ГЛАВА 24

Лиллиан опустила вуаль на лицо, взяла меня под руку и повела к прибрежной стороне парка. Она вела нас размеренным шагом, но хватка на моей руке была крепкой, и я могла сказать, что она хотела идти быстрее. Мы свернули налево, на набережную Тюильри и присоединились к вечерней толпе, медленно прогуливающейся вдоль Сены.

— Клянусь, как бы я хотела сбить шляпы с этих леди и джентльменов просто, чтобы разбудить их, — сказала она.

— Я как раз подумала о том же. М-мне было так одиноко. Где вы все были?

— Неподалеку, — ответила она, стиснув мою руку. — Но мы должны были быть осторожны. У ван Друда повсюду шпионы. В отеле, в Тюильри, в Мезон-де-кутюр, даже в Лувре. Но Рэйвен и Марлин наблюдали за тобой с крыш, так что, когда ты нам понадобилась сегодня, мы знали, где тебя найти.

— Понадобилась вам? Что-то пошло не так?

— Главный вопрос, всё ли прошло правильно! Но я позволю другим ввести тебя в курс дела. Мы созвали собрание.

Мы перешли по мосту Пон-Нёф на остров Сите.

— Ты знала, — спросила она, — что первое поселение города было здесь, на этом острове? Существует легенда, что первые поселенцы — Парижане, — были выжившими из утраченного города Ис. Их звали людьми с корабля. Вот почему на гербе Парижа изображена лодка, а девизом её является "Fluctuat nec mergitur — её бросают волны, но она не тонет". Некоторые говорят, что выжившие с Ис были фейри. Так что вполне логично, ведь в Париже создано сообщество фейри.

Мы прошли мимо собора Нотр-Дам под бдительным оком гротескных каменных горгулий. Я вздрогнула, вспомнив скульптуру крыс, прогрызающих себе путь из земли.

— Я не видела ни одного фейри с тех пор, как приехала сюда.

Мы подошли к небольшому парку за собором на краю острова. Я огляделась в поисках друзей и фейри, но увидела только старую женщину, которая сидела на скамейке и вязала носки.

— Просто надо знать, где искать, — сказала она. И затем, кивнула старухе: — Бонжур, Мэри.

Мэри с неохотой издала ворчащий звук и щёлкнула спицами. Ограда за её спиной исчезла, оставив только зеленоватый туман — и теперь я заметила, что такого же зелёного оттенка были её постаревшие глаза. Эта зелень напомнила о Жилли. Раньше, чем я успела спросить не была ли эта француженкой-сестрой Жилли Ду, Лиллиан произнесла "merci beaucoup" и потянула меня сквозь зеленоватый туман в очаровательную уединенную беседку, с трёх сторон окружённую высокой изгородью (та, что была за нами вновь выросла, как только мы оказались по другую от неё сторону) и с открытым доступом к Сене с четвёртой стороны. Фонари свисали с изгороди, а в траве были разбросаны куски каменной скульптуры — остатки — останки от реставрации кафедрального собора, предположила я. На покрывале в клеточку был развёрнут пикник — плетёные корзины полные хлеба, сыра и фруктов, бутылки с вином и лимонадом — вокруг которого бездельничали разрозненного рода личности, включая мужчину в тюрбане и в белой тунике, карлика, обнажённую женщину, и, стоявшего спиной к нам, крылатого мужчину.

— Рэйвен! — вскрикнула я, когда он обернулся.

Он бросился ко мне по траве и подхватил меня на руки. Он поднял крылья над нашими головами и поцеловал меня. Все сомнения, которые я испытывала последние недели, рассеялись.

— Мне так жаль, что я не смог прийти к тебе. Ван Друд...

— Знаю, знаю, — сказала я. — Тебе лучше держаться подальше.

Свет, пробивавшийся сквозь перья, испещрил его лицо. Он взял моё лицо в ладони и пристально посмотрел в глаза.

— С тобой всё в порядке? Этот монстр...

— Он не прикасался ко мне, — сказала я, но Рэйвен уже поднял мою руку и смотреть на сеть под перчаткой. Я отдёрнула руку: — Не надо! Не хочу, чтобы это перебросилось и на тебя.

— С чего тебе об этом переживать, если ты действительно в порядке? — потребовал ответа он. Он распутал крылья и отвернулся от меня: — Омар, ты уже придумал, как снять с неё эту штуковину?

Омар раздвинул свои длинные ноги и встал посмотреть на мою руку. Он взмахнул рукой над сетью и произнёс несколько слов на хинди. Сеть зашевелилась и начала раскачиваться туда-сюда, как раскачивается голова кобры от музыки флейты заклинателя змей, но затем она вновь опустилась и ещё глубже впилась в кожу. Я прикусила щёку, чтобы не заплакать.

— Боюсь, я пока что не освоил правильное заклятье, — печально сказал он.

— Но ты хоть как-то сместил её, — сказала я, попытавшись успокоить Омара и Рэйвена. — Уверена, ты выяснишь, как снять её. А пока... — я повернулась к остальным собравшимся.

Мисс Шарп поднялась и обняла меня. Долорес Йегер и Гас тоже здесь были.

— Я думала, ты отправился на поиски мистера Беллоуза в Арденны, — сказала я Гасу и затем, повернувшись, обняла Долорес. — А про тебя думала, что ты в Вене!
На ней была полосатая юбка и жакет, а через грудь была перекинута сумка посыльного. Она почему-то выглядела старше, словно повзрослела за считанные недели с момента нашей последней встречи.

