Глава 16

Кайм

Меня заперли глубоко в каменном сердце горы, в холодной, беспросветной камере без еды и воды, с каменным полом вместо кровати. Здесь так темно, что даже с моим зрением, усовершенствованным с помощью Утренней Звезды, я едва могу видеть.

Я лежу на боку со связанными за спиной руками и пытаюсь заснуть. Закрываю глаза и ищу спокойствие в своем сознании, заставляя себя игнорировать ужасную боль в теле, а теперь и в руках, которые связаны вот так уже несколько дней.

Когда наконец освобожусь от всего этого, то стану таким же жестким, как все холодные ады Лока вместе взятые.

Кап.

Кап.

В глубине комнаты капает вода из невидимого источника. Ее медленный, ровный ритм прерывается лишь редким скрежетом коготков по камню.

Здесь внизу водятся крысы.

Здесь сыро и холодно.

У меня пересохло в горле, а в животе дико бурчит, потому что даже Тайден и его люди почти ничего не давали мне поесть, желая меня так ослабить, чтобы у меня не было сил сопротивляться.

Стараюсь дышать ровно, игнорируя потребности своего тела.

Пытаюсь почувствовать холод, который окружает меня, когда замедляю время, но его трудно уловить. Мое тело слабо. А сердце бьется слишком быстро.

Я заставляю себя не двигаться, но не могу заснуть, как бы ни старался.

Беспокойство за Амали гложет меня изнутри, не давая покоя. Что она сейчас делает? Что с ней делают мидриане? Все ли с ней в порядке? В безопасности? Обеспечена питанием? Скорее всего, нет. Мидриане редко хорошо обращаются со своими пленниками.

Нежданно-негаданно в моем сознании возникает образ безликого человека — чужого мужчины, кладущего на нее свои руки, и меня пронзает белая вспышка иррациональной ярости.

Это чувство беспокойства, отчаяния.

Это не похоже ни на что, что я когда-либо испытывал раньше, и самое ужасное во всем этом то, что сейчас я беспомощен что-либо сделать с этим.

Мне просто нужно закрыть глаза и увидеть сон.

Может быть, я снова увижу ее в этом холодном, безмолвном лесу. Я могу только надеяться. Ее присутствие каким-то образом заставляет чувствовать себя не столь безрадостно; она — всплеск яркого цвета среди всего черного и серого.

В этой безмолвной дыре она возвращает меня к жизни.

Кап.

Кап.

Даже проклятая капающая вода сводит меня с ума. Я корчусь на холодном полу, пытаясь устроиться поудобнее. Болят руки, я дергаю за ограничители на запястьях, но они связаны классическими путами Достопочтенных; даже с целыми пальцами мне было бы трудно развязать эти узлы.

«Не спится, юный принц?» — Внезапно в мое сознание проникает голос. Он новый. Я никогда не слышал его раньше.

Только два существа могли говорить со мной прямо в моем сознании. Это Вайлорен и сам темный ублюдок; оба они — древние и могущественные магические существа.

Теперь появился третий. Он мужчина, и голос у него глубокий и звонкий, излучающий силу.

Еще одно могущественное существо говорит со мной из глубины моего разума.

Почему я не удивлен?

«Ах, наконец-то, мне есть, с кем поговорить. Они не должны слышать нас, когда мы так говорим, потому что у них нет магии. Никто даже не узнают, что мы это делаем».

В ответ я ищу голос или присутствие, кем бы ни был этот новоприбывший. Странно, но я чувствую что-то по ту сторону толстых каменных стен; темную, гнетущую энергию.

— Я не принц, — говорю вслух, и мой голос гулко отдается в холодной камере.

Никакого ответа. Слышал ли он меня? Конечно, нет. Эти стены поглотили каждое мое слово.

Я фокусируюсь на источнике энергии за стеной. Могу его почувствовать. Это темное, зловещее напряжение, давящее на меня.

«Я не принц», — мысленно повторяю и проецирую на другого мужчину.

В моем сознании раздается безумный смех. Он продолжается и продолжается, становясь все громче и маниакальнее, пока не задаюсь вопросом, не сошел ли я с ума, а голос — лишь плод моего воображения.

«Возможно ли, что ты даже не знаешь, кто ты? Кто такой из созданий? О, это будет весело».

— А ты кто, черт возьми, такой? — раздраженно восклицаю я. Неужели все до единого гребаные древние мистические существа на континенте знают секрет моего существования? Мне отчаянно хочется спросить у этого странного бесплотного голоса ответы, но я пока не хочу раскрывать слишком много о себе.

