ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

ФИН

Она отчаянно пытается подняться на верх.

Достаточно одной секунды. Мое сердце учащенно колотится, и все мое тело загорается от волнения, что она жива, но потом я замечаю, что ее движения становятся вялыми. Она нуждается в помощи, в воздухе.

Она жива, но ненадолго, если мы не сможем вытащить ее на поверхность. У нее нет даже баллона.

Забыв о ноже, я ныряю и плыву прямо к ней. Пейтон ловит мой взгляд, рассекая воду, пытаясь доплыть до меня. Я протягиваю руку, когда она замедляется.

Нет, пошло оно все.

Я нашел ее не для того, чтобы снова потерять.

С ворчанием и мощным толчком мне удается схватить ее за руку и притянуть к себе. Мы кувыркаемся в воде, и я начинаю грести ногами к поверхности. Она обхватывает меня ногами, но ее глаза в панике мечутся из стороны в сторону, она трясет головой. Она говорит мне, что не выдержит.

Блять.

Я не колеблюсь, не жду. Если потребуется, я отдам ей каждый глоток воздуха в своих легких. И я делаю это. Прижавшись губами к ее губам, я выпускаю воздух в ее рот и легкие. Она прижимается ближе, а я продолжаю плыть к поверхности, делясь с ней воздухом. Даже когда мои легкие начинают вопить, а она пытается отстраниться, я не останавливаюсь. Я запускаю пальцы в ее волосы, прижимая ее к себе.

Я больше никогда не потеряю ее, никогда.

Она может забрать все.

Мой воздух, мое сердце, мое тело.

Все, в чем она нуждается.

Мы выныриваем на поверхность, и она отрывается от меня, пока я глотаю воздух. Мое сердце колотится так быстро, что кажется, будто оно вот-вот прорвет грудную клетку, но дело не только в недостатке кислорода. Просто моя девочка снова в моих объятиях.

— Фин, — шепчет она, ее голос дрожит.

Не заботясь ни о чем другом, я притягиваю ее ближе и прижимаюсь губами к ее губам. Она стонет мне в рот, прижимаясь к моему телу, пока я держу ее. Я отстраняюсь, чтобы перевести дыхание, прижимаюсь лбом к ее лбу, и она дрожит в моих объятиях.

— Я не думала, что снова увижу тебя, — сокрушенно шепчет она.

— Я ни на секунду не сомневался в тебе, дорогая. Ни на одно гребаное мгновение. Ты слышишь меня? — требую я, и она кивает, открывая глаза, которые пронзают меня до глубины души. — Я всегда знал, что ты вернешься к нам домой.

Мы оба знаем, что я имею в виду не только сегодняшний день.

Она сглатывает и оглядывается вокруг.

— Здесь нет этих тварей. Не думаю, что они смогут пройти, — заверяю я ее, и она немного успокаивается. — Ты ранена? — спрашиваю я, замечая порезы на ее щеке и голове.

— У меня было вывихнуто плечо, но я вправила его обратно. Только голова, правда, и несколько порезов на боку, — я переворачиваю ее, крепко прижимая к себе, и начинаю плыть к скалам, чтобы она могла отдохнуть. Кто знает, как долго она плыла? Должно быть, она вымоталась.

Когда мы достигаем возвышенности, я помогаю ей выбраться, и она, спотыкаясь, перебирается на плоский участок и падает на задницу.

— Черт, это было невесело, — комментирует она, пока я приседаю перед ней в поисках повреждений. Я провожу по ней руками, отчаянно желая прикоснуться к ней и удостовериться, что она действительно здесь.

— Я хочу, чтобы ты мне все рассказала, но мы можем подождать остальных, — я вздыхаю и тянусь к коммуникатору, чтобы рассказать им.

Глядя в эти усталые глаза, я нажимаю на кнопку, и мой голос выходит похожим на кваканье.

— Она у меня.

