ГЛАВА 7

Когда я была в Волшебной стране, раньше это было прекрасное место с зелёными лужайками, полевыми цветами и лавандовыми небесами. Место, в котором я очутилась сейчас, вовсе не было похоже на то. Я вышла из чащи на голую, продуваемую ветрами скалистую равнину под синим небом. "Как путники в ночи, одни, — подумала я, вспомнив стихотворение мисс Шарп, — в смятении и страхе пред судьбой".

По равнине нёсся песок и ветер причитающе кричал, свистя сквозь опалённые деревья и скалистые выступы, которые выглядели так, как будто они были построены как крепости для противостояния вторжению, но они потерпели неудачу.

— Что здесь произошло? — спросила Хелен, подойдя и встав рядом со мной.

— Похоже, её захватили. Я и не думала, что в Волшебную страну можно вторгнуться. Сумрачные существа не могут сюда попасть.

— Что-то вошло сюда и всё разрушило. Как думаешь, тут кто-то ещё есть?

Я с сомнением посмотрела на бесплодные груды камней.

— Не знаю. Мы должны поискать выживших.

Я подумала о моей маме и о наших учителях Майлсе Малмсбери и Эуфорбии Фрост.

— А что если то, что разрушило это место, всё ещё здесь? — спросила Хелен. — Может, нам лучше вернуться с помощью часов Рэйвена? Если мы сможем помешать ван Друду найти третий сосуд, возможно, всего этого не произойдёт.

Сказанное Хелен имело смысл, и именно это я и хотела сделать. Рэйвен написал, что ждёт меня. Я не совсем понимала, что это значит — как можно ждать в какой-то момент времени? Где именно он ждёт? — но я знала, что каждая клеточка моего тела жаждала пойти к нему. Однако подняв его часы, я услышала вопль, доносящийся из-за колонны сгоревших деревьев на краю равнины. Я сделала шаг в этом направлении, но Хелен положила руку мне на плечо и задержала меня.

— Мы не знаем, что это, Ава. Думаю, мы должны уйти...

Из леса послышался ещё один вопль — долгий протяжный крик, напомнивший мне звуки, которые старые итальянки и гречанки в Нижнем Ист-Сайде издавали на похоронах и в престольные праздники. Вот только я узнала этот голос. Я стряхнула руку Хелен и зашагала по камням к лесу. Подойдя поближе, я разглядела фигуры среди деревьев: грациозные девушки в белом, руки которых подняты и раскачиваются, как ветви на ветру, их длинные распущенные волосы развеваются, как листья, брошенные в шторм. У одной из женщин были длинные рыжие волосы и зелёные глаза.

— Мама! — закричала я, выбегая.

Она резко повернула голову при звуке моего голоса. Это была моя мама. Она выжила, даже если выглядела исхудавшей, чем когда я видела её в последний раз, и её одежда была порвана и покрыта сажей. Её зелёные глаза были огромными на изголодавшемся лице — и испуганными. Может ли она бояться меня?

Но она побежала ко мне, а не прочь. Она встретила меня на опушке леса, схватила за обе руки и удержала на расстоянии вытянутой руки, хотя я изо всех сил старалась её обнять.

— Ави, дорогая, не подходи ближе!

— Но почему, мама, ты не рада меня видеть?

Её глаза распахнулись и наполнились слезами, но её рука не дрогнула.

— Я надеялась и молилась, чтобы ты пережила Великую войну, но здесь ты долго не протянешь, дорогая. Здесь зараза, которая забирает нас всех.

Она оглянулась через плечо на покачивающихся женщин. Одна в центре двигалась всё меньше и меньше. Она была покрыта сажей с головы до ног, даже её волосы и кожа были цвета пепла.

— Что здесь произошло? — спросила я. — Я думала, что тени не могут войти в Волшебную страну.

— Мы тоже так думали. Но как только ван Друд открыл третий сосуд, пожиратели надежд втиснулись и напали на нас здесь, в Волшебной стране. Тьма распространяется как плесень или вирус, убивая траву и цветы, деревья... и потом фейри. Сначала самых маленьких и слабых — сияющих спрайтов и богглов, — но затем перешла на трау и гоблинов. Они все подхватили заразу. Только те из нас, кто были людьми, были невосприимчивы — и подменыши — но теперь даже они поддались.

Она повернула голову назад и посмотрела через плечо. Женщина в центре перестала раскачиваться. Она замерла в позе мольбы, её руки, покрытые сажей, поднялись к небу, потемнели и затвердели, пока я наблюдала за ней, и потом стало невозможно её отличить от окружавших её деревьев...

Которые не были деревьями.

Это были подменыши, замершие в сухих изогнутых формах разрушенных деревьев. Я вновь посмотрела на маму и с ужасом увидела, что та же сажа исчертила её руки и окрасила ложбинки под глазами.

— Пойдём со мной, — сказала я. — У меня есть часы, которые перенесут нас во времена, предшествовавшие всему этому. Пойдём со мной.

Она покачала головой.

— Даже если бы я могла вернуться в твой мир, я бы не стала рисковать вероятностью распространить эту заразу. Но если ты можешь вернуться... — она улыбнулась, от этого движения на её хрупкой коже появились мелкие трещинки. — Возможно, ты сможешь изменить ход событий и уберечь Волшебную страну от проникновения теней. Он ждёт тебя там, не так ли?

— Да, Рэйвен ждёт меня. Он оставил мне часы.

