Глава 16

Соло

Шок на красивом лице Пантеры стоил того, чтобы рискнуть и открыться перед нашими друзьями о своих мыслях о наших отношениях. Когда я снова устроился на своей стороне столика и потянулся за своим бургером, я с радостью отметил, что он все еще смотрит на меня.

Мы уже несколько недель обходили этот вопрос стороной: «Являемся ли мы или не являемся чем-то большим, чем просто горячий перепих между простынями». Хотя было совершенно очевидно, что ответом было громкое «да», ни один из нас не начинал разговор, который официально подтвердил бы это.

Как будто разговор об этом мог каким-то образом изменить динамику между нами, мог заставить одного из нас — или нас обоих — почувствовать себя зажатыми. Но к черту это дерьмо. Я никак не мог скрыть свои чувства к Пантере, и не было причин, по которым я должен был это делать. То, что мы нашли вместе, было реальным, пугающим и совершенно удивительным, и я хотел, чтобы он знал, о чем я думаю.

— Ну, это здорово, — сказала Хлыст, прожевывая еще одну порцию жаркого. — Может быть, немного сомнительно, что вы двое являетесь партнерами там и здесь. Но я хочу верить, что ваши члены не встанут на пути вашей конкурентной стороны.

Это, казалось, привлекло внимание Пантеры. Он повернул голову в ее сторону, нахмурив брови.

— Конечно, этого не произойдет. Это то, что думают люди?

Гудини покачал головой и сделал еще глоток своего молочного коктейля.

— Нет. Только Юта, но ты уже знаешь это.

Я кивнул, проглатывая свой кусок бургера.

— Да, но он гребаный идиот, так что он не в счет.

— Согласна, — сказала Хлыст, а затем поморщилась, когда она повернулась в сторону Пантеры. — Как твой отец воспринял все это? Я не завидовала вам двоим в тот вечер на балу. Я имею в виду, я гордилась вами обоими, но черт. Я бы наложила в штаны, столкнувшись лицом к лицу с капитаном Хью — я имею в виду, твоим отцом.

Я сам не смог бы сказать это лучше. Та ночь была напряженной. Общение не только с нашими коллегами-стажерами, но и с отцом Пантеры было огромным событием. Хотя теперь казалось, что это было целую вечность назад, и, к счастью, насколько мне было известно, никаких последствий не было.

— Он в порядке, — наконец сказал Пантера. — Он был шокирован, но он просто хочет для меня лучшего.

Боже, я надеялся, что это правда. Но поскольку никто из нас не видел его отца с той ночи, мне просто пришлось поверить Пантере на слово. Он бы знал, если бы его отец был на тропе войны... верно?

— Это круто. Я имею в виду, что он собирается делать? — сказал Гудини, приподняв бровь. — Запретить вам двоим видеться друг с другом?

Пантера покачал головой, но я чувствовал, что ему становится не по себе от всех этих личных вопросов.

— А как насчет вас двоих? — сказал я, переводя тему. — Поговорим о маловероятной связи. Я понимаю, что выбор ограничен, Хлыст, но даже мой мальчик Гуч был бы лучшим вариантом, чем этот парень, ты так не думаешь?

Гудини усмехнулся.

— Что? Тот мускулистый засранец? Я удивлен, что он может поместиться в кабине пилота.

— Да? Ну, я удивлен, что они впустили тебя в одну из них.

Хлыст посмотрела на мужчину рядом с ней, на ее накрашенных губах играла улыбка, и по тупому выражению лица Гудини было ясно, кто главный между этими двумя.

— Ты чувствуешь себя немного его соперником, любимый? — спросила она.

О Боже. Гудини собирался лишиться обеда из-за нас с Пантерой, но я не сильно отставал, думая о нем в этой роли.

Чувство, которое Пантера явно разделял.

— Если ты не возражаешь, Хлыст, последнее, что мне нужно, чтобы ты делала, это заводила его.

Она одарила нас нераскаявшейся улыбкой.

— Хорошо, — сказала она, затем повернулась обратно к Гудини. — Я заглажу это перед тобой позже.

Я закатил глаза и посмотрел на Пантеру, притворяясь, что меня тошнит, и когда он ухмыльнулся, я улыбнулся в ответ. Это было приятно — вот так сидеть с ним. Казалось естественным шутить с Хлыстом и Гудини. Когда я снова повернулся к ним лицом, Хлыст обхватила рукой своего мужчину.

— Что касается твоего вопроса о том, почему я оказалась с Гудини, я нахожу странным, что ты, из всех людей, спросил об этом.

Какого хрена? Почему я должен знать что-то больше, чем кто-либо другой? Не было похоже на то, что я подсчитывал хорошие стороны Гудини. Были ли они вообще у этого парня?

Выражение моего лица, должно быть, передало мое замешательство, потому что Хлыст начала смеяться, расслабленным, беззаботным смешком, который заставил меня выгнуть бровь.

— Он настойчив. Я подумала, что если кто-то и сможет понять, как это может разрушить чьи-то стены, то это будешь ты. — Она обратила свое внимание на мужчину рядом со мной. — Это безумно сексуально, когда тебя так безжалостно преследуют, верно, Пантера?

Ухмылка Пантеры была медленной и чувственной, и, черт возьми, она творила безумные вещи с моими внутренностями. Мое сердце бешено заколотилось, в животе все перевернулось, и когда он ответил:

— О да, совершенно сексуально, — я посмотрел на Хлыст, которая прокладывала поцелуями дорожку вдоль челюсти Гудини.

— Вы двое не могли бы забрать остальную еду с собой? — Пантера сжал руку на моем бедре, и я добавил:

— К черту это, — вытащил две двадцатидолларовые купюры и бросил их на стол. — Мне не нужны лишние калории.

Мы все выскользнули из кабинки и направились к двери, желая побыть где-нибудь наедине — единственное, о чем сейчас все думали.

Гудини посмотрел поверх капота своего джипа туда, где я стоял рядом с Пантерой и его мотоциклом.

— Вы двое будете на вечеринке у бассейна завтра вечером?

Пантера кивнул, и это было все, что он успел сделать, прежде чем мои губы оказались на его губах, и я услышал, как Гудини и Хлыст захлопнули двери машины. Когда они дали задний ход и умчались, я прошептал:

— Встретимся на базе?

Пантера потянулся за своим шлемом.

— Еще бы. О, и Соло?

— Да? — сказал я, пятясь к своему мотоциклу.

— Не забудь взять с собой свой длинный толстый карандаш. Нам это может понадобиться, чтобы составить список вещей, которые нужно купить для завтрашней вечеринки у бассейна.