Или я просто хочу, чтобы так было? Я эгоистичная сука, которая хочет их всех.

Он вздыхает и молчит. Я думаю, что он не ответит, но потом он наконец говорит.

— Я не ненавижу тебя, Пейтон. Я ненавижу то, что ты сделала с моей семьей… со мной.

Я вздрагиваю, но я спросила, поэтому я молчу и позволяю ему продолжать, зная, что если я прерву его, он снова замолчит. Мне не хватает моего лучшего друга, моего приятеля по дайвингу, и если его разглагольствования и выплескивание на меня всего своего дерьма — способ справиться с этим, то ладно.

— И я беспокоюсь о том, что ты сделаешь с моей семьей на этот раз. Они единственное, что у меня есть, они — все. Я готов умереть, чтобы защитить их, — он поднимает голову, на мгновение показывая мне свою уязвимость. — Когда я вернулся, я был не в себе. Ты знаешь это. Они вернули меня с края тогда и каждый день с тех пор. Я пообещал себе, что буду защищать их. Это дало мне цель, но я не смог защитить их от тебя. Ты разбила их сердца, и нам пришлось собирать осколки, а теперь ты вернулась, и все снова пошло наперекосяк. Тайлер потерян, Фин цепляется за тебя как ни в чем не бывало, Риггс напуган, а я? Я в гребаном ужасе от того, что ты можешь сделать. Я не думаю, что мы сможем пережить это снова.

Я вздрагиваю и на мгновение отворачиваюсь, но он был честен со мной, так что он заслуживает того же самого.

— Я тоже. Мне страшно. Мне было страшно тогда, поэтому я и ушла.

— Я знаю, — вздыхает он. — Даже если я ненавижу это, я знаю, что ты ушла, чтобы попытаться защитить Тайлера от правды.

— Но ты все равно рассказал ему… о той ночи, — добавляю я, и он фыркает.

— Я должен был, — пробормотал он. — Хочешь знать самое ужасное? Я знал, что ты пьяна, но не мог остановиться. Я ни капельки не был пьян, но все равно поцеловал тебя в ответ, потому что представлял себе это целую вечность.

Мое сердце пропускает удар.

— Кален… я не была пьяна, — я тоже вздыхаю. Думаю, сейчас все вырвется наружу. Когда он хмурится, я грустно улыбаюсь. — Я была подвыпившей, но не пьяной. Я понимала, что делаю. Я просто использовала это как предлог, чтобы поцеловать тебя. Сделала то, чего давно хотела. Я страдала и была потеряна, а ты был моим буйком среди всего этого. Высокий, темный и сильный, обнимающий меня так крепко, что я смогла дышать впервые с тех пор, как узнала новости о своем отце. Я хотела повторить это снова, до сих пор хочу, и это заставляет меня ненавидеть себя, потому что это убило бы Тайлера. Я ушла, чтобы не сломать вас обоих, чтобы не разрушить ваши отношения. Я ушла, потому что испугалась того, насколько глубоко вы все мне дороги.

Он смотрит на меня, и я смотрю в ответ. Мы оба не знаем, что сказать. По сути, мы только что признались, что хотели друг друга… и до сих пор хотим.

— Так что же мы будем делать дальше? — нерешительно спрашивает он.

— Мы можем быть друзьями? — предлагаю я.

Он грубо смеется.

— Нет, мы не можем.

— Подожди, почему? — спрашиваю я. — Раньше мы были друзьями.

— Мы никогда не были просто друзьями, Пейтон, и это было еще до того, как я узнал, какова ты на вкус. Я не хочу быть друзьями, — эти жаждущие темные глаза смотрят на меня. — Я хочу трахнуть тебя, всегда хотел, — прямо заявляет он.

Я вдыхаю в шоке. Две минуты назад он не мог смотреть на меня, а теперь признается, что хочет меня? Это повергает меня в шок, но счастье охватывает меня от осознания того, что он хочет меня так же сильно, как я хочу его. Я не могу не облизывать губы, глядя на него, моя киска начинает пульсировать, когда я представляю, как он делает именно это — трахает меня.

— Итак, что это нам дает? Ты все еще ненавидишь меня, Кал.

Он пробегает взглядом по мне, похоть наполняет его глаза, как свет в темноте, на который я не могу не обратить внимания, и я дрожу от его силы.

— Может, и так. Я все еще могу ненавидеть тебя и хотеть зацеловать тебя до смерти.

Мое сердце замирает, а желудок сжимается. Мы смотрим друг на друга, оба зная, что не должны этого делать, но не в силах сдержаться. То же электричество и похоть все еще пылают между нами, сильнее, чем когда-либо прежде. Мы знаем о последствиях желания друг друга, но это нас не останавливает. Мы подобны кораблям в шторм, которые неизбежно потерпят крушение. Этот мир всегда возвращает меня к Калену, и я боролась с этим так долго, так чертовски долго. Я лгала себе, говоря, что не хочу его, но глядя в его темные глаза, я не могу лгать. Я не могу бороться.

Он нужен мне.

На мгновение мне хочется быть слабой. Мне страшно, я заперта в пещере, из которой мы можем не выбраться. Возможно, мы скоро умрем… и я не могу умереть, не попробовав его снова. Не испытав весь этот голод и гнев, наполняющий меня, не попробовав вкус этих эмоций на его губах и не почувствовав их в его руках.

