Глава 21

Мои губы приоткрываются, и надежда наполняет меня, как гелий наполняет воздушный шар. Воздух между нами наполнен невысказанными словами. Мой взгляд падает на его губы, и я наклоняюсь вперед, отрываясь от подушки, мой подбородок лишь слегка приподнимается. Все это вдруг кажется таким простым. Мы вдвоем вместе.

Если он не наклонится, это сделаю я.

Или я бы…

Если бы я вдруг не вспомнила ту ночь, когда поцеловала его в галерее у входа, ночь, которая была так похожа на эту. Тогда он отвернулся от меня, и думать о его отпоре до сих пор больно, даже сейчас.

Я поджимаю губы и отвожу взгляд.

Уолт замечает мое отступление и отпускает меня, пытаясь встать. Он желает мне спокойной ночи, выходя за дверь, а я смотрю на него в своей темной комнате, желая, чтобы между нами все было по-другому.

Чтобы он меня хотел.

Утром он — первое, о чем я думаю. Я отбрасываю одеяла в сторону и спешу на кухню, горя желанием увидеть его. Я хотела бы поблагодарить его за вчерашний вечер. Он был неожиданным источником доброты в трудный день.

Я готовлю себе завтрак и кофе и сажусь за стол, медленно ем, каждые пять секунд бросая взгляд на дверь, только чтобы понять, загружая посуду в посудомоечную машину, что он уже ушел на весь день. Его пустая кофейная чашка, перевернутая вверх дном на верхней полке, — тому доказательство.

Я также не вижу его в тот вечер.

Я отмахиваюсь от этого как от аномалии, но проходит еще один день, а он все еще остается тенью в квартире. Я знаю, что он был дома, только потому, что к тому времени, как я просыпаюсь утром, в посудомоечную машину загружается другая кофейная чашка. На этот раз его айпад тоже лежит на кухонном островке. Должно быть, он просыпается и уходит на работу ни свет ни заря и остается там до позднего вечера. Я помню кое-что, что он сказал в ночь сбора средств о том, чтобы держаться на расстоянии и стараться не вторгаться в мое личное пространство.

Я думаю, он снова это делает, и мне это не нравится.

Как бы абсурдно это ни звучало, я начинаю скучать по нему.

Скучаю по нему!

По такому человеку, как Уолт!

Я сама с трудом в это верю.

Конечно, я заставляю себя работать. У меня нет другого выбора. У меня есть всего три недели, чтобы собрать коллекцию для Надежды. Она связалась со мной по электронной почте, чтобы подтвердить, что я на верном пути, и я отправила ей фотографии нескольких готовых работ. К счастью, они ей, похоже, действительно понравились, так что, по крайней мере, у меня это получилось.

Теперь, если бы только Уолт вернулся домой…

Чем дольше мы остаемся порознь, тем больше я понимаю, что соглашение между нами в его нынешнем виде не будет работать вечно. Мы играем в игру, и это похоже на бег с завязанными глазами. Вместо того чтобы мчаться навстречу друг другу с головокружительной скоростью, мы бежим в совершенно противоположных направлениях. Цель проста: кто дольше другого сможет избегать признания в своих чувствах? Кто сможет больше держаться подальше?

Это самая скучная игра в мире. На самом деле так скучно, что я начинаю думать, что, возможно, не против покончить с этим, даже если я проиграю, даже если это у меня будет разбито сердце.

Просто альтернатива — это постоянное состояние недоумения, что может произойти между нами, — сводит меня с ума.

К сожалению, Уолт сделал невозможным окончание игры, потому что его никогда не бывает дома.

В пятницу утром я потягиваю кофе в библиотеке, перебираю цветовую палитру для нового произведения, когда мне приходит в голову безрассудная идея прийти к Уолту на ланч в его офис.

Эта концепция подобна удару молнии, возвращающему меня к жизни. Мне так не терпится, что я вскакиваю со стула и кладу мастихин (прим. тонкая упругая лопаточка, которой художник-живописец наносит грунт на полотно и удаляет лишнюю краску), только чтобы понять, что еще только 9:00. Не совсем обеденное время.

Хорошо.

Я возвращаюсь к работе — немного более мрачная, чем раньше, — и заставляю себя быть продуктивной примерно до 11:00, затем бросаюсь к своему шкафу и перебираю одежду, выбрасывая один наряд за другим без видимой причины. Мне даже не нужно переодеваться. Одежда, которая на мне, в порядке, и все же, мне кажется, что если я собираюсь появиться на работе Уолта, мне следует надеть что-то другое, кроме джинсов. Не говоря уже о том, что весна наконец-то решила выглянуть наружу, поэтому я надеваю мягкую облегающую белую футболку и сочетаю ее с короткой юбкой с запахом, завязывающейся небольшим бантом с левой стороны. Как всегда, я надеваю свои ботинки «Док Мартенс» и украшения.

Я трачу время на то, чтобы придать волосам мягкие завитки и нанести макияж. Мне нравится общая атмосфера, которую я создала. Я стараюсь, не слишком стараясь. Мой наряд говорит: «О, я так одеваюсь каждый день, что такого?». Мое нутро говорит: «Э-э-э, ты уверена, что удивить Уолта — хорошая идея?»

К 12:30 я выхожу за дверь и направляюсь в кафе дальше по улице. Я не думаю, что смогу переварить больше, чем простой сэндвич, поэтому я заказываю для нас два сэндвича с несколькими гарнирами, которые мне посоветовал хозяин.

