Медленно, Малик наклонился через небольшое пространство между нами. "Спроси ее об этом", - появилась одинокая ямочка, - "и я заверну тебя в кости божества и брошу в проклятое Страудское море".

"Это немного чрезмерная угроза", - ответила я, чувствуя, как во мне просыпается удовлетворение. Она была чрезмерной. Оставалось совсем немного причин для этого. Ему должно быть не все равно. "Именно такая реакция была бы у меня, если бы ты угрожал Кастилу".

Малик посмотрел на меня.

Я улыбнулась. "Только в моей реакции не было бы ни костей божества, ни моря. И это не была бы пустая угроза".

Он допил свой напиток. "Принято к сведению". Его взгляд переместился на пол. "Она идет".

Кровавая королева приблизилась. Малик поднялся. Я не встала. С пола доносился ропот, пока я смотрела на нее. Черты лица Исбет заострились, когда она пронеслась мимо меня и опустилась на стул по другую сторону от меня. Только после этого Малик сел. Десятки глаз наблюдали за тем, как Миллисент осталась стоять перед нами, к ней присоединились остальные служанки. Их прямые спины создавали довольно впечатляющий экран уединения.

Кто-то протянул Кровавой королеве бокал с пузырящимся вином. Она подождала, пока слуга не скрылся в тени, и сказала: "За нами наблюдают, и они считают твое неуважение к королеве - твое поведение - позорным".

"А если бы они узнали правду о тебе? О том, что ты сделала?" спросила я, наблюдая, как молодая пара говорит, глядя на статую того, кого я всегда считала Никтосом, но, судя по всему, это был не он.

"Сомневаюсь, что для большинства в этой комнате что-то изменится", - заметила она. "Но мы знаем, что они сделают, если узнают, кто ты".

"Бог, а не Предвестник".

"Для многих это одно и то же", - пробормотала она.

Я напряглась. "Возможно, но я готова доказать им, что им нечего бояться меня".

"И как ты это сделаешь?"

"Ну, я могла бы начать с того, чтобы не забирать их детей и не использовать их как скот", - ответила я.

"А Тони использовали как скот?" Она жестом указала на толпу украшенной драгоценностями рукой. "Или кого-нибудь из лордов и леди, присутствующих сегодня вечером?"

"Нет, их просто превратят в существ, которые потом будут охотиться на других без особых угрызений совести".

Ее темный взгляд скользнул к моему. "Или они будут отбирать слабых из общей массы".

Я скривила губы. "Ты действительно в это веришь?"

"Я знаю это". Она взяла бокал.

Мне стоило больших усилий удержаться от того, чтобы не выбить хрустальный бокал из ее руки. "А дети, которых забрали во время последнего Обряда? Те, что были повешены под Редроком?"

"Служили богам".

"Ложь", - прошипела я. "И мне не терпится увидеть твое лицо, когда вся эта ложь будет разоблачена".

Она усмехнулась, глядя на пол. "Ты думаешь, я позволю твоим армиям осадить столицу, как ты осаждала другие города? Города, которые я даже не считаю потерянными?" Она повернула голову ко мне. "Потому что они не являются потерями. Но то, что произошло в этих городах, не произойдет здесь. Если твои армии прибудут в Восход, я выстрою эти стены и ворота новорожденными. И какие бы дракены у тебя не остались, какие бы армии все еще стояли, тебе придется сжечь и прорубить их".

Я могла только смотреть, медленно осознавая, что она говорит серьезно. Мои пальцы вцепились в ручки кресла, когда Первобытная сущность запульсировала глубоко внутри меня. Слабая дрожь пробежала по мне, когда я уставилась на статую, но я видела только смертных на воротах Дубового Амблера и тех, кто находился под Редроком. Рядом со мной Малик вытянулся вперед, а Миллисент слегка повернулась. Пара, стоявшая перед статуей, нахмурилась, глядя вниз, где вибрировали только что упавшие лепестки ночной розы....

Это была я.

Мой гнев.

Я делала это.

Коротко закрыв глаза, я обуздала свои эмоции, и это было очень похоже на те времена, когда я надевала вуаль и представала перед герцогом Тирманом. Когда я должна была просто стоять и принимать все, что он скажет. Это также было похоже на закрытие моих чувств для других. Вместо этого я закрылась от своих эмоций. Только когда в моей груди успокоился жар, я снова открыла глаза. Лепестки осели на пол.

"Умница", - прошептала Кровавая Королева, когда Малик расслабился. "Я вижу, ты научилась в какой-то степени контролировать эту силу".

Я заставила себя ослабить хватку на подлокотниках кресла. "Это то, о чем ты хотела поговорить со мной? О том, как ты будешь убивать еще больше детей и невинных людей?"

"Не я буду убивать этих смертных", - заявила она. "Это будут делать армии под твоим командованием". Ее взгляд был напряженным. Я почувствовала, как он пробежал по каждому сантиметру моего лица. "Или это просто сделаешь ты. Поэтому, если ты хочешь избежать этого, ты позаботишься о том, чтобы твои армии отступили".

Я перевела взгляд в ее сторону. "Теперь мы собираемся обсудить будущее королевств? Неужели ты думаешь, что я буду вести с тобой переговоры, если ты планируешь действовать именно так?" Слова вырвались из меня в спешке. "Я не отдам тебе Атлантию. Я не прикажу своим армиям отступить. И я не позволю тебе использовать невинных людей в качестве щита".