Я бросаюсь на него, и он ловит меня, чтобы я не поранилась. В этот раз я отказываюсь быть отвергнутой. Он не может говорить такое дерьмо, смотреть на меня так, словно он никогда ничего не хотел так сильно, как меня, а потом оттолкнуть меня. Никогда снова. Устроившись на его коленях, я обхватываю его лицо и приникаю к нему, пока мои губы не находят его. Он замирает, даже не дыша на мгновение, прежде чем застонать. Он хватает меня за волосы, углубляя поцелуй. Он доминирует над моим ртом. Как и в первый раз, в поцелуе чувствуется боль, темнота, и это вызывает привыкание.

Это заставляет меня прижиматься ближе к его телу. Он так отличается от Тайлера и Фина, но все они одинаково удивительны. Очевидно, он чувствует то же самое и подпитывается потребностью, с которой мы так долго боролись, потому что он переворачивает нас и прижимает меня к уступу. Огромное тело возвышается надо мной, удерживая меня, а его рот снова накрывает мой. Он покусывает и посасывает, владея поцелуем, владея мной.

Все происходит так же, как в ту ночь, с поцелуем, который я никогда не смогу забыть, от мужчины, в которого я никогда не должна была влюбляться.

Я стону ему в рот, и он глотает звук. Он хватает молнию моего костюма и тянет вниз, пока моя грудь, обтянутая лишь спортивным лифчиком, не обнажается. Затем он стягивает и лифчик, и его пальцы мгновенно крутят мои соски, словно наказывая меня за то, как сильно он меня хочет. Я выгибаюсь дугой от его прикосновений, моя киска становится стыдливо влажной, пульсируя в такт сердцу.

Обхватив ногами его талию, я чувствую его твердую длину, прижатую ко мне даже через костюм. Он сжимает и обхватывает мою грудь, пока я снова не начинаю стонать ему в рот. Он рычит, звук такой мужественный и глубокий, что я дрожу, когда он вжимается в меня своим членом. Кален отрывается от моего рта, и я задыхаюсь, откидывая голову назад, когда он целует меня в горло. Мы знаем, что если остановимся или замешкаемся хоть на мгновение, чары разрушатся. Чувство вины и прошлое встанут между нами, но ни один из нас не хочет подобного на этот раз. Это безумие, его губы не отрываются от моей кожи, и каждый поцелуй оставляет на мне клеймо, которое я чувствую до самой глубины души. Он скользит губами вниз, пока не касается моей груди, и его темные глаза сталкиваются с моими, когда он вбирает в рот мой сосок.

От этого грязного зрелища я дрожу, прижимаюсь к нему, отчаянно нуждаясь в этом. Мы теряемся друг в друге, забывая обо всем остальном — о других, о пещере. Остаемся только мы и голод, который всегда существовал между нами. Потираясь о его твердый член, я умоляю его своим телом трахнуть меня, взять меня так, как он меня ненавидит, и выплеснуть всю эту силу на мою кожу, пока я не задохнусь. Я хочу, чтобы он смыл всю душевную боль и печаль, пока не останется лишь любовь, которую я испытываю к этому человеку.

Раздается треск коммуникаторов.

— Вы оба в порядке?

Мы замираем при звуке голоса Тайлера, чувство вины мгновенно охватывает нас обоих. Оно заполняет меня так же быстро, как и похоть, и слезы застилают мои глаза. Какого черта я делаю? Разве я недостаточно испортила эти отношения? Кален отшатывается назад, поспешно отстраняясь от меня, его губы ушиблены от нашего поцелуя. Я сажусь, быстро натягиваю бюстгальтер и застегиваю молнию на костюме, его глаза следят за этим движением с голодом и стыдом. Сглотнув, я отворачиваюсь, сдерживая слезы, пока мой разум яростно кричит на меня, бросая оскорбления за то, что я снова поддалась.

Я хватаю коммуникатор.

— Ага, в порядке, — прокашливаюсь, прочищая горло от хрипоты. — Как обстоят дела там?

Мои глаза переходят на Калена, и я вижу, что он ведет ту же внутреннюю войну, что и я. Я не могу отвести от него взгляда. Даже если голос Тайлера звучит снова, даже если мы чувствуем себя виноватыми и ненавидим то, что хотим друг друга, — мы не можем остановиться. Мы постоянно притягиваемся друг к другу. Моя киска все еще мокрая и пульсирует, а губы болят от его разрушительных прикосновений.

Я хочу большего.

— Мы собираемся доставить оборудование, чтобы выкопать вас. Процесс идет медленно, но я клянусь, детка, мы стараемся, хорошо? Так что держись, вы оба, — даже сейчас мужчина, которого я должна пытаться вернуть, которого я все еще люблю, пытается спасти меня, а я думаю о том, как хорошо было бы трахнуть его брата.

Ага, хорошо… Я буду держаться здесь, с руками и ртом его брата на моем теле. Блять, я извращенка.

— Хорошо, будь осторожен, — рассеянно произношу я, облизывая языком свои воспаленные губы, чтобы снова почувствовать его вкус, пока я отключаю связь. Наше дыхание тяжелое, а его губы напряжены, мы оба уставились друг на друга, не зная, что делать.

— Нам нужно поспать, — пробормотал он, его тембр темный и грубый. Это посылает дрожь по мне, и он замечает это, его глаза на мгновение закрываются. — Черт, принцесса, перестань смотреть на меня так.

— Как? — отвечаю я с озорной улыбкой.

— Как будто ты хочешь, чтобы я нагнул тебя и трахнул прямо здесь, проклиная все последствия, несмотря на то, что мой брат борется за то, чтобы добраться до нас, — прорычал он. Его глаза сузились, когда я ничего не ответила. — Спать, нам нужно поспать, — ворчит он, но говорит ли он со мной или с самим собой?