«Диомедика» находится достаточно близко к квартире Уолта, чтобы я могла дойти туда пешком после того, как выйду из кафе. Всего через несколько минут я стою за сверкающими стеклянными дверями с нашим обедом в руках.

Двери открываются, и я вхожу, затем на мгновение замираю при виде охраны.

Здесь как в Форт-Ноксе (прим. военная база США).

Сотрудники суетятся и быстро проносятся, приходя и уходя с обеда. Есть два контрольно-пропускных пункта, где сотрудники, которые входят, могут отсканировать свои бейджи, а затем пройти мимо турникета и охранника.

Я стою посреди фойе, перекрывая движение.

Я, должно быть, выделяюсь, как белая ворона, потому что проходящая мимо женщина сжалилась надо мной.

— Ты доставляешь кому-то обед? — она указывает налево. — Ты можешь обратиться в службу поддержки, и они передадут это нужному человеку.

Конечно, хорошо. Я действительно выгляжу так, как будто могла бы быть разносчиком еды. Я имею в виду, что я не совсем одета по офисному дресс-коду в своей кокетливой юбке. Как бы то ни было, ее совет действительно полезен. Поблагодарив ее, я направляюсь прямо к столу, чтобы объяснить свою ситуацию. Я знаю, что могла бы просто позвонить Уолту и сообщить ему, что я здесь, но есть множество причин, по которым я не хочу этого делать. Для начала, я хочу, чтобы мое появление здесь было сюрпризом. В глубине души я беспокоюсь, что он точно не будет рад меня видеть. Мы не так уж далеко ушли от того времени, когда я должна была связываться с ним только в случае крайней необходимости. Боже милостивый, возможно, это была плохая идея.

— Мисс? Могу я вам чем-нибудь помочь?

Служащая справочной службы спрашивает меня об этом после того, как я колеблюсь между уходом и пребыванием здесь. Я поворачивалась на пятках туда-сюда около полудюжины раз. Я уверена, что выгляжу так, будто сошла с ума.

— Эээ... да. — Я поднимаю коричневый бумажный пакет из кафе. — Я пытаюсь донести это до мистера Дженнингса.

Без энтузиазма она говорит:

— Хорошо, отдай это мне, и я возьму это на себя.

Я выдаю что-то вроде умоляющей, полу искривлённой улыбки.

— Есть ли какой-нибудь способ, которым я могла бы сама это сделать?

Она тихонько посмеивается, как будто не может поверить, что я вообще задала этот вопрос.

— Прости. Никому не разрешается подниматься наверх без специального разрешения.

— Это то, с чем вы могли бы мне помочь?

Выражение ее лица говорит о том, что я только что усложнила ее работу в сто раз.

— Он ждет тебя?

Я съеживаюсь.

— Не совсем, но я его знаю. Вообще-то, я его жена.

Вау, произносить это вслух все еще звучит странно. Как будто я сама в это не верю, и, наверное, поэтому она тоже в это не верит.

— Могу я взглянуть на какое-нибудь удостоверение личности? — спрашивает она, приподняв бровь.

Вот дерьмо.

Я не меняла свою фамилию. Согласно моим документам, я все еще Элизабет Брайтон.

Я говорю ей об этом, и она хмурится.

— Без какого-либо способа подтвердить вашу личность я не могу просто отпустить вас. Я могу ему позвонить?

Она начинает поднимать телефон, и я бросаюсь вперед, протягивая руку, как будто блокирую ее.

— Нет, нет, не делайте этого. Это испортит сюрприз. Вот, дайте мне... — я оглядываюсь вокруг, пытаясь найти что-нибудь, что могло бы помочь. Мой взгляд натыкается на газету, забытую в гостиной у окна. Я щелкаю пальцами.

— Вы можете найти нас в Интернете!

— Что?

— Да, посмотрите нашу свадьбу. Там есть наши фотографии и все такое.

— Это не совсем стандартный протокол, — говорит она, поджимая губы, когда включает компьютер, щелкая мышкой.

Я съеживаюсь.

— Я знаю. Мне неприятно просить вас об этом. Я просто подумала, что было бы забавно, если бы я удивила его.

Она набирает что-то на клавиатуре, а затем наклоняется, чтобы изучить экран, переводя взгляд с него на меня, затем снова на него.

— Как, вы сказали, вас зовут?

— Элизабет Брайтон, — говорю я.

— Вы двое поженились в здании суда?

Я улыбаюсь.

— Да. На фотографии я должна быть в платье с леопардовым принтом.

— Ну, это определенно вы, — говорит она со смехом и качает головой. — Хорошо. Дайте свое удостоверение личности, чтобы я могла отсканировать его, а затем я попрошу кого-нибудь сопроводить вас наверх.

Несколько минут спустя я стою плечом к плечу в лифте с мускулистым охранником. Ну, не совсем плечом к плечу. Больше похоже на плечо к бедру. Этот парень просто огромен. Он в четыре раза больше меня и заинтересован только в том, чтобы делать свою работу. Его глаза устремлены прямо перед собой. Его большие пальцы просунуты за пояс. Его рот неулыбчив. Похоже, он не хочет говорить, поэтому я не давлю на него.

Лифт прибывает на двадцатый этаж, и затем мы выходим вместе.