Наступает мгновение тишины, а затем они начинают говорить все сразу. Я жду, пока они сбавят темп, прежде чем произнести.

— С ней все в порядке, клянусь. Мы собираемся немного отдохнуть здесь, прежде чем вернуться. Она измучена, и мне нужно перевязать порез на ее боку. Мы встретимся с вами через три часа на передовой базе, обещаю.

— Я могу пройти… — начал Кален.

— Ты не поместишься, не обижайся. Уверяю, она здесь. Дорогая, поговори с ними, пока они не ворвались в пещеру, — пробормотал я.

Она прислоняется ко мне, прижимаясь к моей груди.

— Я в порядке, ребята.

Снова наступает мгновение полной тишины, а затем раздается прерывистый голос Калена.

— Обещаешь мне, детка?

— Обещаю, — отвечает она.

— Пей? — шепчет Тайлер.

— Я знаю. Скоро увидимся, хорошо? Приготовь что-нибудь поесть и сообщи Майклу, — говорит она и затем опускает трубку, прислоняясь ко мне и закрывая глаза.

— Дорогая, мне нужно взглянуть на твой бок, — бормочу я, укладывая ее и подтягивая ближе свою сумку.

— Действуй, раздевай меня. Мне, блять, все равно. Только не заставляй меня двигаться, — хнычет она, что заставляет меня хихикнуть и ткнуть ее в бедро.

— Прекрати ныть, это не моя Пей, — назидательно говорю я, и она награждает меня ухмылкой.

— Фин, позаботься обо мне, — шепчет она, дуясь.

— Всегда, — клянусь я и нежно целую ее, прежде чем снять повязку, которую она сделала. Мне не нужно снимать с нее костюм. К счастью, вокруг самих порезов зияет огромная прореха. Рана выглядит чистой, но грубой — три длинные, глубокие борозды от когтей. Я поднимаю на нее взгляд, но кажется, она спит. Что, блять, там произошло?

Нам повезло, что она жива. Нет, удача тут ни при чем.

Пейтон Эндрюс — чертовски крутая убийца монстров.

Промываю рану, заставляя ее поморщиться, но потом она успокаивается — мы не хотим, чтобы она занесла инфекцию, — насухо протираю и перевязываю ее, а затем ложусь рядом и прижимаю ее к своей груди, готовый защищать ее, пока она отдыхает.

Мое сердце никогда не было таким полным. Она снова в моих объятиях, все остальное не имеет значения.

Я больше никогда не выпущу ее из виду.

Я разбудил ее через час, чтобы она выпила что-нибудь и получила питательные вещества. Сразу после этого она снова сворачивается калачиком в моих объятиях и вздыхает.

— Черт, как мне этого не хватало, — бормочу я, целуя ее в макушку.

— Да? Ты не сразу заменил меня? — поддразнивает она.

— Дорогая, я никогда не смогу заменить тебя, ты же знаешь, — пробормотал я. Хотя она и дразнилась, мне нужно, чтобы она это знала. — Никто никогда не сможет сравниться с тобой, никогда. Ни в миллион жизней. Пейтон Эндрюс, я принадлежу тебе, всегда принадлежал. Я не должен был влюбляться в тебя, но влюбился, — признаюсь я.

Она поднимает голову и встречается со мной взглядом.

— Мы оба пытались этого не делать, — отвечает она, и я киваю, поглаживая ее по щеке.

— В тебя просто чертовски легко было влюбиться, — я дразняще ухмыляюсь.

Ее улыбка растет, когда она смотрит на меня.

— Так тот поцелуй «я рад, что ты жива» был одноразовым? — пробормотала она, опуская глаза к моим губам. — Потому что, должна признаться, ощущение твоего тела, прижатого ко мне, заставило меня задуматься о том, насколько я жива на самом деле.

— Тебе нужно отдохнуть, — беспомощно хриплю я, глядя на ее губы, а сам стону и пытаюсь держать себя в руках.