— Мы летали в Арденны, но не нашли ни единого признака присутствия мистера Беллоуза или сосуда. Так что мы полетели в Вену, проверить Долорес...

— Гас перенёс меня сюда, чтобы я смогла доставить отчёт нашим друзьям, — сказала Долорес, жестом указав на остальных. Обнажённая женщина поднялась на ноги, её длинные чёрные волосы льнули вокруг неё, отождествляя одеяние: — Это Айла, — представила её Долорес. — Она шелки. Она из Британии и она представитель своего вида. А это...

Она протянула руку и один из "фонарей" спустился с изгороди и приземлился на её ладонь. Это был миниатюрный крылатый спрайт, очень похожий на сияющего спрайта, но облачённый в прозрачные слои марли, которые почему-то были более элегантными, чем деревенские наряды сияющих спрайтов. Я склонилась ближе, ожидая, что она коснётся крыльями моей кожи, чтобы поговорить... а она тут же чихнула мне в лицо.

— Прости, — сказала Долорес, — я должна была тебя предупредить. Огонёчки так общаются. Они родственницы нашим сияющим спрайтам.

Огонёчек затараторила, и я смогла разобрать лишь половину, несмотря на эльфийскую пыль, которую она отчихнула мне в лицо. Я уловила слова "американские варвары", "наша величественная история", "Мария-Антуанетта" и "Да здравствует Франция!", последняя фраза была произнесена с одной рукой, положенной на сердце, а другой указывая в небо.

— Рада познакомиться с вами, мадемуазель...

Она выдала очередной поток непостижимых слов, которые Долорес перевела как "Гиги".

— Рада познакомиться с вами, мадемуазель Гиги.

Гиги обнюхала меня и перелетела на корзинку для пикника, где она налила себе наперсток вина. Я начала было садиться на одну из опрокинутых статую, но все вдруг воскликнули и Долорес, схватив меня за руку, не дала мне этого сделать. Статуя, на которую я собиралась устроиться, подняла каменную голову и моргнула, посмотрев на меня.

— Это горгульи, — сказала мисс Шарп. — Они великодушно согласились принимать участие в нашем совете, несмотря на сильную занятость.

— Мы... охраняем... остров, — медленно вымолвил горгулья урчащим голосом. — Ещё... с... времён... первых... людей.

— Они очень древние, — прошептала мне на ухо Долорес.

— Но... не... глухие, — пробурчал горгулья. — Мы... защищали... город... когда... пришли... северные... люди... и... мы... будем... защищать... его... сейчас... от... теней.

— Мы очень будем нуждаться в вашей защите, монсеньор, — сказал Омар, поклонившись горгульи. — Пока мы разговариваем, тени сгущаются. Мы видели, как они собираются на улицах Парижа, нашёптывают страхи в уши французов и поджигают запал к войне среди глав государств.

— В Вене ещё хуже, — сказала Долорес. — Отец считает, что даже после нашей неудачи предотвратить убийство эрцгерцога, мы всё ещё можем остановить войну. Поначалу мы думали, что это сработает. Немецкий посол предостерёг Австрийского министра иностранных дел от принятия поспешных мер в Сербии. Император Франц Иосиф I в своём первом письме к кайзеру не упомянул никаких военных действий. Отец убеждён, что ситуация может быть разрешена дипломатическими мерами.
Долорес окинула взглядом необычную собранную группу, её бледное лицо озарилось. Я вспомнила, когда она и слова выговорить не могла. Теперь же она стала красноречивой женщиной-оратором за мир.

— Отец всегда верил в силу дипломатии. Он бы обрадовался, увидев всех нас, собравшихся здесь сегодня в духе мира и сотрудничества. Днями и ночами он трудится, едва ли спит и ест, настоятельно призывая к миру вместо катастрофической войны. Мы посчитали обнадёживающим, когда кайзер начал свои круизы в Скандинавию и император Франц Иосиф провёл свои выходные в Бад-Ишль. Но мы не учли вероломные подстрекательства к войне главы кабинета министров иностранных дел графа Александра Хойоса...

— Хойос? — перебила её я. — Я видела его имя на конверте в кабинете ван Друда.

Долорес мрачно кивнула.

— Не удивлена. Граф Александр Хойос интерпретировал письмо Франца Иосифа для заместителя министра иностранных дел Германии, утверждая, что Франц Иосиф на самом деле имел в виду, что Германия должна поддержать Австро-Венгров в сокрушении Сербии. Он призвал к смелости кайзера, который ответил, что не подведёт Австро-Венгрию. Огонь войны был зажжён. В последующие недели отец со своими коллегами в Вене и Берлине попытались предотвратить войну, но на каждом повороте мы наталкивались на агентов ван Друда, которые потворствовали в розжиге национальной вражды. Граф Хойос интерпретировал ответ кайзера, как мандат на оккупацию Сербии. И поэтому Вена выдвинула Сербии ультиматум, который Сербия не смогла принять и теперь Австрия объявила Сербии войну. Отец отправился в Россию поговорить с царём, а Беатриса выехала в Лондон на разговор с парламентом, но вряд ли теперь, когда процесс запущен, войну возможно предотвратить. Мы подозреваем, что Германия скоро будет маршировать по Франции в сторону Бельгии...