Глава 8

БРИА

Несмотря на то, что я физически измотана многодневной бессонницей и изнурительными тренировками, мой разум все еще бодрствует. Вернувшись домой от Каплана, я ворочаюсь на простынях. Даже воспоминания о подсчете чешуек плоти, отслаивающихся от тела Тристана в отбеливателе, пока они дрейфуют к фильтрующему устройству, не помогают.

В 3:30 я сдаюсь. Мои конечности наливаются тяжестью, я надеваю темно-синий слитый купальник и направляюсь в свою любимую комнату в доме, там где бассейн. В этой комнате я переродилась. Я помню первые дни, когда Самуэль учил меня плавать, отметины на моей спине все еще оставались ярко-красными полосами под его твердой ладонью, когда он сказал мне откинуться назад и позволить своему телу выплыть из сознания. Моя голова все еще была выбрита наголо. Я была худой и слабой. Но вода дала мне то, на чем я могла сосредоточиться, способ направить свою ярость в нужное русло, пока я не была готова сразиться с кем-то, кроме себя. В воде я стала самой собой. Это было крещение в новую жизнь.

Прокручиваю в голове эти яркие воспоминания, когда включаю тренажер для плавания, и течение начинает бурлить, покрывая поверхность рябью от брызг. Я надеваю шапочку и защитные очки, а затем ныряю в прохладные объятия воды и начинаю грести. Мое тело покачивается, я тянусь к течению, отталкиваясь ногами. Ловлю устойчивый, знакомый ритм. Один. Два. Дыши. Один. Два. Дыши. Мои мысли уплыли далеко.

Но они дрейфуют туда, куда мне так не хочется.

Каплан.

Я вижу изображение женщины в черном нижнем белье, ее длинные светлые волосы зачесаны набок, когда она начинает запись. Каждая секунда прокручивается у меня в голове. То, как напрягались мышцы Каплана, когда он скользил по ее телу. Темп его толчков. Звук, который она издала, когда кончила в первый раз. Его голос, когда она смотрела в камеру. «Тебе нравится мысль о том, что я буду смотреть это снова и снова, да, детка?» А потом, как его руки обхватили ее за горло, и как она отключилась всего за несколько секунд. Напряжение, переполнявшее каждое его последующее движение. Его попытки сдержаться и то, как он этого не хотел.

Я скольжу по течению к концу бассейна, где меньше воды. Срываю с себя защитные очки и шапочку и бросаю их у бассейна. Мой кулак разбивает поверхность воды ударом, который ощущается крайне неудовлетворительным.

Я бы не сделала как она. Я бы не отключилась.

Подхожу к краю бассейна и хватаюсь за него, глядя в окна, где дендрарий погружен в тень. Вглядываясь в темноту, я интригующе пытаюсь представить, каково это — довериться такому мужчине. Интересно, что бы произошло, если бы я позволила ему обвить руками мою шею и завести меня так далеко, как он хотел?

Может быть, я не ему не доверяю. А себе. И он, должно быть, почувствовал это в первый момент нашей встречи. Инстинкт подсказывал ему, что я убью его, если он попытается.

Я поворачиваюсь и прислоняюсь спиной к прохладной плитке, запрокидывая голову на бортик. Когда закрываю глаза, эти образы все еще горят там. Однако на этот раз я хватаюсь за них. Я превращаю их во что-то новое. Я представляю, что это я начинаю запись, я откидываюсь на подушки с глазами, полными вожделения, а Каплан ползает по моему телу, как голодный леопард, готовый сожрать меня в своем логове.

Моя рука скользит вниз по телу, по животу, в предвкушении надавливая на таз, пальцы проникают под эластичную ткань на бедре. Я медленно поглаживаю свой клитор и откидываю голову назад, представляя, как вес Каплана ложится на мое тело, когда он стягивает с меня лифчик и посасывает мою грудь. Он отодвигает ткань, освобождая место для своей руки, и просовывает пальцы под мои черные трусики, касается набухшего клитора с таким же нежным нажимом, как я делаю сейчас.

Я представляю, как Каплан проводит пальцами по моим блестящим складочкам. Я засовываю два пальца в свою киску, когда слышу его низкий голос, такой насыщенный и теплый от одобрения. Мокрая и готовая принять мой член. Ты этого хочешь? И в своей фантазии я киваю, кладя ладони на его мускулистые плечи.

Я двигаю пальцами более жесткими кругами и засовываю их в влагалище, представляя, как Каплан скользит уверенными движениями своей эрекцией внутрь. Но в моей фантазии он толкается сильнее, чем в той версии, которую я видела. Он врезается в меня. Жестко трахает. И я умоляю его обхватить меня руками за горло.

«Постучи руками по матрасу три раза, если будет слишком», — говорит он, прямо как на видео. Но этого не будет. Я не остановлюсь.

Мои пальцы проникают в киску и опускаются на клитор, я так близко. Представляю, как Каплан сжимает меня. Восхваляет. Толкается. Молодец, Бриа. Настоящая убийца. Я буду трахать тебя именно так, как тебе нужно. Ты такая идеальная, Бриа.

