ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

ПЕЙТОН

Пещерная система больше, чем мы могли себе представить. В обычной ситуации это было бы хорошо, но когда ты отрезан от мира и пытаешься найти остальных членов своей команды, это уже не так весело. Или когда тебя преследуют странные пещерные существа, которые хотят тебя съесть, причем не в хорошем смысле.

Создается впечатление, что прошли дни, хотя на самом деле прошло всего несколько часов, но мое тело истощено, и я изнемогаю от потери крови. Руки болят, плечо раскалывается как сукин сын, ноги тоже, но я продолжаю двигаться, держа нож наготове на случай, если кто-нибудь из существ выскочит на меня. Я не могу терять надежду, я должна вернуться к своим парням, а затем мы должны выбраться отсюда.

Некоторые места лучше никогда не исследовать, и это одно из них.

Я думала, что это погружение будет ради моей жизни, и как же я была права. Я готова рискнуть всем, чтобы спасти их — мое сердце, мой рассудок и мою жизнь. Но сначала мне необходимо найти Калена, пока это не сделали существа. Я веду себя тихо и работаю быстро, легко адаптируясь, как и они. Может, они и охотятся на меня, но я тоже охочусь на них.

Я дохожу до обрыва в туннеле, и единственный путь — вверх, поэтому я зажимаю нож в зубах и начинаю лезть без всякого снаряжения. Зубы стиснуты, руки напряжены, но я карабкаюсь вверх, не позволяя боли одолеть меня. Я думаю только о своей семье, которая где-то в этих пещерах, возможно, в поисках меня. Это помогает мне добраться до вершины и туннеля. Задыхаясь, я смотрю вниз на сорокаметровый склон.

— Проще простого, — бормочу я, недовольно фыркая.

Может, эти твари и живут здесь годами, но они никогда не встречали Пейтон, мать вашу, Эндрюс.

Освещая туннель фонариком, я бросаюсь в пещеру к поджидающим меня монстрам в поисках моих мужчин.

Пицца, бургеры, пиво, постель…

Я мысленно перечисляю все вещи, по которым скучаю. Это поддерживает меня, даже когда накатывает усталость. Погружение и так уже выжало из меня много сил, не говоря уже о восхождении и выживании. Я хочу остановиться, поспать, но не могу, не в одиночестве. Они могут найти меня, и я никак не могу вести себя как тупая сука из фильма ужасов, которая только и ждет, чтобы ее убили.

Голова опущена, рот беззвучно произносит слова, я продвигаюсь вперед по нескончаемому туннелю, пока он не начинает подниматься вверх. Я останавливаюсь, прислоняюсь спиной к стене и просто пережидаю минуту, потягивая воду и делая небольшой перерыв, пока я освещаю фонарем дорогу вверх. Туннель абсолютно вертикальный, но куда он ведет? Думаю, есть только один способ узнать, и я ни за что не поверну назад.

Усилием воли я заставляю себя начать двигаться, зная, что если буду сидеть слишком долго, это даст им больше времени, чтобы найти меня, а также вызовет спазмы в ногах и теле.

Продолжай двигаться, еще один подъем. Еще один туннель. Еще один вдох. Еще одна гребаная минута навстречу им.

Прижимаясь спиной к стене, я упираюсь руками в противоположную стену, подтягиваюсь и шаркаю по ней, подталкивая себя ногами. Дело идет медленно, но я просто смотрю вверх, а не вниз, и продолжаю гребаное продвижение.

Я думаю обо всем, что хочу им сказать, обо всем, что жалею, что не сказала. Может, если бы я с самого начала была честна, нас бы здесь не было. Это не моя вина, что я влюбилась в каждого из них. Человеческое сердце создано для любви, и оно достаточно велико для нескольких человек. Неужели это настолько неправильно? Почему так важно, кого я люблю? Мужчину, женщину, жидкость? До тех пор, пока это делает меня счастливой, почему это должно волновать кого-то еще?

Так я отвлекаю себя, размышляя о том, что значит любить четырех мужчин. Если я найду их снова, я расскажу им всю правду. Если они не смогут с этим справиться, тогда ладно, но с меня хватит лжи. Мне надоело разбивать свое собственное сердце, лишь бы защитить их.

Я поступила так, когда ушла. Я думала, что защищаю их, но, повзрослев и все обдумав, я поняла, что, возможно, поступила так из-за страха. Как они и сказали, я боялась того, что чувствовала, и того, что мне придется отвечать за свои чувства. Возможно, дело было и в том, и в другом, но я не могу изменить то, что произошло, мне просто нужно извлечь из этого уроки и в будущем поступать лучше.

