко, так что к концу занятия я вспотела с головы до ног. Добавьте к этому мою быструю прогулку обратно в квартиру, и я отчаянно хочу сорвать с себя куртку и шарф, как только выхожу из лифта. Я даже не успеваю пройти мимо входа, как раздеваюсь до спортивного лифчика и леггинсов, и в тот момент, когда мои верхние слои одежды свалены у моих ног, я поднимаю глаза и вижу, что Уолт смотрит на меня с другого конца коридора.

О Господи.

— Я все уберу, — смущенно говорю я, предполагая, что именно поэтому он смотрит на меня с таким суровым выражением лица.

Он, вероятно, предполагает, что я оставляю свои вещи там, где мне нравится, и позволяю горничным забрать их позже, но это не так. Никогда.

Как бы в доказательство своей правоты, я тут же наклоняюсь и начинаю собирать свои вещи. Когда я заканчиваю и поднимаю взгляд, Уолта там больше нет.

— Я тоже рада тебя видеть, — шепчу я себе под нос, более чем немного раздраженная.

Для меня это переломный момент, эта странная игра, в которую он, похоже, намерен играть. Если у него есть проблемы со мной, он может просто, черт возьми, сказать об этом.

Я бросаю одежду в своей комнате и продолжаю идти по коридору, заглядывая в его кабинет, чтобы обнаружить, что его там нет. Не желая пока сдаваться, я направляюсь в его комнату.

Как правило, у меня не входит в привычку приближаться к его спальне по понятным причинам. Однако прямо сейчас мой темперамент стер всякое чувство приличия.

— Уолт? — спрашиваю я, стуча кулаком в его дверь. — Можно тебя на пару слов?

Дверь немедленно распахивается, и он маячит с другой стороны, почему-то больше, чем я помню. Его кроссовки в руке вместе с AirPods. Он явно собирается уходить, но я преграждаю ему путь.

— Что бы тебе ни понадобилось, мы можем обсудить это, когда я вернусь.