Я отплываю от края бассейна, делаю глубокий вдох и погружаюсь в воду. Я тру, дергаю клитор, пока легкие не начинают гореть. И сильно кончаю. Я кончаю, представляя, как Каплан сжимает мое горло, пока мне отчаянно не начинает не хватать воздуха, пока у меня не темнеет в глазах и удовольствие не сворачивается в животе тугими кольцами, как атакующая змея.

Я выныриваю из воды и делаю глубокий, очищающий глоток воздуха. Мое сердцебиение отдается в ушах. Я долго стою в воде, ожидая, пока мои мышцы остынут, а легкие успокоятся, надеясь, что и разум тоже.

Но нет.

К пяти часам я проспала всего час или около того. Когда открываю приложение для генератора чисел, оно показывает номер один.

Завтрак.

Черт возьми.

Я продвигаюсь по своему распорядку дня. Бег. Йога. Медитация. Душ. Кормления кота. Завтрак.

Снова открываю приложение, и оно выбирает цифру пять.

Овсянка.

…Отвратительно.

Я сижу в халате и хмурюсь при каждой ложке еды.

Когда заканчиваю, готовлю себе кофе и одеваюсь, пока он варится. Еще одно сочетание свитера и джинсов, и я довершаю образ минимальным количеством макияжа. А потом отправляюсь в Сидар-Ридж, чтобы привести свои дела в порядок.

Из общей комнаты доносится музыка, ловкие пальцы танцуют по клавишам пианино. Я знаю эту пьесу. Я знаю этого игрока. Самуэль и его любимая композиция собственного сочинения. Ритм немного медленнее, чем раньше, чтобы не напрягать левую руку, мелодия басовых нот упрощена по сравнению с тем, какой я ее помню. Но опус №139 по-прежнему такой же насыщенный и запоминающийся, как и в первый раз, когда я его услышала.

Я жду позади Самуэля, пока он доиграет последние ноты, затем кладу руку ему на плечо. Его взгляд немного смягчается, когда он понимает, что это я.

— Что ты здесь делаешь? Разве у тебя нет занятий? — спрашивает Самуэль, когда я качу его кресло к любимому столику у окна, единственному свободному. Интересно, убивает ли он каких-нибудь стариков, которые пытаются занять его. Меня бы это не удивило. Вообще.

— Сегодня занятий нет, дядя, — говорю я, целуя его в обе щеки, прежде чем поставить инвалидное кресло так, чтобы он мог наблюдать за входом позади меня. — Однако позже я собираюсь на встречу.

— Каплан?

— Нет.

Мы погружаемся в молчание, пока я устанавливаю доску для игры в нарды. Я выигрываю розыгрыш и начинаю игру.

— Ты плохо выглядишь, — говорит он.

— Как именно?

Самуэль скользит взглядом по моей коже, собирая информацию, анализируя.

— Как будто ты толком не выспалась. И у тебя высокое давление, — говорит он.

Я нажимаю на волнистую жилку сбоку на лбу. Знаю, что ее он заметил.

— Что происходит, — спрашивает он. Это не вопрос, это требование.

— Каплан. В конце семестра он уходит в творческий отпуск. Об этом еще не было объявлено. У меня сегодня встреча с Кэтрин Флетчер. Она заменяет его на время отпуска. Я уже встречалась с ней однажды. Она будет моим куратором.

— Флетчер… та, что из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе?

— Да. Она представляла доклад «Современные проблемы судебной психологии» в прошлом году на конференции. О том, как харизматичные авторитеты расширяют свою членскую базу, используя вызывающие разногласия темы для мобилизации своих последователей в качестве агентов в онлайн-субкультурных сообществах.

Самуэль кивает и что-то напевает в знак согласия.

— Я помню. Это была хорошая статья. У нее прочная репутация, ее исследования основательны. Она должна хорошо подойти тебе в качестве консультанта, — его глаза сужаются, когда он бросает кости и передвигает шашки по войлоку. — Но творческий отпуск Каплана не единственная проблема, да? Что еще.

— Каплан работает свидетелем-экспертом в некой федеральной организации. У него есть бывшие члены «Легио-Агни», которые выстроились в очередь для интервью. Он идет за моим призом.

Самуэль смотрит на меня. Я выдерживаю его непоколебимый взгляд, и выражение его лица мрачнеет.

— Его временные рамки медленнее, чем у тебя. Его творческий отпуск начинается только по окончании семестра. Если Каплан проводит допросы и исследования сейчас, они не перейдут к окончательному преследованию до начала следующего года. Ты сможешь получить свой приз быстрее.

— Я знаю. Но за «Легио-Агни» будет следить больше людей, в том числе и тот, кто знает меня.

— За «Легио-Агни» всегда следят. Ты знаешь, как маскироваться. Если ты будешь делать то, что у тебя получается лучше всего, он никогда не узнает. И, кстати говоря, я нашел информацию, которую ты искала, о Преторианцах. Войди в систему, все будет там.

Я киваю, добавляя в свой мысленный список дел получить доступ к нашему общему защищенному серверу и получить закодированную информацию, отправленную Самуэлем.

Я выигрываю игру, и мы начинаем ее заново, бросая кубик, чтобы определить, кто первый ходит. Самуэль начинает, и мы молча бросаем кости и перекладываем шашки. Его слова повторяются у меня в голове, подтверждая мои собственные мысли.

— Ты не уверенна в своем плане? — спрашивает Самуэль.