— Тогда всё будет в порядке. Возвращайся к нему сейчас, дорогая, а не то станет слишком поздно.

— Мы всё исправим, мама, обещаю.

Она подняла руку и нежно погладила моё лицо.

— Знаю, что если кто и сможет это сделать, то только ты — и твои друзья, — она посмотрела поверх моего плеча туда, где позади меня стояла Хелен. — Но обещай мне одну вещь, дорогая.

— Всё, что угодно, мама! — воскликнула я, и застившие глаза слезы затуманили её лицо.

— Не допускай ошибки, которую совершила я. Держись за тех, кого любишь. Если ты не можешь изменить наши судьбы — возьми тех, кого любишь, и беги как можно дальше.

Хелен отвела меня от мамы, мои глаза были так затуманены слезами, что я споткнулась о неровную землю. Я вспомнила, как уже однажды тяжело было оставить её в Волшебной стране, но оказалось в сто раз хуже оставить её в этом пустынном месте.

— Мы всё исправим, — твёрдо сказала Хелен. — Мы остановим ван Друда прежде, чем он распространит свою гнусность повсюду.

Я кивнула, слишком подавленная, чтобы разговаривать и вынула часы из кармана. Они тикали быстрее, как будто это было животное, чьё сердце колотилось в этом ужасном месте — или как будто оно бежало прочь отсюда. Что, если грязная сажа засоряет механизм? Даже волшебные часы не могут работать вечно. Что, если мы опоздали?

Дрожащей рукой я подняла часы и нажала на головку.

Тиканье прекратилось. Моё сердце остановилось вместе с ним. Всё остановилось. Причитающий ветер, дыхание Хелен, само время. Рэйвен нашёл то, о чём просила Хелен: заклинание, чтобы остановить время. Но что, если оно удержит нас здесь — и в настоящем моменте — навечно запертыми в этом разрушенном месте?

Затем часы начали двигаться. Золотые крылья вращались по часовой стрелке, затем против часовой стрелки, затем поднялись вверх от циферблата. Шестерёнки и кулачки закружились внутри, превращая часы во что-то ещё. Я с удивлением наблюдала, как перед моими глазами часы превратились в механическую птицу с золотыми крыльями, которая поднялась в озаренный воздух. Я услышала, как Хелен ахнула. Мрачный серый воздух разрушенной Волшебной страны превратился в мерцающую переливчатую радугу, как кожа мыльного пузыря, расширяющегося на солнце, а затем...

Взрывающегося!

Шок от взрыва сбил нас с ног. У меня едва хватило времени схватить Хелен за руку, и мы полетели назад, мчась сквозь время, как будто нами выстрелили из пушки. Конечно, никто не мог пережить это. Бедный Рэйвен. Он старался изо всех сил. Я надеялась, он никогда не узнает, что разнёс нас на куски.

Мы так сильно ударились о землю, что у меня щёлкнули зубы, и я прикусила язык. Я почувствовала, как болят кости — но, по крайней мере, у меня всё ещё были кости. Я открыла глаза и увидела лицо Хелен, её светлые волосы в беспорядке, голубые глаза широкие, как блюдца — но живые! И она указывала на что-то, она двигала ртом пытаясь сформировать слово.

Я резко повернула голову в направлении, куда она указала. Мраморная статуя стояла на вершине холма над нами. Она была похожа на статую Атласа, держащего мир, руки которого напрягались от ужасного веса, сухожилия шеи выделялись, ноги натужены. Только этот Атлас имел крылья, которые протянулись и сдерживали невидимые стены. Неужели Рэйвен оставил статую здесь, чтобы придержать для нас врата? Я с трудом поднялась на ноги, мои ноги были слабыми, как у только что вылупившегося цыпленка, и потянула за собой Хелен, не отрывая глаз от статуи. Синие вены выступали на мраморе, словно они несли кровь. Лицо было вырезано так тонко, что я могла различить тень ресниц на опущенных глазах, следы слёз на лице и капли пота, выступающие на лбу. Мрамор был таким гладким, что я не смогла не протянуть руку и не положить её на обнажённую напряжённую грудь...

Где билось сердце.

— Рэйвен!

Веки затрепетали, рассеивая белую пыль, которая их удерживала, губы приоткрылись, потрескавшись от временной пыли, которая покрывала его, в попытке произнести слово.

— Гм.

— Он велел нам пройти,— сказала Хелен. — Он не может дать вратам закрыться, пока мы не окажемся на другой стороне. Мы можем протиснуться под его крыльями.

Он еле держался. Когда Рэйвен держал врата открытыми для меня в прошлый раз, он стоял. На этот раз он, возможно поначалу и стоял, но давление от поддерживания врат открытыми заставило его опуститься на колени. Оно сокрушило его. Как долго он здесь пробыл? Разве он не вернул нас к тому моменту, когда открыл врата? Времени во всём разбираться не было. Только когда мы войдём и пройдем сквозь врата, он сможет отпустить их. Я протолкнула Хелен через щель под его левым крылом — правое было почти что придавлено к земле, — и затем проползла вслед за ней, извиваясь на животе.

Перебравшись, я тут же повернулась лицом к Рэйвену. По эту сторону врат, его спина была покрыта зелёной пылью сосновой пыльцы. Он мог сойти за пень, отрезок некогда большого дуба, медленно распадавшегося на лесную подстилку. Я обхватила его руками за спину и прижалась лицом к его шее, поднеся губы к его уху.