Ее внимание переключилось на принца. "Малик, если ты не возражаешь, мне нужно поговорить с дочерью наедине".

"Конечно". Малик поднялся, поклонился, когда его глаза ненадолго встретились с моими. Он спустился по коротким широким ступеням, проходя мимо Миллисент, когда он ступил на пол, и тут же был завален улыбающимися дамами и лордами.

"Они так очарованы им", - сказала Кровавая Королева. "Если бы он захотел, то отбил бы их палкой".

Фрейлина отвела взгляд от Малика, ее внимание переместилось дальше по Большому залу.

"Знаешь ли ты, что помогло мне выжить?" - спросила она через несколько мгновений. "Месть".

"Это... абсолютное клише", - заметила я.

Ее смех был мягким и коротким. "Как бы то ни было, это правда. И я думаю, причина, по которой это стало таким клише, в том, что месть помогла многим остаться в живых в самые мрачные моменты их жизни. Моменты, которые длятся годами и десятилетиями. Я получу это".

"Подавляющее большинство атлантийцев не имеют никакого отношения к тому, что было сделано с тобой или твоим сыном", - сказала я ей. "И все же ты думаешь, что контроль над Атлантией каким-то образом даст тебе возможность отомстить. Это не так".

"Я... я должна признаться тебе кое в чем". Кровавая Королева наклонила свое тело к моему. До меня донесся аромат роз. "У меня никогда не было намерения править Атлантией. Мне не нужно королевство. Я даже не хочу его. Я просто хочу увидеть, как оно сгорит. Окончательно. Я хочу видеть каждого атлантийца мертвым".

Кастил

Она умрет в твоих объятиях...

Слова Миллисент все время крутились у меня в голове. Я не спал с тех пор, как она была здесь. Я не мог перестать думать о том, кем она была, чем поделилась. Я не могу отрицать, что она была сестрой Поппи. Они были слишком похожи. Черт, если бы волосы были одного цвета и у Миллисент было меньше веснушек, их можно было бы принять за близнецов. А то, что она сказала о Поппи? То, что она сказала, что мне нужно сделать?

Я зарычал во все горло.

К черту.

Даже если бы Поппи была достаточно могущественной, чтобы посеять такой хаос, о котором предупреждала Миллисент, она никогда бы этого не сделала. Такое зло было не в ней.

Миллисент могла быть сестрой Поппи, но я ей не верил. И я не доверяю ни единому слову из ее уст.

Шаги раздались в коридоре, заставив меня поднять голову. Вошел Золотой Мальчик. Один. У него не было с собой ни еды, ни воды.

"Какого черта тебе нужно?" прорычал я, мое горло пересохло.

"Я хотел узнать, как у тебя дела, Ваше Величество".

"Чушь."

Он улыбнулся, его краска на лице и одежда были такими чертовски золотыми, что он сиял, как лампочка. "Ты снова начинаешь выглядеть... не очень хорошо".

Мне не нужно было, чтобы этот осел указывал на то, что я и так знал. Голод грыз мои внутренности, и я был готов поклясться, что видел пульс у него на шее.

Но Рев просто стоял и смотрел.

"Если ты здесь не для того, чтобы рассказать мне о погоде, - пробурчал я, - можешь выметаться к чертовой матери".

Каллум засмеялся. "Впечатляет".

"Я?" - ухмыльнулся я. "Я знаю".

"Твое высокомерие", - сказал он, и низкий гул вырвался из моей груди, когда он шагнул вперед. Его улыбка расширилась. "Ты прикован к стене, голоден и грязен, не в состоянии сделать ничего, чтобы помочь своей женщине, и все же ты все еще так высокомерен".

Еще один рык когтями впился в мое горло. "Она не нуждается в моей помощи".

"Думаю, нет". Он коснулся своей груди. "Вчера она ударила меня ножом. Моим собственным кинжалом".

Грубый смех покинул меня. "Это моя девочка".

" Ты, должно быть, очень гордишься ею". Он медленно опустился на колени. "Посмотрим, как это изменится".

"Это никогда не изменится", - поклялся я, моя челюсть пульсировала. "Несмотря ни на что".

Он изучал меня несколько мгновений. "Любовь. Такая странная эмоция. Я видел, как она уничтожает самых могущественных существ", - сказал он. Слова Миллисент снова зазвучали у меня в голове. "Я видел, как она придавала другим невероятную силу. Но за все те многие-многие годы, что я прожил, я лишь однажды видел, как любовь останавливает смерть".

"Это так?"

Каллум кивнул. "Никтос и его супруга".

Я уставился на него. "Ты настолько стар?"

"Я достаточно стар, чтобы помнить, как все было раньше. Достаточно стар, чтобы знать, когда любовь - это сила или слабость".

"Мне все равно".

"А тебе не должно быть. Потому что для тебя это слабость". Эти бледные, немигающие глаза были чертовски тревожными. "Ты знаешь, почему?"

Мои губы оттопырились. "Держу пари, ты собираешься мне рассказать".

"Ты должен был питаться от нее, когда у тебя был шанс", - сказал он. "Ты будешь жалеть, что не сделал этого".