Когда музыка смолкла среди привычных хлопков, каждый замер в ожидании. Президент снова возвысил голос:

- Дамы и господа, прошу держать себя свободно. Мы на танцах, а не на общественном собрании.

Роджерс усадил партнершу и принес ей мороженое. Наклоняясь, он отметил, как учащенно поднимается и опускается ее грудь.

- Дамы и господа!-бесконечному перерыву наступил конец.- Не сомневаюсь, что вы жаждете сию же минуту освободиться от чувства мучительной неизвестности. Я назову вам этих лиц. Номер Тридцать седьмой!

Какой-то мужчина вскочил со страшным придушенным воплем.

- Молчать!

Несчастный подавился собственным криком, и, всхлипывая, забормотал:

- Да чтобы я - да у меня и в мыслях не было, клянусь чем угодно - я ни в чем не виноват.

- Молчать. Вы проявили неосторожность. С вами разберутся.

Если у вас есть что сказать в защиту собственной глупости, я выслушаю вас позже. Сядьте.

Номер Тридцать седьмой рухнул на стул- Чтобы вытереть испарину, он пропихнул под маску носовой платок. К нему подошли и встали рядом двое высоких мужчин. Все прочие отпрянули с инстинктивным отвращением здоровых людей к пораженному смертельным недугом.

Заиграл граммофон.

- Дамы и господа, я называю предателя. Номер Двадцать первый, выйдите вперед.

Роджерс вышел вперед. Страх и омерзение, излучаемые сорока семью парами глаз, прошибали его насквозь. Бедняга Джукс испустил новый вопль:

- О господи! О господи!

- Молчать! Номер Двадцать первый, снимите маску.

Предатель стянул с лица плотный бархат. Все с острой ненавистью пожирали его глазами.

- Номер Тридцать седьмой, вы привели сюда этого человека, назвав его Джозефом Роджерсом, бывшим вторым лакеем в услужении у герцогини Денверской, уволенным за мелкое воровство. Вы проверили?

- Проверял, и еще как проверял! Видит бог, все было без обмана. Его опознали два других слуги. Я наводил справки. Все про него подтвердилось, клянусь небом.

Президент бросил взгляд на листок, что лежал перед ним, затем снова посмотрел на часы:

-- Дамы и господа, прошу приглашать партнеров...

Номер Двадцать первый стоял неподвижно; руки ему завернули за спину и связали, на кисти надели наручники, а вокруг него двигалась в танце сама судьба. Танец кончился, раздались хлопки, прозвучавшие как рукоплескания толпы у гильотины в предвкушении свежей крови.

- Номер Двадцать первый, вы были представлены как Джозеф Роджерс, лакей, уволенный за кражу. Это ваше настоящее имя?

- Нет.

- Так кто же вы?

- Питер Гибель Бридон Уимзи.

- Мы считали вас мертвым.

- Естественно. Именно так вы и должны были считать.

- Что случилось с настоящим Джозефом Роджерсом?

- Он умер за границей. Я занял его место. Должен сказать, что с ваших людей нельзя спрашивать за то, что они меня не распознали. Я не просто занял место Роджерса - я стал Роджерсом.

Даже тогда, когда меня никто не мог видеть, я ходил как Роджерс, спал как Роджерс, читал книги Роджерса и носил его одежду.

В конце концов я начал думать почти как Роджерс. Добиться успешного перевоплощения можно только одним путем - не давать себе и малейшей поблажки.

- Понимаю. Ограбление вашей собственной квартиры было подстроено?

- Разумеется.

- И вы допустили ограбление вдовствующей герцогини, вашей матушки?

- Допустил. Уродливая была диадема, человек с хорошим вкусом не станет по ней сокрушаться. Кстати, нельзя ли мне закурить?

- Нельзя. Дамы и господа...

Танец напоминал автоматическое дрыганье марионеток - руки подергивались, ноги заплетались. Пленник наблюдал за танцорами с видом критическим и в то же время отрешенным.

- Номера Пятнадцатый, Двадцать второй и Сорок девятый, вы вели наблюдение за арестованным. Он пытался вступить с кем-нибудь в контакт?

- Не пытался,- ответил за всех номер Двадцать второй.