«Меня зовут Андоку. Возможно, ты слышал обо мне». Обладатель голоса кажется немного высокомерным. Безумный, высокомерный и самодовольный. Именно с таким засранцем мне не хотелось бы встретиться в данный момент, да и вообще когда-либо, если на то пошло.

Тем не менее он здесь пленник, а значит, враг Достопочтенных. Он может быть полезен.

— Не могу утверждать, что это так, — пожимаю я плечами. — Почему ты за этой стеной, Андоку?

«Потому что много-много лет назад я сделал глупость, — вздыхает он. — Эти современные Достопочтенные хитрее, нежели я считал раньше. Не хочу сейчас вспоминать подробности, но да, они заманили меня в ловушку, и вот я здесь, томясь под горой, мое славное тело превращается в иссушенную шелуху. Ты освободишь меня, как только преодолеешь свою проблему самоопределения?»

У меня вырывается вздох раздражения. Еще один загадочный ублюдок. Как только выясню, кто я? Неужели весь древний мистический мир решил подшутить надо мной?

«Ну, если ты еще не знаешь, значит, твой отец тебе не сказал, и у него, вероятно, есть чертовски веская причина держать тебя в неведении. Я не собираюсь быть тем, кто расскажет. Даже я не настолько храбр или глуп, чтобы разозлить его во второй раз».

— Даже если это будет стоить тебе шанса на свободу?

«Как уже сказал, я не собираюсь рисковать. У меня и так слишком много проблем с ним».

— Скажи мне правду. Кто он?

«Не рискну». — Тон Андоку говорит мне, что он не изменит своего мнения по этому вопросу.

— Тогда зачем мне освобождать тебя? Кто может быть настолько страшен, что даже этот самонадеянный дурак отказывается от шанса на свободу только ради того, чтобы не расстраивать его?

На ум приходит одно имя, и оно мне не нравится.

Оно мне ни капельки не нравится.

Возможно, все связано. Моя внешность, мои способности, тайна моего происхождения, тот факт, что я был воспитан в этом проклятом ордене убийц – культа смерти...

Все связано.

А что же Амали? Та, которую я ценю превыше всего, которая священна для меня.

И так случилось, что она носит знак бога смерти...

«Зачем тебе помогать мне? Хм. Дай-ка подумать. Я буду твоим союзником до конца наших вечных жизней. Как тебе это, принц?»

— Перестань называть меня так. — Быстро прикидываю в уме. — Союзник? Стань просто пресмыкающимся подданным, и я, возможно, подумаю об этом.

Безумный смеется. «Ты всего лишь произведение зла, юнец. Но что еще можно ожидать от его потомства? Прости, но я не унижаюсь, сынок, даже перед таким как ты».

— Хватит этой бесполезной болтовни. Почему ты здесь в заточении, Андоку?

«Никогда не задумывался, почему Великий Мастер всегда намного быстрее, сильнее и живучее остальных? Конечно, за исключением тебя самого».

— Есть ритуалы, которым следуют Достопочтенные... — начал говорить я, автоматически впадая в общепринятое объяснение, которым меня кормили с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы знать о таких вещах.

Незнакомец смеется. «Ритуалы? Так вот как они это называют в наши дни?»

— Кровавые ритуалы. Я видел их своими глазами.

«Я и есть ритуал, юный принц. С тех пор как они обманули меня, поймали и заточили здесь. Они истощают меня и не дают подпитки, и я уже сбился со счета, сколько зим прошло. Сколько их прошло, несколько тысяч?»

— Тысяч? — Тянусь к Андоку, пытаясь найти в темноте форму или очертания. — Кто ты?

«Тот, кто очень давно совершил глупую ошибку. Я почувствовал вкус власти и позволил ей развратить меня изнутри, и теперь я здесь, дряхлый труп, прикованный цепями к чертовой стене. Когда я был Великим Магистром, меня звали Тамаку».

Тамаку... Это имя пробуждает воспоминания в моей голове. Ах. Так звали человека в истории Энака; того, кто якобы попробовал каплю крови Лока.

— А теперь тебя зовут Андоку, что в переводе с иони означает «обманщик». Ты — сангвису, не так ли?

«Умный мальчик. Ты пойдешь далеко за завесу, юный принц».

Хм. Пьющий кровь демон прикован в камере рядом с моей. Я должен быть шокирован, но меня уже ничто не может удивить. — Скажи мне тогда, сангвису, раз уж ты пробыл здесь тысячи зим, что им нужно от меня?

«Разве это не очевидно?»

Стискиваю зубы. — Если бы это было так очевидно, я бы тебя не спрашивал.

«Скажу так. Твоя кровь гораздо ценнее моей. Ты — самый сильный козырь в истории мира».

Я вздыхаю. Конечно.

Другого быть и не могло, верно?