— Отдохнуть, — ворчу я. — Да, отдохнуть.

— Я не хочу отдыхать, — шепчет она, выражение ее лица решительное. — Мы можем умереть через час, сегодня или завтра. Я сказала себе, что если выживу, то расскажу тебе о своих чувствах. Я люблю тебя, люблю всех вас. Я люблю тебя, Фин, — она смотрит мне в глаза, моя решимость ослабевает с каждым словом.

— Я хотела тебя с того момента, как встретила, и я устала бороться с этим. К черту отдых. Я провела достаточно лет без тебя, я отказываюсь тратить еще хоть минуту.

— Пей, — простонал я, прижимаясь лбом к ее голове, стараясь не обращать внимания на свой быстро твердеющий член. Прошло слишком много времени с тех пор, как я трахал что-либо, кроме своей руки, фактически годы. Еще задолго до ее ухода я не мог заставить себя заниматься сексом с кем-то еще, даже когда знал, что никогда не буду с ней. Я не мог смириться с мыслью о том, что прикоснусь к другой, что она узнает об этом и это ранит ее.

Я всегда любил ее и всегда буду любить, и сейчас моя девочка права — мы можем не выжить, и это может быть единственный раз, когда у меня будет женщина, которую я люблю. Неужели я действительно собираюсь пренебречь этим шансом?

— Ты предлагаешь мне все, чего я когда-либо хотел. Я всегда представлял, что наш первый раз вместе будет идеальным. Особенным. Но не таким, — я оглядываюсь вокруг. — Я собирался провести часы, исследуя тебя, трогая и дразня каждый сантиметр кожи, о котором мечтал годами. Я хотел показать тебе, как чертовски сильно я всегда хотел тебя, как чертовски больно было каждый раз, когда мне приходилось отстраняться, оставлять наши объятия ради холодного душа и моей руки, потому что ты сводила меня с ума, Пейтон, — признаюсь я, открывая глаза, когда шепчу ее имя.

— Даже сейчас, когда я мокрая, окровавленная и немытая? — поддразнивает она.

Ухмыляясь, я прижимаюсь губами к ее губам.

— Даже больше, потому что это реально. И моя Пейтон — чертовски крутая сучка, которая выжила в одиночку в пещере, полной монстров, чтобы вернуться ко мне… так что, конечно, даже сейчас. Черт, Пей, — пробормотал я, прежде чем наконец… наконец-то поддаться желанию.

— Спасибо, блять, — шепчет она, прежде чем я впиваюсь губами в ее губы. Проглотив ее стон, я переворачиваю нас так, что она оказывается на спине, а я — между ее бедер. Я опираюсь на одну руку и захватываю ее подбородок, поднимая вверх для поцелуя. Каждым движением губ и языка я показываю ей, как чертовски сильно я хочу ее.

Всегда хотел ее. И всегда буду хотеть.

Она стонет, прикусывая мою губу, прежде чем я облизываю ее губы и проникаю внутрь, спутывая свой язык с ее. Медленно, я опускаю руку и ищу ее на каменистой земле, пока не нахожу ее руку, поглаживая ее по ладони до запястья. Я переплетаю наши пальцы и прижимаю ее руку над ее головой, а затем проделываю то же самое с другой, захватывая обе в одну руку, в то время как поцелуй становится темнее.

Более глубоким, более голодным.

Каждый из нас борется за контроль, пытаясь продержаться как можно дольше. Я знаю, что как только я раздену ее, то потеряюсь, и я хочу запомнить каждую мельчайшую деталь этого момента.

— Фин, — умоляет она, прижимаясь к моим губам, прежде чем отстраниться. Она поворачивает голову, задыхаясь, ее руки цепляются за мои. Тихо посмеиваясь, я скольжу носом по ее щеке к уху, облизывая и покусывая мочку, заставляя ее задыхаться.