Следующими были Том Кросс и Майк Альбертс из «Rainbow Fair», оба с татуировками и грубоватые на вид. Их организация работала над продолжением просвещения по вопросам ВИЧ, поиском экспериментальных препаратов и их распространением. Мне понравилась их группа, но я не хотел спонсировать их. Том и Майк были умными бизнесменами, а также хорошо разбирались в географических вопросах, и я надеялся, что они смогут помочь Джулиет найти дополнительные ресурсы и получить политическое понимание сегрегированных групп. Когда она подошла к темноволосому мужчине у окна, похожему на индейца, мне пришлось сделать шаг вперед.

Она повернулась в мою сторону, склонив голову через плечо. Я целовал эту обнаженную лопатку в последний раз, когда взял ее, склонившись над большим стволом дерева под солнцем, чтобы наполнить ее. Мой член стал твердым. Я боролся с того момента, как девушка вошла в комнату. Если бы я только тогда знал, что это был последний раз, когда я чувствовал ее, имел ее, то никогда бы не позволил ей покинуть поле моего зрения. Ее глаза скользнули по моему телу в костюме, а затем на мое лицо. Не задумываясь, коснулся ее поцелованной солнцем руки.

— Колтон Эдвин, могу я представить вам Джулиет Монтмор?

Я посмотрел на Колтона, чтобы увидеть его реакцию, игнорируя взгляд Джулиет. Мы с ним пришли к соглашению о дружбе, когда я узнал историю их семьи.

— Та Джулиет, — провозгласил я. Темные брови Колтона удивленно приподнялись.

«Смотри, засранец», — хотелось сказать мне. — «Она настоящая».

— Какое удовольствие познакомиться с вами. — Ошеломленный Колтон пожал ей руку, удерживая ее слишком долго. Он делал это специально, чувствуя мое недовольство. В конце концов, я протянул руку и нажал на его, чтобы освободить руку девушки.

— Мне жаль. Кажется, я в невыгодном положении. Я тебя знаю? — Она обратилась к Колтону. Я заговорил за него.

— Колтон Эдвин был в моей реабилитационной бригаде, — произнес я. Мы еще даже не поздоровались, и это было первое, что я ей сказал. Все шло не так, как я себе представлял.

Наконец она посмотрела прямо на меня, эти фиолетовые глаза пронзили меня до глубины души и заставили мои ладони вспотеть.

— Разве вы не имеете в виду вашу творческую команду?

В ее вопросе было притворство — инсинуация. Ее замечание побудило меня представиться, как будто мы никогда не встречались. В некотором смысле я не был уверен, что узнал женщину передо мной.

— Терренс Джексон Корбин IV, — представился я, протягивая руку, чтобы пожать ей ладонь.

— Но ты можешь называть меня Таком. — На букве «к» мой голос оборвался, я ответил ей взглядом и подмигнул.

— Это потому, что он может быть засранцем, — прошипел Колтон себе под нос, но улыбнулся Джулиет.

— Джулиет Монте. Я больше не Монтмор. Для меня этого имени не существует. — Резкость в ее голосе приобрела новое значение, и мы уставились друг на друга, все еще крепко держась за руки, но расстояние между нами было больше, чем километры между островами и материком.

Был объявлен ужин, и я сел во главе стола. Джулиет сопроводили сесть справа от меня, и я убедился, что ее друг Миллер находится на противоположном конце стола рядом с Эбби. Когда салат был подан, представления возобновились снова, и каждая организация делилась рассказами о своих приключениях в некоммерческой работе.

— Итак, — сказал Миллер со своего конца стола.

— Вы раньше встречали мою прекрасную Джулиет? Кажется, вы знакомы друг с другом. — Я съежился, когда он назвал ее «своей». Она была моей.

— Мы раньше не встречались, — сразу же заговорила Джулиет. — Я никогда не встречала Терренса Джексона Корбина IV. — Я заметил, как она сжимает нож для масла, держа его вверх, а запястьем упирается в стол. Она медленно потянулась и почесала шею, глядя на Миллера смертельным взглядом.

— Я вижу, ты по-прежнему не боишься владеть ножом.

Я пробормотал достаточно тихим голосом, чтобы слышала только она. Девушка повернулась ко мне лицом, ее глаза горели. Я видел этот взгляд раньше — в ту ночь, когда она наставила на меня нож. Не обращая на меня внимания, та снова вернулась к своей тарелке. Нас окружало странное напряжение, и мне это не нравилось. Мне хотелось не такого воссоединения.

— «Мышеловка», да? — спросил Том Кросс. — Это необычное название для ювелирной компании.

Джулиет, видимо, ждала, что заговорит ее партнер, который, казалось, был немного поражен бородатым бизнесменом через стол напротив него. Наконец, она ответила сама.

