ГЛАВА 30

Танос в крайнем ужасе уставился на рычащего и шипящего Итона в противоположной стороне комнаты. У него удлинились ногти, из-за чего окровавленные пальцы стали походить на узловатое продолжение прижатых к бокам рук. А его глаза горели огнём.

Рядом с собой Танос слышал стук сердца и чуял страх Париса, жалея, что события вышли из-под контроля раньше, чем удалось увести его прочь. Нечто, то заболевание, которое отравляло душу Итона, жило за счёт страха и сейчас получило его вдоволь.

Кожа сильно натянулась на лице старейшины, и каждый раз, когда тот рычал или оскаливал выросшие и заострившиеся клыки, Танос опасался, как бы она не лопнула и не свернулась подобно резине. Ангелоподобные черты пропали, похороненные под свирепостью другой личности Итона.

Танос всегда знал, что эта схватка рано или поздно наступит, и напрягся, готовясь к бою. Стоя лицом к лицу с господином, он ни в малейшей степени не был удивлён, что его смерть приходит в обличье того, кто подарил жизнь.

Больше всего его беспокоила реальная возможность того, что Парис, подобно Чарли, станет невинной жертвой. Ведь ни в прошлом, ни сейчас у Таноса не находилось смелости убить своего старейшину.

— Не делай этого, Итон. — Танос понимал тщетность просьб, так же, как и осознавал, что они оба обречены.

Итон слегка прищурился, но Таносу хватило этого знака — господин стремительно рванулся вперёд.

Танос тут же выскочил в центр комнаты, вступая в схватку со свирепым вампиром. Тот поднял руку, готовясь нанести удар по лицу первообращённого, и когда она опустилась с беспощадностью и точностью гильотины, смертельно опасные ногти взрезали тонкий верхний слой кожи на здоровой стороне лица.

Танос невольно выругался и отскочил назад, и его вскрик одновременно означал боль и служил предупреждением тому, кто тянулся к нему когтями с намерением причинить ещё больше вреда.

«Изворотливая дрянь, бьёт сразу по слабому месту», — подумал Танос, но был уже на шаг впереди Итона. Он знал, как дерётся старейшина, годами изучал его движения и понимал, что дьявол напротив без малейших угрызений совести использует ради получения желаемого любую душевную слабость.

Поэтому позволил нанести первый удар, ведь следующий, более серьёзный, должен был исходить от него самого. Танос много лет учился скрывать чувства от Итона и смог застать его врасплох, схватив за одно из запястий и запустив ногти глубоко в плоть. Уставился в злобные глаза напротив и, когда Итон обнажил зубы и взвыл от боли, вывернул захват, воздух разрезал громкий хруст сломанной кости, и рука выгнулась под уродливым углом.

— Да-а-а… — заорал Итон и потянул руку вместе с Таносом к своей груди. Его силу не умаляли даже сломанные кости. — Вот чего я ждал. Давай, Танос. Чего же ждёшь ты?

Всё тело Таноса переполняла ярость. В этой форме Итон был животным, и Танос знал, что в итоге один из них умрёт. Если сгинуть суждено именно ему, то пусть боги помогут мужчине за его спиной.

Танос отвлёкся на эту мысль и понял, что совершил ошибку. Он потерял бдительность всего на пару секунд, однако Итон заметил это и выбросил вперёд свободную руку, чтобы вцепиться в его горло смертельной хваткой.

Танос никогда не чувствовал ничего сильнее и знал, что не может вырваться. Итон развернул их так, что первообращённый спиной ударился об стену, а его ноги оторвались от пола. Пальцы сжались, из-под ногтей потекла кровь. Танос посмотрел через комнату и увидел Париса именно там, где оставил. Тот наблюдал за разворачивающимся перед его глазами ужасом, прижав руки ко рту, по его лицу текли слёзы.

Вампир хотел внушить Парису, что нужно сбежать прежде, чем Итон обратит своё внимание на него. Но они оказались в единственной комнате, из которой человек точно не смог бы сбежать самостоятельно. Судебный зал. И у Таноса не было возможности помочь ему исчезнуть.

Он посмотрел вниз на вампира, которого когда-то считал очаровательным, и там, где когда-то видел родственную душу, теперь различал лишь боль, страдание и тьму, таившуюся в каждом из них.

— Итон… Не вынуждай меня это делать.

Тот опустил его ниже и стиснул горло сильнее. Танос поднял ладони к запястьям и попытался оторвать удерживающие руки.

— Иного пути не осталось.

— Он есть, — умудрился произнести Танос. — Мы помогаем друг другу, когда ноша каждого из нас слишком тяжела. Ты мне это сказал.

— Верно. — Итон наклонился, прижимаясь виском к виску Таноса. — И ты ответил мне, что у тебя нет сердца.

При этих словах Танос повернул голову так, чтобы оказаться лицом к лицу со своим создателем.

— Ты солгал, — произнёс тот. — Тьма, зло — вот что хотят уничтожить боги. Я читаю мысли твоего Париса. Я и есть эта тьма. Я создан для того, чтобы убивать.

— Нет. Это неправда.

Итон отдёрнул пальцы от кожи первообращённого и отступил на шаг, изучая:

— Да, правда.

Танос лишь стоял, глядя на того, с кем шёл по жизни бок о бок, вместе сражался и на пару потерялся во тьме. Итон усмехнулся:

— Подумай обо всех тех женщинах у Дедалуса, о том, что я с ними сделал. Жена на глазах у своего мужа… Подумай о Чарли.

