Глава 12

— Сначала снимаем обувь, — сказала Харлоу. Она говорила приглушенным тоном, каким говорят на похоронах или воскресной мессе. — Затем нужно очиститься огнем.

Я снова была в полном неведении. Но в тот момент я была абсолютным обманщиком, и я притворялась до тех пор, пока у меня не получалось.

Ритуальное пространство располагалось напротив кампуса, за художественным корпусом. Было странно проходить мимо ультрасовременной клиники, где я должна была проходить процедуры, затем по короткой дорожке, обсаженной высокими, густыми живыми изгородями, которые были на грани зарастания, а затем к этому месту.

Это была церковь, насколько в моей голове сохранялся образ церкви. Однако я этого не говорила, учитывая ее реакцию на это слово ранее.

Это был небольшой готический собор, и я не удивилась, когда подняла глаза и увидела двух ухмыляющихся горгулий с крыльями летучей мыши среди нескольких вырезанных из камня черепов. На каждом из черепов была вырезана каменная корона, а на ней была выгравирована стертая временем надпись.

С того места, где мы находились, я не могла разобрать ничего из надписей, а когда я спросила, Харлоу отмахнулась от меня и сказала, что понятия не имеет.

Это было похоже на ложь. Мне показалось, что Харлоу точно знала, что за надписи были на коронах.

Когда мы босиком прошли через высокий сводчатый каменный вестибюль, она остановилась рядом с тяжелым деревянным шкафчиком, на котором за тремя потускневшими серебряными тарелками выстроились стопки твердых темных дисков.

— Очисть себя огнем, — сказала она, взяла диск, разломила его пополам и протянула мне кусок. Она взяла длинную деревянную спичку, провела ею по краю шкафа, где была серебряная напиленная поверхность, и она с треском вспыхнула.

Она протянула его, и я посмотрела на нее, все ещё не зная, что делать дальше.

— Вы, Высшие, всегда забываете о ритуале, — сказала она со вздохом. — То есть те немногие из вас, кто в наши дни вообще утруждает себя соблюдением ритуалов.

Она поднесла спичку к краю моего диска и дала ей вспыхнуть красным светом. Она повторила то же для себя.

Она положила горящий конец спички на серебряную тарелку и подняла дымящийся диск над головой.

Она закрыла глаза и сказала:

Богиня времени, Бог ночи, очисти это тело и наставь его на путь истинный.

Я повторила за ней, сама произнося слова, и даже когда я их произнесла, я поняла, что они не мои. Я чувствовала покалывание на языке, как в те разы, когда ела что-нибудь с гвоздикой. У меня была аллергия, и первой реакцией было ощущение покалывания.

Была ли у меня аллергия на слова?

У дыма от диска был слегка приторный аромат гвоздики, но также корицы и других запахов, которые я не могла определить. Но все они были землистыми и натуральными. В них не было ничего химического.

Харлоу снова повторила эти слова и провела дымом диска по своему телу, как будто умывалась водой. Я последовала ее примеру, и мой язык стал на шаг ближе к болезненному. Я чувствовала, что если продолжу, то очень скоро мне станет больно.

Когда она открыла глаза, я выдохнула с облегчением.

— Это было странно, — сказала я. — Не думаю, что я должна была произносить эти слова. Должно быть, я что-то упускаю.

— Ты — Высшая, большинство из вас рано теряют интерес к ритуалу, но в прошлом году ты пробиралась сюда вместе со мной. Вот почему я хотела попробовать это снова в этом году, чтобы убедиться, что ты все еще можешь войти.

— Почему я не могу войти? — спросила я.

И она посмотрела на меня так, словно раздумывала, как много рассказать.

Наконец, она положила свой дымящийся диск на серебряную тарелку рядом со спичкой и сказала:

— Ты действительно не похожа на себя.

— Я хотела убедиться, что ты все еще можешь делать то же самое, что и в прошлом году.

— Я тот же самый человек. Просто все как в тумане, — ответила я. — Я чувствую то же самое. Я — просто я.

Она взяла у меня диск, положила его рядом со своим и улыбнулась.

— Давай посмотрим, сможешь ли ты это сделать.

Она протянула мне руку, и я взял ее, проходя вместе с ней сквозь оставшийся дым. К моему удивлению, мы вошли в каменное помещение, очень похожее на церковь, и там уже были люди. Других студентов, Низших, я могла отличить по тому, как они вели себя и одевались. Я уже могла подсознательно разделять два разных класса здесь, в Кримсон, так что, возможно, моей расшатанной голове становилось лучше.

Она отвела меня в центр, где мы склонили головы и закрыли глаза. Я не знала, что я должна была говорить в этот момент, но она была тиха, словно в молитве. Только я не знала, можно ли назвать это молитвой.

Я воспользовалась этим моментом, чтобы осмотреться, и нашла пару знакомых лиц, но большинство других посетителей были старше и, следовательно, незнакомы мне.

Высшие не смешивались с Низшими, кроме тех, кто непосредственно учился в их классах. Не то чтобы я собиралась пойти на вечеринку Низших или тусоваться с их компанией. Находиться рядом с Харлоу и желать Люка — уже переходило все границы, и я это знала.