В отношениях такого рода мы должны быть открытыми и честными. Честность так чертовски важна, и я устала от того, что моя душа отягощена ложью. Я должна сделать себя слабой, уязвимой и открытой для них. Прижавшись лбом к стене, я делаю глубокий вдох, пытаясь побороть усталость в теле.

Давай, принцесса. Слышу, как Кален призывает меня, и у меня на глаза наворачиваются слезы.

Пошевеливайся, детка.

Ты слышала его, Пей, — поддразнивает Фин.

Вероятность выживания на твоих пайках сейчас шестьдесят процентов, так что двигайся, пока они не кончились, — добавляет Риггс в моем сознании.

Я независима, мне нравится быть одной, и я так долго сталкивалась с неизвестностью в одиночку, но сейчас я готова на все, лишь бы они были здесь, со мной.

На мгновение я просто позволяю мыслям о них поглотить меня, пока не ощущаю их присутствие — смех Тайлера, язвительность Калена, флирт Фина и комфорт Риггса.

Это дает мне мотивацию, необходимую для продвижения вперед.

Толкаясь и подтягиваясь, ритм движений погружает меня в транс, и не успеваю оглянуться, как оказываюсь на вершине. Слева и справа есть туннели. Черт, который из них?

Выбери, Эндрюс.

Левый кажется меньше, а правый изгибается вниз… может, в пещеру, туда, откуда я пришла, или к какому-то отвратительному существу, но кто знает? Я выбираю, и иду направо. Поднимаясь на ноги, я стону от боли, когда камни задевают порезы на животе. Стиснув зубы, я вытаскиваю нож и снова начинаю ползти. Меня охватывает внезапный прилив энергии, и я преодолеваю расстояние в два раза быстрее, чем раньше.

Туннель изгибается вниз, и я продолжаю идти, хватаясь и продираясь сквозь отверстие. Я чувствую поток воздуха на своем лице, и это должно быть моим первым предупреждением, но я виню свое истощение. Нужна всего лишь одна ошибка.

И я ее совершаю.

Туннель не просто изгибается, он обрывается прямо в яму с водой. Я срываюсь с края, пытаясь удержаться пальцами.

Но слишком поздно. Я пытаюсь удержаться, но стены скользкие, поэтому, чтобы не пораниться и не сломать пальцы, пытаясь повиснуть на скале, я зажимаю нос одной рукой и позволяю себе рухнуть в воду ногами вперед. Я погружаюсь в нее с плеском, и она бурлит вокруг меня, прежде чем я выныриваю на поверхность. Задыхаясь, я быстро осматриваюсь.

Вода здесь ледяная, действительно чертовски холодная, и переход из сухого состояния в мокрое приводит мое тело в состояние шока. Я дрожу, а это нехороший знак. Мне нужно выбраться из воды и немного согреться. Гипотермия²⁸ здесь, внизу, была бы смертельной. Я ныряю под воду и плыву, отыскивая выход, и нахожу его на самом краю дна. Там глубоко, поэтому я возвращаюсь на поверхность и делаю несколько глубоких вдохов.

Возможно, придется плыть под водой очень долго, а у меня нет никакого снаряжения, кроме баллона, так что, похоже, придется просто задержать дыхание и надеяться на лучшее. В этом есть свой риск, но это мой единственный вариант, и, поскольку мое тело готовится отключиться, сейчас или никогда.

Сделав глубокий вдох, я ныряю вниз, пытаясь продержаться без баллона как можно дольше. Я быстро проплываю в туннель, который кажется мне лабиринтом. Я лавирую вокруг камней, дыр и пропастей, и примерно через пятьдесят метров мне приходиться начать использовать баллон. Я знаю, что он не будет служить вечно, но я сохраняю спокойствие и ищу другой туннель или пещеру.

Я плыву.

И плыву.

И плыву.

Пока не нахожу один, как раз когда баллон почти опустошается. Он находится примерно в шестидесяти²⁹ футах передо мной, и из него льется свет. Я делаю последний затяжной вдох, опустошая баллон, и отпускаю его на песчаное дно внизу. Используя руки, я двигаюсь вперед, мои легкие кричат, а тело болит. Глаза слезятся, и я почти ничего не вижу, но продолжаю плыть прямо на свет.

И выплываю с другой стороны.