— Когда две трансвеститки занимаются сексом? Это кики или кайкай? — Миранда постукивает кончиком пальца по своим морозно-розовым губам. Вчера вечером нам даже удалось успеть сделать маникюр, так что у нас даже подходящие ногти. Поскольку Заку запрещено покидать кампус, сегодня утром Миранда сделала ему что-то вроде дерьмовой покраски. Это только добавляет веселья его образу.

— О боже, Миранда, — говорит Эндрю, поправляя перед зеркалом свой бледно-голубой парик. — Кики — это просто чат, беседа. Кайкай — это когда две трансвеститки… ну, ты знаешь…

— Ебутся? — Миранда отвечает, и мы все стонем. Иногда она такая грубая.

— Ты смотришь драг-рейсинг РуПола больше, чем кто-либо другой, — говорит Джесси, впервые заговаривая и кружась так, что её пышные юбки из белого тюля кружатся вокруг неё. Миранда наблюдает, её взгляд смягчается, когда она окидывает брюнетку оценивающим взглядом. Мне неприятно это признавать, но Зак смотрит на меня почти так же. — Ты знаешь термины лучше, чем Эндрю.

— Это правда, — говорю я, всё ещё посмеиваясь, когда проверяю свою причёску в зеркале. Мои золотисто-розовые волосы идеальны с тех пор, как меня назвали жёлтым макароном со вкусом лимона. Мы все носим ожерелья из настоящего печенья, а наши духи подобраны в соответствии с нашими специфическими вкусами. На самом деле, из нас получается довольно симпатичная маленькая группа. — Итак… мы проходим все школьные мероприятия, — начинаю я, имея в виду вечеринку в спортзале, спонсируемую академией, — а потом, как мы доберёмся до кладбища? Я сомневаюсь, что получится забрать машины с территории кампуса.

— Нам придётся идти пешком, — говорит Миранда со стоном, высовывая язык из-за своих каблуков, которые, кстати, стоят почти тысячу баксов. На этот раз я сама купила себе обувь в аутлет-магазине за тридцать пять долларов. Это, безусловно, самые дорогие туфли, которые я когда-либо покупала для себя. Зак, Миранда, Эндрю и Джесси предлагали купить мне что-нибудь ещё, но я отказалась.

Несмотря на то, что думают Тристан, Зейд и Крид, я не занимаюсь побирательством.

— Я всегда могу понести тебя, если у тебя сильно заболят ноги от танцев, — говорит Зак, и то, как он держит лицо, мурлыканье в его голосе… это было бы сексуально, если бы он не выглядел так нелепо в плохо сидящем платье, выставляющем напоказ его массивные мускулистые плечи. Эндрю на самом деле выглядит чертовски сексуально. Если бы я увлекалась девушками, думаю, он бы мне понравился в том виде, в каком он сейчас одет. Даже Миранда одобрительно присвистнула, когда он вышел из ванной для своего грандиозного откровения.

— Спасибо, но, думаю, я справлюсь сама, — отвечаю я, выдавив улыбку и проводя ладонями по переду своего блестящего жёлтого платья. — Пора ли нам? — я протягиваю Эндрю руку, и он берёт её. Я замечаю, что Зак с тоской смотрит на нас, но технически мы решили, что Миранда и Джесси — пара на эту ночь, а я иду с Эндрю.

Зак… собирается один.

Хорошо для него.

Вечеринка в честь Хэллоуина выглядит почти так же, как и в прошлом году. Только первокурсники, похоже, по-настоящему рады быть здесь. Все остальные просто появляются и ждут начала настоящего мероприятия. Среди дрянных диско-шаров и растяжек легко заметить Идолов за их столиком рядом со сценой. Все они выделяются, как больные пальцы, высасывая жизнь из комнаты.

Что ж, по крайней мере, мне так кажется.

Как только мы входим туда, все взгляды устремляются на нас. Голубокровные продолжают сверлить нас взглядами, пока мы ищем столик, берём закуски и садимся поболтать. Особенно кажется, что их взгляды прожигают мне затылок. Грёбаные Тристан, Крид и Зейд. Фу. Девчонки часто приставали ко мне с тех пор, как я вернулась в Бёрберри, но я ещё ни разу не видела, чтобы эти придурки предприняли хоть какой-то шаг.

Это пугает меня.

— Нос Харпер всё ещё распухший, — шепчет Миранда, и я ухмыляюсь, как раз перед тем, как она тащит меня на танцпол и заставляет потрудиться. Джесси присоединяется к нам некоторое время спустя и уводит моего партнёра по танцам. Эндрю тем временем ушёл танцевать с каким-то симпатичным парнем-первокурсником, и я на некоторое время осталась одна.

То есть до тех пор, пока не появляется Зак. Я останавливаюсь в своих движениях, моё сердце колотится так громко, что я слышу его сквозь грохочущие басы музыки.

— Привет, — говорю я, и он улыбается. К тому же это приятная улыбка, одна из самых искренних эмоций, которые я когда-либо видела на его лице. Когда после игры администраторы пригласили меня в кабинет директора и спросили, знаю ли я, кто отправил видео, я прикинулась дурочкой. Откровенная ложь — не мой конёк, но они ни в коем случае не подозревали меня, так что мне было легко уклониться от их допроса. Они спросили меня, чувствую ли я себя в безопасности, когда Зак Брукс посещает академию.

Мне пришлось ответить на этот прямой вопрос прямым ответом.