Его письма и посылки просматривались, телефон прослушивался, за его передвижениями следили. Водопроводные и канализационные трубы в его доме также были под наблюдением на предмет возможного перестукивания морзянкой.

- Вы отвечаете за свои слова?

- Целиком и полностью.

- Арестованный, имелись ли у вас в этой операции сообщники? Говорите правду, в противном случае вам будет еще хуже,

чем можно ожидать.

- У меня не было сообщников. Я не видел необходимости рисковать.

- Возможно. Тем не менее отнюдь не помешает надлежащим образом позаботиться об этом типе из Скотленд-Ярда - как его там? - Паркере. А также о личном камердинере арестованного Мервине Бантере и, вероятно, о его матери и сестре. Брат его осел и дурак, так что мне кажется маловероятным, чтобы арестованный посвящал его в свои тайны. В данном случае, полагаю, можно ограничиться предупредительным наблюдением.

Судя по всему, пленник впервые за весь вечер утратил спокойствие.

- Сэр, уверяю вас, мои матушка и сестра не знают ровным счетом ничего, что могло бы представлять для Общества малейшую опасность.

- Вам следовало раньше о них подумать. Дамы и господа, прошу вас...

- Нет! Нет! - пародия на светский прием стала для собравшихся уже и физически непереносимой.- Нет! Кончайте с ним.

Хватит! Нужно расходиться. Тут оставаться опасно. Полиция...

- Молчать! - Президент обвел взглядом толпу. От нее исходила опасность. Он уступил: - Хорошо. Уведите арестованного и успокойте, подвергнув обработке номер четыре. И потрудитесь сперва подробно объяснить ему, в чем она заключается.

- А-а! - глаза присутствующих загорелись волчьим злорадством. Уимзи почувствовал, как его руки зажали в железной хватке.

- Минутку! Ради всего святого, дайте мне умереть по-человечески.

- И об этом следовало подумать раньше. Уведите его. Дамы и господа, можете быть довольны - он умрет медленной смертью.

- Остановитесь! Погодите! - в отчаянии крикнул Уимзи.- Дайте мне сказать. Я прошу не о жизни, только о быстрой смерти.

У меня - у меня есть что предложить в обмен.

- В обмен?

- Да.

- Мы не вступаем в сделки с предателями.

- Знаю - но выслушайте меня. Вы думаете, что я этого не предусмотрел? Не такой уж я сумасшедший. Я оставил письмо.

- Ага! Вот это интересно. Письмо. И кому же?

- Полиции. Если я не вернусь домой к утру...

- То?

- То письмо будет вскрыто.

- Сэр,-вмешался Номер Пятнадцатый,-он блефует. Никаких писем арестованный не отправлял. Он много месяцев находился под пристальным наблюдением.

- Да позвольте же мне сказать. Я оставил письмо еще до того, как поселился в Ламбете.

- Тогда в нем не может быть ничего ценного.

- И тем не менее есть.

- Что?

- Шифр моего сейфа.

- Неужто? Сейф в доме этого человека обследовали?

- Да, сэр.

- Содержимое?

- Ничего важного, сэр. Общая структура нашей организации - адрес этого дома - все это легко изменить и прикрыть за одну ночь.

Уимзи улыбнулся:

- А вы осмотрели встроенный в сейф тайник?

Наступило молчание.

- Вы слышали, что он сказал? отрывисто бросил Президент.- Вы обнаружили тайник?

- Сэр, там не было никакого тайника. Он пытается взять нас на пушку.

- Мне весьма неприятно вам возражать,- заметил Уимзи, пытаясь вернуть своему голосу ровный, светский тон,- но, боюсь, вы и в самом деле проглядели тайник.

- Ладно,- сказал Президент,- и что же, как вы утверждаете, находится в этом пресловутом тайнике?

- Имена всех членов настоящего Общества вкупе с их адресами, фотографиями и отпечатками пальцев.

- Что?!

Во всех глазах мелькнул безобразный ужас. Уимзи по-прежнему обращался только к Президенту, глядя ему прямо в лицо.

- Объясните, как вам удалось завладеть этой информацией?

- Да, видите ли, подзанялся немного персональным сыском.

- Но ведь за вами велось наблюдение.

- Справедливо. Отпечатки пальцев соглядатаев украшают первый лист моей скромной коллекции.