— Что ж, звучит немного необычно, но в нем есть личное значение. Оно основано на том факте, что многие женщины оказываются в ситуации, из которой они не могут выбраться или, кажется, не знают, что для них существуют другие варианты. Мы надеемся, что дизайн и продажа ювелирных изделий принесут им доход и возможность найти выходы из трудных ситуаций.

Я уже подробно изучил ее организацию. Ее веб-сайт объяснил подробности ее личной борьбы, что она была женщиной без особых средств. Она обнаружила, что образование — ее путь к успеху. Когда трудная ситуация сбила ее с курса, у нее был ограниченный выбор без наличия финансовой подушки. Она чувствовала себя в ловушке. Меня осенила мысль, и длинный список вопросов, которые я хотел ей задать, рос.

Когда принесли обед, я схватил ее тарелку, прежде чем ее поставили на стол.

— Она не любит рис. Возьми тарелку, и унесите рис.

Все замолчали, услышав мою просьбу, и я поднял глаза, обнаружив, что на меня смотрят несколько пар глаз, одними из которых были Джулиет. Ее брови нахмурились, а глаза смягчились.

— Ты помнишь… — Ее голос дрогнул в вопросе.

— Все, — прошептал я.

Ее снова отвлекли от меня. Каждый раз, когда она отворачивалась, я чувствовал потерю, а мое раздражение росло.

Разговор за ужином возобновился, когда были убраны тарелки, но моя концентрация рассеялась. Джулиет казалась такой далекой, даже сидя всего в полуметре от меня. Мне хотелось скинуть со стола посуду и устроить пир между ее бедер, несмотря на других гостей, напоминая ей, кем я был для нее. Хотелось сделать все, что могло бы положить конец этой холодной войне, происходящей между нами.

— Вы владеете этим курортом, — заявил Гордон, набивая рот зеленой фасолью.

Каким-то образом обсуждение перешло ко мне.

— «Курорт искупления» кажется немного зловещим местом для отдыха.

Я откинулся на спинку сиденья, коснулся пальцем губ, глядя на его зализанные назад седые волосы.

— Однажды я искал искупления. У меня не хватило времени, чтобы проявить себя, поэтому этот курорт стал первым из множества обещаний по восстановлению. — Я сделал паузу.

На меня давила тяжесть взгляда Джулиет, но я не смотрел на нее.

— Я отремонтировал многие здания на этом самом острове после последнего урагана.

— Каллиопа? Я помню его. Два года назад, верно? — спросил Гордон. Он взглянул на меня, подняв голову, чтобы посмотреть сквозь очки.

— Он самый, — самодовольно ответил я, гордясь своими достижениями. Отремонтированы три санатория. Этот построен. Восстановлен деревенский рынок.

— «Каллиопа Индастриз»? Вы назвали свою компанию в честь урагана? — мягкий голос Джулиет поразил меня. Я ненадолго поймал ее взгляд, тут же вперился глазами в тарелку, где вилкой стал раскладывать еду.

— Да.

— Зачем? — Она подняла голову и посмотрела прямо на меня.

— Потому что ночь того урагана изменила для меня все.

Напряжение между нами усиливалось, давило, как ветер и дождь, под которым мы бежали той ночью. В ту ночь, когда мы вдвоем искали убежище в пещере, и она занималась со мной любовью.

«Я люблю тебя», — звенело в моей голове, только ее нынешний голос не соответствовал отчаянному тону той ночи.

Гордон захохотал.

— Я слышал о ваших приключениях во время того сезона ураганов. Кемпинг на пляже. Прятки в пещере. Блуждание по джунглям.

— Что-то в этом роде, — ответил я, зная, что слухи о том, что в течение нескольких месяцев я скрывался, звучали как приключение, а не изгнание.

Мои губы медленно скривились, когда я кивнул. Во многих смыслах это было приключение, и мне бы хотелось вернуться. Я пальцем провел по губам, взглянув на Джулиет, которая заметила что-то у меня на запястье. Не сводя с нее глаз, я сдвинул вверх зеленую полосу, заправленную под ремешок моих часов. Ее глаза расширились, а брови нахмурились. Она вернулась к еде на тарелке. Пропасть между нами углублялась.

— Тебе не нравится ужин? — спросил я, наклоняясь вперед, резче, чем предполагал. Какого черта она не ела? Она выглядела слишком худой.

Глаза полные слез встретились с моими.

— Думаю, что я перегрелась на солнце. Я обнаружила, что внезапно почувствовала себя плохо. — Она провела рукой по щеке, прижав ладонь к розоватой коже, чтобы извиниться. — Если вы меня извините, пожалуйста.

Она резко встала, и я тоже встал.

— Мышка, — прошептал я, но она уже отвернулась от меня. Джулиет во второй раз приложила ладонь к щеке. Подняв руку, чтобы Миллер не последовал за ней, она вышла из столовой.