- Рэмбо, говоришь? Хм-м! - усмехнулся Фергана, искоса посматривая на Андрея, потягивая свое любимое грузинское вино и разминая в крючковатых пальцах папиросу. Он вообще не признавал никаких виски, джинов и прочей модной дребедени, отдавая предпочтение «Хванчкаре», которую ему регулярно передавали «законники» из Грузии. И табак курил исключительно в папиросах «Беломор». Между нами говоря, Фергана изредка позволял себе заменять обычный табачок в гильзе травкой-анашой. То бишь, марихуаной. Но это - очень редко, когда он уставал от ежедневной маеты и появлялось желание немного оттопыриться.

- Почему Рэмбо? - не согласился с ним Таганка. - Просто эти менты - мое дело. Я сам с ними разобраться должен. Ни к чему братву сюда втягивать.

- Можешь не втягивать, - сказал старый вор. - Но только не сломайся, смотри. Один за всем не углядишь, всего не предусмотришь. А пацаны твои для того и существуют, чтобы за тебя во всех базарах мазу держать. Ты кто? Ты - пахан, говоря по-старорежимному. И не твое это дело - стальным пером в подворотнях размахивать. На то бойцы помоложе найдутся. Усек? Я ведь, когда тебе советовал с Горбушкиным разобраться, имел в виду что?

- И что же? - переспросил Таганцев, прихлебывая из бокала красное вино.

- А то, чтобы ты организовал это дело, а не лез сам на рожон. Ты беречь себя должен. Что у тебя, «быков» мало?

- «Быки», Фергана, тоже люди. И жить хотят, между прочим.

- Между чем они жить хотят? Не смеши меня! Каждый из них, когда шел к тебе в бригаду, хорошо знал, на что шел. А раз так, то пусть каждый делает то, что ему положено. Твои дела должны быть масштабнее. Тебе к большим целям стремиться нужно, а не трупаков по Питеру разбрасывать. А молодежь пусть воюет на здоровье. У меня, например, на тебя совсем другие планы…

«Ну вот, это - ближе к теме!» - подумалось Андрею.

Разумеется, хитрый вор не для того пригласил к себе Таганцева, чтобы всерьез побеспокоиться о его житье-бытье. Тогда - для чего?

- Какие планы? - спросил Таганцев. Хотя, мог и не спрашивать. Фергана юлить по-любому не стал бы. Чего ради, спрашивается, ему перед Таганцевым, не законником, не авторитетом, не блатным даже, находящимся, к тому же, в бегах, высокую драматургию разыгрывать?

- Вчерашним днем живешь, Андрюша, - проговорил Фергана. - Гангстерские законы в городе насаждаешь. А законы эти устарели давно.

- Вот как?! - воскликнул Таганцев. - А кто же меня учил: убивай, чтобы жить? Не ты ли, Фергана?

- Да, я учил, - согласился вор. - Но, прости, забыл объяснить тебе, что убивать можно по-разному. Меняется мир - меняются люди и, уж тем более, меняются правила игры. Теперь и словом убить можно, и бумажка с нужной подписью подчас убивает не хуже ножа или пистолета. Сечешь?

- Нет, не секу, - ответил Таганцев. - Слушаю вот тебя и в толк никак не возьму, куда ты клонишь.

- Да никуда я не клоню! - громче обычного произнес Фергана. - Говорю тебе просто: времена открытого беспредела канули в лету! Ты сам-то посмотри - где теперь старые братки, что в начале девяностых по стране куролесили? Да все они до одного в земле по кладбищам разбросаны!

- Ну не все, - попытался возразить Таганцев.

- Вот! - воскликнул Фергана. - В этом - главная суть! Не все. Те, кто поумнее оказались, живут и по сей день припеваючи. Но - где живут?

- Где? - Андрей долил себе в бокал еще вина. - На Кипре? В Америке? В Южной Африке?

- Не угадал. Ты сам по япониям шлялся и знаешь: за бугром нашему брату ловить особо нечего. Так, отсидеться годок-другой - еще куда ни шло. А все мощные дела как были в России, так и остались. Братва с головой давным-давно в наглую бандитствовать бросила. Легализовались люди, поумнели. Они теперь президенты акционерных обществ, банкиры, депутаты! А ты кто? Кто ты такой, я тебя спрашиваю?!

- Погоди, Фергана, - Андрей скрипнул зубами. - Сбавь обороты. Я под ворами «синими» никогда не ходил. И никто не давал тебе права допрашивать меня здесь. Если есть предъява - говори, перетрем. А учить меня жизни не советую.

Наверное, Таганцев очень убедительно произнес эти слова, потому что старый вор тут же умерил свой пыл и погасил разбушевавшиеся эмоции.

- Ну что ты, что ты, Андрей! - с интонацией доброго старшего товарища проговорил он, подойдя к Таганке и полуобняв его за плечи. - Я же тебе добра желаю, а не понты здесь гоню перед тобой. И, правда - чего ради мне понтоваться? Сам подумай! Хочу я только одного, Андрюша - чтобы порвал ты со своей прежней суетной жизнью. Ведь деваться тебе некуда, как ни крути. Со всех сторон тебя менты обложили. И не отпустят - поверь моему слову. Заигрался ты, братуха. Так дела теперь в нашей стране не делаются. Жажда мести в тебе живет. Злоба гложет. Отчаяние точит тебе сердце. А жить надо разумом.

- Брось красивые слова говорить, Фергана, - ответил ему Таганцев. - Я давно уже никто. И тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было. Не так ли? Ты же знаешь: в бегах я. И срок мне светит пожизненный. Это - как минимум. А то и просто мусора при встрече завалят.

- Ну не скажи, не скажи! - не согласился «законник». - Наша ведь житуха насколько заковыриста, настолько и проста. Нужно только знать, с кем и как решать проблемы. Вот ты, например, знаешь, как от невзгод своих избавиться?

- Гнилой базар ведешь, Фергана. Я всю свою жизнь только тем и занимаюсь, что решаю свои проблемы. А ты… постой-ка… ты что, помощь мне решил предложить? - В голосе Таганцева прозвучала нескрываемая усмешка. Фергана слыл человеком, который никому и никогда бесплатных консультаций не давал и, если уж брался помочь кому, то только в корыстных целях.

- Ну, что ты, Андрюша! - вор беспомощно развел руками. - Какую помощь может предложить старый больной человек такому гиганту, как ты? Мне бы кто помог в этой жизни… Нет, я хочу лишь посоветовать.

- Ну посоветуй, - согласился Таганцев.

- Я тут с народом нужным переговорил о тебе. С серьезным народом, влиятельным. И, ты знаешь, все пришли к единогласному мнению - хватит тебе по лезвию ножа ходить. Есть возможность вернуть тебе доброе имя!