Когда имя Чарли сорвалось с его языка, Танос стиснул зубы. Его тело готовилось к убийству, разум убеждал покончить со всем этим.

— Ты знаешь, что хочешь сделать это, Танос. Ну так сделай! — взревел Итон.

Танос оторвался от стены и навис над господином, бросая вызов, и сдерживался, несмотря на то что тело стремилось повиноваться. Он глянул за плечо Итона на Париса.

Человек шёл через комнату к двум вампирам, его длинные соболиные волосы ниспадали на плечи подобием защиты, и Таносу захотелось, чтобы это спасло его в следующие несколько секунд.

Но затем Парис поднял руки, и Танос вновь посмотрел в глаза Итона, вспыхнувшие голубым. Закрывая их, старейшина проговорил:

— Теперь пора ему нести твоё бремя.

А после в комнате взорвалось плотное облако, и весь мир, каким Танос его знал, перестал существовать.

ЭПИЛОГ I

Зал

Парис проснулся первым.

Глубоко и судорожно вдохнув, он почувствовал, как воздух наполнил и обжёг пустые лёгкие.

«Где я?», — подумал Парис и попытался сесть. Тело не слушалось, руки казались тяжелее свинца. Ощущение было, словно он дважды подрался с кем-то в баре и…

«Господи… О, Господи! Танос. Итон!» Парис действительно был в драке. Драке, которая закончилась странным чёрным облаком из его ладоней, ударившим нападавшего на Таноса старейшину, потом сознание выключилось и вот он тут.

«Чёрт. Вот чёрт. Я… я убил его?»

Парис снова попробовал заставить своё тело работать, и на этот раз ему удалось сесть. Мышцы ныли от напряжения, но когда Парис, наконец, принял вертикальное положение, то заметил Элиаса и Лео. Парни лежали неподалёку на полу, без сознания, как и он секунду назад.

Что, чёрт возьми, с ними случилось? И почему они не приходят в себя?

С трудом поднявшись на ноги и не обращая внимания на боль, Парис подбежал сначала к Лео, одетого во что-то длинное наподобие чёрного с позолотой халата. Он присел возле друга на корточки и увидел, что его грудь поднимается и опускается.

Слава богу! Он дышал, значит, ещё жив.

— Лео, — позвал Парис и потряс парня за плечо. — Лео, очнись.

Голос эхом отразился от стен зала. Парис поднял голову, осмотрелся и понял, что не узнаёт это место.

Оно было огромным.

По периметру возвышались высеченные из камня стены, три из которых опирались на ровную твёрдую поверхность. Парни находились в центральном проходе, по бокам которого стояли ряды сидений, похожих на скамьи. Парис наконец оглянулся туда, где по идее должна была быть передняя часть этого длинного зала, и увидел три массивных трона на помосте.

«Куда, чёрт возьми, мы попали?» Только эта мысль пронеслась в голове, послышался хриплый стон. Парис глянул на Лео и увидел, что веки того задрожали, а потом открылись.

— П… Парис? — произнёс Лео, моргнув несколько раз.

— Лео. Слава богу. Слава богу! — ответил Парис, заправил волосы за ухо и всмотрелся в друга.

Тот потёр лицо ладонями, а потом с таким же трудом, как до этого Парис, попытался сесть. Протянув руку, Парис помог ему, и Лео спросил:

— Что, чёрт подери, случилось?

Парис пожевал нижнюю губу и пожал плечами:

— Не знаю.

Лео прищурился, посмотрел на него, а потом оглянулся. Выругавшись, он вскочил на ноги и крутанулся на месте. Потом, снова оказавшись лицом к лицу с Парисом, спросил:

— Где они?

Парис нахмурился и покачал головой.

— Кто? Где кто?

Лео с силой сжал виски побелевшими пальцами.

— Аласдэр, Василиос и все остальные.

Парис поднял руки в жесте абсолютного непонимания. Лео перевёл взгляд на его ладони и тут же схватил его за запястья.

— Парис, что случилось? Где Танос и Итон? Почему у тебя почернели ладони? — Он посмотрел на Париса в упор и его взгляд стал диким. Его пальцы надавили сильнее, и Парис высвободил руки. — Что ты сделал?

— Ничего, — ответил Парис, сжимая кулаки. — Ничего я не делал.

Лео отвернулся, пропустил свои короткие волосы через пальцы и вдруг замер, увидев Элиаса.

— Чёрт! — Лео подбежал к своему боссу и рухнул рядом на колени.

Парис последовал за ним, всё ещё не имея ни малейшего представления о том, что происходит, и, присев с другой стороны Элиаса в повторяющей Лео позе, спросил:

— Ты знаешь, где мы? Что это за место?

Лео посмотрел на него и ответил:

— Это Зал.

«Это… что? Зал?»

— Мы были здесь с Элиасом и другими до того… до того, как случилось то, что случилось.

— Другими? То есть вампирами из покоев Василиоса?

— Да, — ответил Лео. — Они плюс члены совета. Все собрались тут. Мы говорили о новой иллюстрации в книге… — Лео резко замолчал. — Парис, что случилось? Где Танос и Итон?

Услышав имя старейшины, Парис вздрогнул и, поднявшись, отошёл от своего друга — в тот момент он был не способен поднять на него глаза.

— Парис? — позвал Лео, и Парис зажмурился, желая изо всех сил, чтобы его больше ни о чём не спрашивали. Но он точно знал, что вероятность этого практически равна нулю.