Наконец, силы покидают меня. Я замираю в объятиях Триза. Но он не ослабляет своих проклятых рук. Боюсь, что он может сжать меня до смерти.

Если бы только я была нечеловечески сильной, как Кайм.

— Привяжите ее к столбу и бейте, пока не пойдет кровь, — рявкает Триз. — Крогену она нужна живой, но он ничего не говорил о том, чтобы не оставлять на ней следов.

Его слова едва слышны сквозь дымку боли и горя. Я смотрю вверх сквозь туман, на холодные, негостеприимные скалы. Внезапно все вокруг ощущается как нечто скованное. Я больше не могу видеть серое небо. Тошнотворный запах Триза подавляет меня. Туман и скалистые утесы надвигаются на меня, закрывают собой, заставляя мой мир казаться темным, холодным и маленьким.

Прямо здесь, прямо сейчас, в этом странном, незнакомом пейзаже, с врагами вокруг меня и кровью Айена у моих ног, мне было бы так легко просто закрыть глаза и сдаться.

На мгновение кажется, что это все, что я могу сделать.

Но потом я думаю о том, что Кайм сделает с Тризом, и мое отчаяние испаряется, как туман перед солнцем.

Громкий грохот разливается в воздухе, и вдруг земля за береговой линией начинает содрогаться.

Начинается сильное сотрясение. Грохот становится оглушительным. Часть серого утеса под водопадом отрывается и падает в океан, в кипящие, бурлящие воды внизу, оставляя на утесе свежую зазубренную каменную рану.

Водопад меняет русло, расходясь веером по разбитой скале, образуя дюжину крошечных ручейков, которые соединяются в единый поток, лениво падающий в океан внизу.

Что это было?

Словно мир немного сдвинулся.

Что-то изменилось.

Порыв ветра налетает с океана, подхватывая хвост водопада. Поток воды танцует в холодном свете, выбрасывая в воздух сверкающие капли.

На мгновение его захватывающая дух красота уносит мой страх, горе и гнев...

И тут моя уродливая реальность возвращается, и я вспоминаю, что меня удерживают жестокие руки Триза.

Оглядываю окровавленную палубу.

Все матросы смотрят на меня так, будто увидели тысячу призраков.

— Вставай, Тигландер, — ворчит Триз. — Ты требовала наказания? Я сам тебе его назначу.

Он тащит меня по палубе.

На этот раз я не останавливаю его.

Вместо этого смеюсь.

Безумный, леденящий душу звук, который вырывается из моего рта, совсем не похож на меня. — Ты уверен, что хочешь испытать терпение богов? Попробуй, Триз, и посмотри, что получится.

Когда встречаюсь взглядом с солдатом, его суровое выражение лица меняется, совсем чуть-чуть. Он борется, чтобы сдержаться, но я видела это только что.

Страх.

Сомнение.

Хорошо.

— Он придет за тобой, Триз. За тобой и твоим глупым императором. Власть, которую ты считаешь своей? Это ничто.

Челюсть Триза сжимается. — Привяжите ее к мачте, – рявкает он. Несколько солдат бросаются вперед, чтобы выхватить меня из рук Триза. — Я не знаю, откуда у тебя эта бредовая уверенность, Тигландер, но к тому времени, как доставлю тебя нашему славному императору, ты не будешь поклоняться никакому другому богу, кроме него.

Обнажаю зубы, удерживаясь от того, чтобы плюнуть ему в лицо. — Я очень сомневаюсь в этом.

— Хватит! — огрызается Триз, пока солдаты тащат меня прочь.

В их руках появляются толстые веревки.

Они начинают связывать меня.

Только не это. Подавляю стон. Действительно, это начинает надоедать. Когда Кайм придет за мной, он, вероятно, будет укорять меня за то, что я подстрекаю этих мидриан, но ничего не могу с собой поделать.

Они меня злят.

Они только что убили хорошего человека.

Мерзкие твари.

Матросы в ужасе смотрят на них.

Морщась от боли, я напрягаюсь, когда они крепко привязывают меня к центральной мачте корабля, обхватываю руками гладкое дерево.

Ледяной ветер треплет мои волосы.

По мрачному серому небу несутся облака.

Кто-то просовывает лезвие под мой жилет и разрезает его, обнажая спину под холодным воздухом.

Изогнув шею, смотрю на суровые, величественные скалы, наблюдаю за разбитым водопадом, который становится все меньше и меньше вдали.

Что это за место?

Здесь так красиво.

Позади меня раздаются тяжелые шаги. Триз.

— Дай мне кнут, — холодно говорит он.

Закрываю глаза.

Неожиданно по моей щеке скатывается слеза.

Это не страх, это горе.

Горе по парню, которого я едва знала; единственному на этом забытом корабле, у кого хватило мужества быть приличным человеком.

Надеюсь, владыка загробного мира хорошо к нему отнесется.