Нет, я не чувствую себя в опасности.

— Привет, — говорит он в ответ, и музыка переключается на медленную песню, от которой я чувствую, что внутри меня снова порхает рой бабочек. Я вся трепещу. — Могу я пригласить тебя на этот танец? — я прикусываю нижнюю губу и решаю, что, даже если он немного глуповато выглядит в этом зелёном парике, он всё равно красив. Закрыв глаза, я вспоминаю, как танцевала с Зейдом на прошлогодней вечеринке, как наши тела, казалось, слились воедино. Почувствую ли я когда-нибудь снова то же самое с другим парнем?

Думаю, я могла бы хотя бы попытаться это выяснить?

Я позволяю Заку взять мою руку в свою, в то время как другая почтительно опускается на мою талию. Танцпол очищается от танцующих, остаётся всего несколько пар, которые раскачиваются в такт музыке. Сначала я хихикаю, потому что Зак в гриме — не самое сексуальное сочетание, но, когда мы начинаем двигаться, я начинаю об этом забывать. Всё, что я могу видеть, — это его тёмно-карие глаза и то, как он смотрит на меня.

«Потому что я люблю тебя, хотя и знаю, что недостаточно хорош для тебя».

Мои щёки вспыхивают. Он действительно так сказал? Он действительно это имел в виду?

Наши глаза прикованы друг к другу, когда мы раскачиваемся, медленно вращаясь по кругу, а оранжевые, чёрные и белые прожекторы скользят по нашей коже. Когда мы поворачиваемся, я вижу, что Зейд в своей дурацки обтягивающей форме Могучих Рейнджеров наблюдает за нами. Он одет как красный рейнджер, что ему идёт. Сейчас он без маски, и я на мгновение встречаюсь с ним взглядом поверх плеча Зака, прежде чем снова встретиться с этим мягким карим взглядом.

Если бы я могла предположить… Я бы сказала, что Зейд выглядит ревнующим. Но это никак не может быть правдой. Если бы он хоть немного заботился обо мне, он бы не сделал того, что сделал. В любое время потребовался бы только один из парней, чтобы рассказать мне правду о том, что происходит, вмешаться и всё исправить. Только один из них. Даже если бы это была нерушимая ставка Клуба Бесконечности, могли ли они выглядеть ещё более заинтригованными тем, что делали? А как насчёт извинений?

Нет, Зейд ни за что не ревнует меня. Ни за что.

Мы с Заком продолжаем танцевать, и вскоре после этого к нам присоединяются Тристан и Харпер. Тристан одет как Безумный Шляпник, в цилиндре и всём остальном. Он собственнически держит Харпер за талию и танцует слишком близко к нам. Каждый раз, когда мы оборачиваемся, я вижу их: её, одетую как Ариана Гранде, и его пристальный взгляд серых, как лезвие, глаз, прикованный к её лицу.

У меня в груди возникает небольшая боль, которую я не могу определить. Но что я действительно замечаю, так это то, что, когда Зак поворачивает меня, и ожерелье с розами переливается, Тристан это видит. На микросекунду его глаза расширяются, но он блестяще скрывает это. Просто великолепно. В следующий раз, когда мы встречаемся взглядами, он хмуро смотрит на меня.

Крид исчез, снова одетый как пират (как и в прошлом году) с расстёгнутой красной рубашкой, пластиковым мечом и бриджами, настолько обтягивающими, что воображению почти ничего не остаётся. Я предполагаю, что именно поэтому он вчера просил Миранду купить ему что-нибудь: он не ожидал потерять свои привилегии за пределами кампуса и в итоге остался без костюма. Сосунок. Он не возвращается все следующие несколько песен, и к тому времени я уже забыла о нём. О нём, и Тристане, и Зейде.

По какой-то причине Зак оказывает на меня такое влияние. Я улыбаюсь, когда он опускает меня, смеюсь, когда он поднимает меня обратно, и визжу, когда он поднимает меня на руки и кружит нас обоих по кругу.

Когда мы отправляемся на кладбищенскую часть вечеринки, я улыбаюсь от уха до уха. Я даже позволяю ему держать меня за руку, когда мы снимаем туфли на каблуках и бежим босиком по траве и под тенистыми ветвями деревьев. К тому же это идеальная туманная ночь на Хэллоуин.

Моё сердце бешено колотится, когда мы, спотыкаясь, приходим на вечеринку, всё ещё держась за руки.

Я ожидаю неприятностей, но, когда мы появляемся, сопротивления не оказывается. По большей части, все нас игнорируют.

По большей части.

— Осторожнее, если пьёшь, здесь болтливый трезвенник, — бормочет кто-то, но на самом деле, должны ли те, кто живёт в стеклянных домах, бросать камни? Всё это началось из-за того, что Крид и его дружки донесли на меня за пьянство в прошлом году. Чушь собачья.

Зак берёт пиво, Миранда тоже. Эндрю, Джесси и я пьём газировку и направляемся на причал, чтобы немного поболтать ногами в ледяной воде, прежде чем осознаем, что большинство студентов исчезло на настоящем кладбище.

— Может, нам стоит проверить? — спрашиваю я, и маленький укол подозрения поднимается из моего желудка в грудь. Моё сердце бешено колотится, когда я проверяю свой телефон, просматривая записи с камер наблюдения. Там ничего нет, но быстрая перемотка показывает… У меня отвисает челюсть, когда Зак и Миранда наклоняются, чтобы посмотреть на экран.