Я задавалась вопросом, что случилось с сестрой Люка Марианной и была ли я каким-то образом причастна к этому.

Я повернулась к передней части комнаты и посмотрела на витражное стекло. Если не считать отсутствия скамей или алтаря, это было похоже на церковь. Однако на витражах было изображено много разных сцен. Королевские особы со скелетообразными головами сражались на своих гигантских лошадях, а под ними под копытами лошадей были размолоты черепа сотен людей.

Мне стало интересно, о чем эта история, и внезапно мне захотелось увидеть изображение Христа на кресте. Я всегда находила это слишком жутким, но это ритуальное пространство Низших вызывало такое желание.

Я закрыла глаза и снова склонила голову, чувствуя себя неловко и неуверенно. Но через несколько ударов сердца я услышала это, как вой сирены. Низкий, ровный стук в ушах идеально совпадал с моим сердцебиением.

Трам. Трам. Трам.

Трам-м-м-м.

С каждой секундой он становился громче, и я почувствовала знакомое напряжение в животе прямо под пупком. Это было физическое притяжение, тянущее меня куда-то еще, не сюда.

Я посмотрела вверх, не открывая глаз, и обнаружила перед собой вращающуюся черную дыру. Она кружилась и пульсировала в такт ритму, и я была очарована ее внезапным появлением.

Свет начал просачиваться из-за краев дыры, и я почувствовала необходимость просунуть в нее голову, чтобы осмотреться. Она звала меня.

Я сделала шаг вперед, затем еще один, все еще не открывая глаз и все еще в состоянии видеть дыру передо мной. Я подняла ногу, чтобы сделать еще один шаг, когда почувствовала, как чья-то рука схватила меня за плечо, и голос Люка произнес:

— Какого черта ты делаешь, Уиллоу?

Мои глаза распахнулись, и мне показалось, что с моей груди свалился огромный груз. Я сделала глубокий вдох, и ко мне вернулось зрение. Яркие огни и краски взорвались вокруг меня, когда солнечный свет отразился от витражей, создавая калейдоскоп красивых узоров на полу.

— Я не знаю, — ответила я и со свистом выдохнула. — Это было похоже на…

Я не закончила, потому что не могла этого объяснить. Черная дыра открывалась, и я слышала звуки вместе со светом. Голоса, некоторые из них звали меня по имени.

— На что? — мягко спросил он, когда глаза Харлоу открылись, и она посмотрела на меня.

— Я не могу, — сказала я и съежилась. — Я имею в виду, трудно объяснить то, что я увидела, но это было похоже на другой мир внутри водоворота тьмы.

— Ты в порядке? У тебя был приступ?

Харлоу ахнула, положив тыльную сторону ладони мне на лоб.

У нее жар. Я должна отвести ее обратно в ее комнату.

— Я провожу ее, — сказал Люк. — Я могу поддержать ее, если ей понадобится помощь, чтобы идти.

Я действительно чувствовала слабость, и моя голова все еще пульсировала, только на этот раз это не соответствовало ни ударам, ни тому, что я слышала снаружи.

Я просто чувствовала себя так, как будто у меня был жар, как будто я боролся с инфекцией.

Я кивнула и позволила ему обнять себя, когда мы покидали место ритуала. Я все еще хотела назвать это церковью, но теперь это казалось таким глупым аргументом. Низшие могли называть это как угодно.

— Что там произошло? — спросил Люк, когда мы отошли за пределы слышимости кого-либо еще. — Мне показалось, что ты была не в себе.

Мы пошли по тропинке между живыми изгородями, и я сказала:

— Я не знаю. Я чувствовала странный пульс в церкви. Я имею в виду ритуальное пространство.

— Тебе не нужно беспокоиться о том, чтобы называть это церковью рядом со мной, — засмеялся он. — Очевидно, я не традиционалист, иначе я бы с тобой не тусовался.

— Почему это имеет значение? — спросила я.

Я знаю что-то подобное только как церковь. Почему Харлоу расстроилась, когда я так это назвала?

— Церковь — это для старых времен, — сказал он. — До раскола, помнишь? Высшие и Низшие раньше смешивались через классовые барьеры, но этого больше не происходит. Церковь была предназначена для Высших, но честно? Я даже не знаю, важна ли она для вас теперь. Наука взяла верх, и Высшие гордятся тем, что логика и рациональное мышление преобладают над духовностью.

Раньше я не была такой надоедливой, верно? — спросила я, подавленная. — Все это не имеет смысла. Почему бы просто не объединить людей, чтобы все они были равны, вместо того чтобы разделять их?

— Откуда мне знать? — сказал он, пожимая плечами. — Я Низший. Ничто из этого не обсуждается в нашем кругу.

Затем я замолчала, не зная, что ему сказать. Я хотела бы защитить эту практику, но мне это казалось странным и неправильным. И я ничего об этом не знала. У меня в голове было мутное, туманенное ощущение, когда я пыталась вспомнить подробности раскола.

Это было неловко с Люком, единственное, что всегда висело в воздухе между нами. Похоже на глубокую трещину во всем, что мы делали, что мы говорили, каждый раз, когда мы прикасались друг к другу. Пропасть была такой глубокой, что дно было непостижимо, и ничто не могло закрыть ее.